Игорь Северянин - Том 2. Поэзоантракт
1916
Эст-Тойла
Поэза голубого вечера
Мы ехали с тобою в бричкеШирокою и столбовой.Порхали голубые птички,Был вечер сине-голубой.
Из леса выбежала речкаИ спряталась, блеснув хвостом.О речка, речка-быстротечка!О призрак, выросший кустом!
Плясали серые лисичкиНа задних лапках pas de grace.[1]Мы ехали с тобою в бричкеИ бредили, — который раз.
Навстречу нам ни человека!Безлюдье мертвое и тишь.И только хата дровосека,Да разве ель, да разве мышь.
Смотрю: глаза твои синеют,И бледный лик поголубел,И только губы весенеют —Затем, что я их алость пел…
Не по желанью, — по привычкеНам надо двигаться с тобой,А потому мы ездим в бричкеПроселочной и столбовой.
1915. Май
Эст-Тойла
Больная поэза
В твоих висках немолчные прибоиИ жуткий шум в настраженных ушах.Незримые вторгаются гобоиВ твою мечту о солнечных ночах.
О, солнце ночи! Вечная бездённость!И полуявь. И сказка наяву.Опалово-лазорная томленность.Молочный блеск оголубил листву…
О, существа без крови и без плоти!О, голоса кого-то, но ничьи…Наструненные выплески в болотеИ судорожно-страстные ручьи.
Ты влажнеешь. Ты присталишь обои:Сто паучков возникло в их цветах…Угрозные в висках твоих прибои,И страшен алый шум в твоих ушах…
1915. Июнь
Эст-Тойла
Поэза успокоения
Ты так напугана, должно бытьЕще с младенчества, что яВесь трепещу глазами трогатьНеосторожными тебя.
Ты так боишься потрясений,Хотя бы чуть неверных слов,Что даже здесь, в благой сирени,Твой взор от ужаса лилов…
Но… где здесь город? где здесь люди?Здесь только ты. Здесь только я.Здесь только ягоды на блюде,И скрыта ль в ягодах змея?…
Здесь только море, только травы,Нет ревности и нет вина.Зачем же в сердце лить отравыДля аппетита и для сна?
Не запирай ножей в буфете,Но лучше душу отвори,Утончившуюся на ФетеВ дни утренней твоей зари.
Спокойна будь, дыши свободней,Поправься в тихом уголке.Я не убью тебя сегодня,А будущее — вдалеке…
1915. Май
Эст-Тойла
Поэза маленькой дачи
Граммофон выполняет под умелой рукоюБлагородно и тонко амбруазный мотив.Я внемлю Тетраццини с мимолетной тоскою:Тетраццини — в деревне, где безбрежие нив!..
Разве могут быть где-то и толпа, и эстрада?Разве может даваться элегантный концерт?Сердце бьется спокойно, сердце сельнему радо,Сердцу здешнему чужды и Вильгельм, и Альберт…
Как поверю я в город? Как поверю я в войны?Как поверю в театры? Как поверю в толпу? —Если плещется море бирюзово-спокойноИ луна намечает золотую тропу?
Я — в Эстляндии светлой, с воплощенной мечтою!У меня есть поэзы; мне незримо поютТетраццини и ветер… Потому-то не стоятВсе заботы земные дачи маленькой — Крут!
1915. Май
Эст-Тойла
Томление бури
Сосны качались, сосны шумели,Море рыдало в бело-седом,Мы замолчали, мы онемели,Вдруг обеззвучел маленький дом.
Облокотившись на подоконник,В думе бездумной я застывал.В ветре галопом бешеным кониМчались куда-то, пенился вал.
Ты на кровати дрожко лежалаВ полуознобе, в полубреду.Сосны гремели, море рыдало,Тихо и мрачно было в саду.
Съежились листья желтых акаций.Рыжие лужи. Карий песок.Разве мы смели утром смеяться?Ты одинока. Я одинок.
1915. Июнь
Эст-Тойла
Поэза оттенков
Есть в белых ночах лиловость,Лиловость в белых ночах.В нежных очах — суровость,Суровость в твоих очах…
В фиалке бывает бледность,Бледность в лиловом цветке.В златоприческе — медность,Медь в золотом волоске.
Есть что-то в весне старушье,Как вешнее есть в былом.В душе у тебя — бездушье,Душа — в бездушьи твоем!
1915. Май
Эст-Тойла
Хочется мне плакать
Хочется мне плакать, плакать безнадежно, плакать бесконечно,Плакать о минувшем, плакать о грядущем, плакать беспричинно…Все как будто мирно, все как будто верно, все как будто чинно,А на самом деле очень уж условно, кратко, бессердечно.
Слушайте, что лучше: не любить, все время говоря о страсти?Или же тиранить, не любя открыто, сладкой нелюбовью,Блестко издеваясь, хлестко угрожая, опьяняться кровью,Любящего кротко самозабвенно сердце рвя на части?
Красота и злоба, молодость и черствость тайно-совместимы!Берегите женщин, говорящих часто о своем уходе:Надо их лелеять хладнокровно-мудро. Сказка на исходе.Тягостно и душно. Сладостно и грёзно. Глубь невозмутима.
1915. Май
Эст-Тойла
Скорбь, прорезающая смех
Ты сегодня алоуста, ты сегодня синеглаза,И лицо полно экстаза,Веселишься и поешь,Вся — весна, вся — май счастливый, восхитительная грезка,И кокетливо, и броскоТы улыбки расточаешь,Все живишь, все оживляешь,И живешь! живешь! живешь!
Дай наслушаться мне песен! Дай мне в очи наглядеться!Дай куда-нибудь мне детьсяОт весны и от стихов!..Посмотри, за этим полем — видишь сосны? видишь елки? —Тлеют там в зеленом шелкеТрупы жизнь любивших нежно,Целовавшихся мятежноПод напевы соловьев…
1915. Май
Эст-Тойла
Трехцветный триолет
Пойдем, Маруся, в парк; оденься в белый цвет(Он так тебе идет! ты в белом так красива!)Безмолвно посидим на пляже у залива, —Пойдем, Маруся, в парк; оденься в синий цвет.И буду я с тобой — твой рыцарь, твой поэт,И буду петь тебя восторженно-ревниво:Пойдем, Маруся, в парк! Оденься в алый цвет:Он так тебе к лицу! ты в алом так красива!
1915. Май
Эст-Тойла
Поэза раскрытых глаз
Арфеет ветер, далеет Нарва,Синеет море, златеет тишь.Душа — как парус, душа — как арфа.О чем бряцаешь? куда летишь?
Свежо и знойно. Свежо и смело.Чего-то надо. Чего-то ждешь.Душа жестокость свершить посмела!Душа посмела отвергнуть ложь!
В былом ошибка. В былом — ненужность.В былом — уродство. Позор в былом.В грядущем — чувства ее жемчужность,А в настоящем — лишь перелом.
Ах, отчего-то арфеет ветер,Далеет берег, поет залив!..Ах, отчего-то и жить на светеЯ страшно жажду, глаза раскрыв!..
1915. Июнь
Эст-Тойла
Поэза для Мадлэны
Мадлэна здесь. Мадлэна рядом. —Сегодня видели ее…Но нет! душа моя не рада,И сердце холодно мое.
В волненьи не брожу по саду,Сирень восторженно не рву,Я только чувствую досадуИ больше прошлым не живу.
Как флер полей, как в море пена,Как обольстившие слова,Растаяла моя Мадлэна,И для души уже мертва…
Прозрел: о, в прошлом все пустое!Мечта, ты стала инженю…Меня не трогает былое:Я настояшее ценю!
Когда назад четыре годаЕе я встретил в первый раз,Всю жизнь, всю юность, всю свободуЯ ей вручил без громких фраз.
Не отвергая, не приблизив,Любя другого, но в тоске,Она шутя бросала вызовМне, грезившему вдалеке.
Она брала меня за сердцеИ, нежно сердце теребя,Его колола, чтоб вертетьсяМеня заставить, — не любя.
Изнемогал. Изнемогая,Молил прижать иль отшвырнуть.Ее игра четыре маяМою испытывала грудь.
Ее игра четыре летаИз жизни вырвала моей.Но славою стихи поэтаОбязаны, быть может, ей.
Благодарю. Но — просветленный —Крушу безжалостно Мечту,В свою Последнюю влюбленный,В которой Сбывшуюся чту!
1915. Июнь
