Игорь Северянин - Том 2. Поэзоантракт
1915. Май
Эст-Тойла
Маленькая девочка скучает…
Маленькая девочка скучает,Маленькая девочка не знает,Как смотреть на грусть ее мне больно,Что своей печали мне довольно…
А какие могут быть печалиУ меня, все ждавшего вначале,Чуть не с детства, женщину такую,Как она, несбыточно-простую?
Маленькая девочка скучает,Маленькая девочка не знает,Как жестоко ошибался часто,Как платился, как и сколько раз-то!
Так платился за свои ошибки,Что дивлюсь, как расцветать улыбкиНа устах моих не разучились,Как мозги мои не помрачились!..
Маленькая девочка скучает,Маленькая девочка не знает,Что ее одну искал я в каждой,В каждой встречной, а нашел однажды:
В ней самой нашел ее случайно!..Как находке рад необычайно,Маленькая девочка не знает.Знает, да не верит… и скучает!
1915. Май
Эст-Тойла
Поэза о Гогланде
Иногда, в закатный час, с обрыва,После солнца, но еще до звезд,Вдалеке Финляндского заливаВиден Гогланд за семьдесят верст.
Никогда на острове я не был,Ничего о нем я не слыхал.Вероятно: скалы, сосны, небо,Да рыбачьи хижины меж скал.
Обратимся, милая, к соседям,К молчаливым хмурым рыбакам,На моторной лодке мы поедемДалеко, к чуть видным берегам.
Я возьму в волнистую дорогуСто рублей, тебя, свои мечты,Ну, а ты возьми, доверясь Богу,Лишь себя возьми с собою ты!..
Вот и все. Нам большего не надо.Это все, что нужно нам иметь.Остров. Дом. Стихи. Маруся рядом.А на хлеб я раздобуду медь.
1915. Май
Эст-Тойла
Поэза счастья
Я не могу не радоваться маюИ не воспеть его я не могу,Когда тебя так пылко обнимаюНа благодатном этом берегу.
Который раз все в тот же, все в зеленый,В весенний шелк закуталась земля?Который раз, в мечту свою влюбленный,Я ухожу в зовущие поля?
Но в этот год — весна совсем иная,И май иной, — все лучше, все светлей!Мечта сбылась: со мною ты, родная,А потому — я только соловей!
Мне все равно, в какие там размерыВольется стих горячий, все равно! —Кощунственны изысков камамберы,И быть банальным снова мне дано!..
Когда тебя я к сердцу прижимаю,И твоего капота тлеет тюль,Могу ли я не радоваться маюИ пережить любимую могу ль?
1915. Май
Эст-Тойла
Девятнадцативешняя
Девятнадцативешней впечатления жизни несравненно новее,Несравненно острее, чем готовому встретить май тридцатой весны.Девятнадцативешней легче в истину верить, как в прекрасную фею,Как бы ни были годы, — восемнадцать минувших, — тяжелы и грустны…И когда расцветают бирюзовые рощи и душистый горошек,Ей представить наивно, что они расцветают для нее, для одной;И когда вылетают соловьями рулады из соседних окошек,Ей представить наивно, что поет кто-то близкий, кто-то тайно-родной…Девятнадцативешней может лес показаться никогда не рубимым,Неувядными маки, человечными люди, неиссячным ручей.Девятнадцативешней может сделаться каждый недостойный любимым:Ведь его недостойность не видна, непонятна для пресветлых очей…И когда молодые — о, душистый горошек! О, лазурные розы! —Веселятся резвуньи, мне мучительно сладко, но и больно за них…И когда голубые поэтички, как птички, под угрозами прозы,Прозревать начинают, я в отчаяньи плачу о мечтах голубых!..
1915. Май
Эст-Тойла
Ах, все мне кажется…
Ах, все мне кажется (и отчего бы то? —Ведь ты мне поводов не подаешь…)Что ты изменишь мне, и все, что добытоТвоим терпением, продашь за грош.
В тебе уверенность не поколеблена.В твоей корректности — тому залог.Но все мне кажется, что ложь остеблена,И распускается ее цветок.
И все мне кажется, и все мне чудитсяНе то подпрапорщик, не то банкир…И все мне чудится, что это сбудется,И позабудется тобой весь мир.
Поверь, о милая, что мной не скажетсяНи слова едкого тебе в укор:Ты — неизменная! Но все же кажется,И то, что кажется, уже позор!
1915. Май
Эст-Тойла
Поэза предупреждения
Я бессловно тебя застрелю,Если ты… с кем-нибудь… где-то там…Потому что тебя я люблюИ тебя никому не отдам.
Предаю себя в руки твои,Твой защитник, твой раб и твой друг,Лишь со мной неуходно живи,Замыкая мой пламенный круг.
Если скучно тебе иногда,Если хочется видеть людей,Будь спокойна, тверда и горда,О безлюдьи, дитя, не жалей:
Вспомни, сколько тревог и обидВ жизни ты получала от них,Сколько сердце печали таит,Сколько низких на свете и злых…
Презирала — и впредь презирай!Не искала — и впредь не ищи!В хлев людьми превращается рай…Бойся их! избегай! трепещи!
А скучать… ах, нельзя не скучать,Если хочется жить! — о, пойми:В одиночестве лучше кричать,Чем смеяться, болтая с людьми!
Болтовня перейти может в крик,В крик не скуки, а горя и зла.Как мне больно! — тебя я постиг,Ты меня допостичь не могла…
Впрочем, делай, что хочешь, но знай:Слишком верю в невинность твою.Не бросай же меня! не бросай!Ну, а бросишь — прости, застрелю.
Застрелю потому, что нельзя жСжиться с мыслью, что гибнет мечта,Что другому себя ты отдашьИ его поцелуешь в уста.
Если ж ты, от тоски изойдя,Для земли беспробудно уснешь,Ты прозреешь, невеста-дитя,И меня в светлый рай призовешь!
1915. Май
Эст-Тойла
Что за счастье
Что за счастье — быть вечно вдвоем!И ненужных не ждать визитеров,И окружных не ткать разговоров, —Что за счастье — быть вечно вдвоем!
Быть с чужою вдвоем нелегко,Но с родною пьянительно сладко:В юбке нравится каждая складка,Пьется сельтерская, как «клико»!..
И «сегодня» у нас — как «вчера»,Но нам «завтра» не надо иного:Все так весело, бодро, здорово!Море, лес и ветров веера!
1915. Июнь
Эст-Тойла
Не улетай!
Бегут по морю голубомуБарашки белые, резвясь…Ты медленно подходишь к дому,Полугрустя, полусмеясь…
Улыбка, бледно розовея,Слетает с уст, как мотылек…Ты цепенеешь, морефея,И взгляд твой близок и далек…
Ты видишь остров, дальний остров,И паруса, и челноки,И ты молчишь легко и просто, —И вот — крыло из-под руки!..
Не улетай, прими истому:Вступи со мной в земную связь…
Бегут по морю голубомуБарашки белые, резвясь…
1916
Эст-Тойла
Поэза голубого вечера
Мы ехали с тобою в бричкеШирокою и столбовой.Порхали голубые птички,Был вечер сине-голубой.
Из леса выбежала речкаИ спряталась, блеснув хвостом.О речка, речка-быстротечка!О призрак, выросший кустом!
Плясали серые лисичкиНа задних лапках pas de grace.[1]Мы ехали с тобою в бричкеИ бредили, — который раз.
Навстречу нам ни человека!Безлюдье мертвое и тишь.И только хата дровосека,Да разве ель, да разве мышь.
Смотрю: глаза твои синеют,И бледный лик поголубел,И только губы весенеют —Затем, что я их алость пел…
Не по желанью, — по привычкеНам надо двигаться с тобой,А потому мы ездим в бричкеПроселочной и столбовой.
1915. Май
