Шарль Бодлер - Цветы зла
le français
LXXVII
СПЛИН
Я — сумрачный король страны всегда дождливой,Бессильный юноша и старец прозорливый,Давно презревший лесть советников своих,Скучающий меж псов, как меж зверей иных;Ни сокол лучший мой, ни гул предсмертных стоновНарода, павшего в виду моих балконов,Ни песнь забавная любимого шутаНе прояснят чело, не разомкнут уста;Моя постель в гербах цветет, как холм могильный;Толпы изысканных придворных дам бессильныИзобрести такой бесстыдный туалет,Чтоб улыбнулся им бесчувственный скелет;Добывший золото, Алхимик мой ни разуНе мог исторгнуть прочь проклятую заразу;Кровавых римских ванн целительный бальзам,Желанный издавна дряхлеющим царям,Не может отогреть холодного скелета,Где льется медленно струей зеленой Лета.
le français
LXXVIII
СПЛИН
Когда небесный свод, как низкий склеп, сжимаетМой дух стенающий и, мир обвив кольцом,На землю черный день угрюмо проливаетСуровый горизонт, нависнувший свинцом;
Когда весь этот мир — одна тюрьма сырая,Где, словно нетопырь, во мгле чертя излом,Надежда носится, пугливо ударяяВ подгнивший потолок мятущимся крылом;
Когда, как бы пруты решетки бесконечной,Свинцовые струи дождя туманят взорИ стаи пауков в жестокости беспечнойТкут у меня в мозгу проклятый свой узор:
Вдруг грянет зычный хор колоколов огромных,И страшен бешеный размах колоколов:То — сонмы грешных душ, погибших и бездомныхВозносят до небес неукротимый рев.
Тогда без музыки, как траурные дроги,Безмолвно шествуют Надежды в вечный мрак,И призрак Ужаса, и царственный и строгий,Склонясь на череп мой, колеблет черный стяг.
le français
LXXIX
НЕОТВЯЗНОЕ
Леса дремучие, вы мрачны, как соборы,Печален, как орган, ваш грозный вопль и шумВ сердцах отверженных, где вечен траур дум,Как эхо хриплое, чуть внятны ваши хоры.
Проклятый океан! В безбрежной глубинеМой дух нашел в себе твоих валов скаканье;Твой хохот яростный и горькое рыданьеМой смех, мой скорбный вопль напоминают мне.
Я был бы твой, о Ночь! Но в сердце льет волненьеТвоих созвездий свет, как прежде, с высоты, —А я ищу лишь тьмы, я жажду пустоты!
Но тьма — лишь холст пустой, где, полный умиленья,Я узнаю давно погибшие виденья —Их взгляды нежные, их милые черты!
le français
LXXX
ЖАЖДА НЕБЫТИЯ
О скорбный, мрачный дух, что вскормлен был борьбой,Язвимый шпорами Надежды, бурный, властный,Бессильный без нее! Пади во мрак ненастный,Ты, лошадь старая с хромающей ногой.
Смирись же, дряхлый дух, и спи, как зверь лесной!
Как старый мародер, ты бродишь безучастно!Ты не зовешь любви, как не стремишься в бой;Прощайте, радости! Ты полон злобной тьмой!Прощайте, флейты вздох и меди гром согласный!
Уж над тобой Весны бессилен запах страстный!
Как труп, захваченный лавиной снеговой,Я в бездну Времени спускаюсь ежечасно;В своей округлости весь мир мне виден ясно,Но я не в нем ищу приют последний свой!
Обвал, рази меня и увлеки с собой!
le français
LXXXI
АЛХИМИЯ ГОРЯ
Чужим огнем озарена,Чужих печалей отраженье,Природа, ты одним данаКак жизнь, другим — как погребенье!
Ты мой Гермес, мой вечный сон;В Мидаса[76] я твоею силойНепостижимо превращен,Как он, алхимик я унылый;
Тобою зачарован, взглядВ железо злато превращаетИ рай лучистый — в черный ад;
Он саркофаги воздвигаетСреди небесных берегов,Он видит труп меж облаков.
le français
LXXXII
МАНЯЩИЙ УЖАС
«Какие помыслы гурьбойСо свода бледного сползают,Чем дух мятежный твой питаютВ твоей груди, давно пустой?»
— Ненасытимый разум мойДавно лишь мрак благословляет;Он, как Овидий, не стенает,[77]Утратив рай латинский свой!
Ты, свод торжественный и строгий,Разорванный, как брег морской,Где, словно траурные дроги,
Влачится туч зловещий строй,И ты, зарница, отблеск Ада, —Одни душе пустой отрада!
le français
LXXXIII
САМОБИЧЕВАНИЕ[78]
К Ж.Ж.Ф.
Я поражу тебя без злобы,Как Моисей твердыню скал,[79]Чтоб ты могла рыдать и чтобыОпять страданий ток сверкал,
Чтоб он поил пески СахарыСоленой влагой горьких слез,Чтоб все мечты, желанья, чарыИх бурный ток с собой унес
В простор безбрежный океана;Чтоб скорбь на сердце улеглась,Чтоб в нем, как грохот барабана,Твоя печаль отозвалась.
Я был фальшивою струной,С небес симфонией неслитной;Насмешкой злобы ненасытнойИстерзан дух погибший мой.
Она с моим слилася стоном,Вмешалась в кровь, как черный яд;Во мне, как в зеркале бездонном,Мегеры отразился взгляд!
Я — нож, проливший кровь, и рана,Удар в лицо и боль щеки,Орудье пытки, тел куски;Я — жертвы стон и смех тирана!
Отвергнут всеми навсегда,Я стал души своей вампиром,Всегда смеясь над целым миром,Не улыбаясь никогда!
le français
LXXXIV
НЕИСЦЕЛИМОЕ
I Идея, Форма, Существо,Слетев с лазури к жизни новой,Вдруг упадают в Стикс свинцовый,Где все и слепо и мертво:
Вот Ангел, как пловец наивный,В уродстве ищет новых чар,Борясь с волною непрерывной,Нырнув в чудовищный кошмар;
Пред ним встает во мгле унылойКружащийся водоворот;Взметнувшись с бешеною силой,Он, как безумных хор, ревет.
Вот, околдован чарой властной,Блуждает путник наугад,Но тщетно ловит луч неясныйВ аду, где к гаду липнет гад;
Сходя без лампы в мрак бездонныйВниз по ступенькам без перил,В сырую бездну осужденныйСвой взор трепещущий вперил;
Под ним — чудовищ скользких стая;Вокруг от блеска их зрачковЕще чернее ночь густая,Невыносимей гнет оков.
Корабль на полюсе далеком,Со всей вселенной разлучен,В тюрьме кристальной заключенИ увлечен незримым током.
Пускай же в них прочтут сердцаНеисцелимого эмблемы:Лишь Дьявол, где бессильны все мы,Все довершает до конца!
II То дух, своим зерцалом ставший,Колодезь Правды, навсегдаИ свет и сумрак сочетавший,И где кровавится звезда,
То — полный чары светоч ада,Маяк в мирах, где властна мгла,Покой, и слава, и отрада —Восторг сознанья в бездне зла!
le français
LXXXV
ЧАСЫ[80]
Часы! Угрюмый бог, ужасный и бесстрастный,Что шепчет: «Вспомни все!» — и нам перстом грозит,И вот, как стрелы — цель, рой Горестей пронзитДрожащим острием своим тебя, несчастный!
Как в глубину кулис — волшебное виденье,Вдруг Радость светлая умчится вдаль, и вотЗа мигом новый миг безжалостно пожретВсе данные тебе судьбою наслажденья!
Три тысячи шестьсот секунд, все ежечасно:«Все вспомни!» — шепчут мне, как насекомых рой;Вдруг Настоящее жужжит передо мной:«Я — прошлое твое; я жизнь сосу, несчастный!»
Все языки теперь гремят в моей гортани:«Remember, esto memor»[81], — говорят;О, бойся пропустить минут летящих ряд,С них не собрав, как с руд, всей золотой их дани!
О, вспомни: с Временем тягаться бесполезно;Оно — играющий без промаха игрок.Ночная тень растет, и убывает срок;В часах иссяк песок, и вечно алчет бездна.
Вот, вот — ударит час, когда воскликнут грозноТобой презренная супруга, Чистота,Рок и Раскаянье (последняя мечта!):«Погибни, жалкий трус! О, поздно, слишком поздно!»:
le français
