Шарль Бодлер - Цветы зла
le français
LVIII
ПЕСНЬ ПОСЛЕ ПОЛУДНЯ
Пусть искажен твой лик прелестныйИзгибом бешеных бровей —Твой взор вонзается живей;И, пусть не ангел ты небесный,
Люблю тебя безумно, страсть,Тебя, свободу страшных оргий;Как жрец пред идолом, в восторгеПеред тобой хочу упасть!
Пустынь и леса ароматыПлывут в извивах жестких кос;Ты вся — мучительный вопрос,Влияньем страшных тайн богатый!
Как из кадильниц легкий дым,Твой запах вкруг тебя клубится,Твой взгляд — вечерняя зарница,Ты дышишь сумраком ночным,
Твоей истомой опьяненным.Ты драгоценней, чем вино,И трупы оживлять даноТвоим объятьям исступленным!
Изгиб прильнувших к груди бедрПронзает дрожь изнеможений;Истомой медленных движенийТы нежишь свой роскошный одр.
Порывы бешеных страстейВ моих объятьях утоляя,Лобзанья, раны расточая,Ты бьешься на груди моей:
То, издеваясь, грудь моюС безумным смехом раздираешь,То в сердце тихий взор вперяешь,Как света лунного струю.
Склонясь в восторге упоенийК твоим атласным башмачкам,Я все сложу к твоим ногам:Мой вещий рок, восторг мой, гений!
Твой свет, твой жар целят меня,Я знаю счастье в этом мире!В моей безрадостной СибириТы — вспышка яркого огня!
le français
LIX
SISINA
Скажи, ты видел ли, как гордая Диана[60]Легко и весело несется сквозь леса,К толпе поклонников не преклоняя стана,Упившись криками, по ветру волоса?
Ты видел ли Théroigne[61], что толпы зажигает,В атаку чернь зовет и любит грохот сеч,Чей смелый взор — огонь, когда, подняв свой меч,Она по лестницам в дворцы царей вбегает?
Не так ли, Sisina[62], горит душа твоя!Но ты щедротами полна, и смерть тая, —Но ты, влюбленная в огонь и порох бурно,
Перед молящими спешишь, окончив бой,Сложить оружие — и слезы льешь, как урна[63],Опустошенная безумною борьбой.
le français
LX
LOUANGES DE MA FRANÇOISE[64]
Je te chanterai sur des cordes nouvelles,Ô ma bichette qui te jouesDans la solitude de mon cœur.
Sois parée de guirlandes,Ô femme delicieusePar qui les péchés sont remis.
Comme d'un bienfaisant Léthé,Je puiserai des baisers de toiQui es imprégnée d'aimant.
Quand la tempête des vicesTroublait toutes les routes,Tu m'es apparue, Déité,
Comme une étoile salutaireDans les naufrages amers…— Je suspendrai mon cœur à tes autels!
Piscine pleine de vertu,Fontaine d'éternelle jouvence,Rends la voix à mes lèvres muettes!
Ce qui était vil, tu l'as brûlé;Rude, tu l'as aplani;Débile, tu l'as affermi.
Dans la faim, mon auberge,Dans la nuit ma lampe,Guide-moi toujours comme il faut.
Ajoute maintenant des forces à mes forces.Doux bain parfuméDe suaves odeurs!
Brille autour de mes reins,Ô ceinture de chasteté,Trempée d'eau séraphique;
Coupe étincelante de pierreries,Pain relevé de sel, mets délicat,Vin divin, Françoise.
le français
LXI
КРЕОЛКЕ[65]
Я с нею встретился в краю благоуханном,Где в красный балдахин сплелась деревьев сень,Где каплет с стройных пальм в глаза густая лень.Как в ней дышало все очарованьем странным:
И кожи тусклые и теплые тона,И шеи контуры изящно-благородной,И поступь смелая охотницы свободной,Улыбка мирная и взоров глубина.
О, если б ты пришла в наш славный край и строгий,К Луаре сумрачной иль к Сены берегам,Достойная убрать античные чертоги:
Как негры черные, склонясь к твоим ногам,Толпы покорные восторженных поэтовСложили б тысячи и тысячи сонетов.
le français
LXII
MOESTA ET ERRABUNDA[66]
Ты ночною порой улетала ль, Агата[67],Из нечистого моря столицы больнойВ бездну моря иного, что блеском богато,Ослепляя лазурной своей глубиной?Ты ночною порой улетала ль, Агата?
Исцели наше сердце от горьких забот,Ты, зловеще ревущая ширь океана,Сочетая журчанье певучее водС воем ветра, как с рокотом грозным органа!Исцели наше сердце от горьких забот!
На колесах вагона, на крыльях фрегатаЯ умчусь от нечистых, беспомощных слез;Шепот сердца больного ты слышишь, Агата:— Прочь от мук, преступлений, безрадостных грезНа колесах вагона, на крыльях фрегата!
Но далек бесконечно наш рай благовонный,Где не меркнут в лазури утехи любви,Где наш дух, совершенством мечты умиленный,Чистой страсти омоют живые струи!Но далек бесконечно наш рай благовонный!
Рай зеленый, что полон ребяческих снов, —Поцелуи, гирлянды, напевы, улыбки,Опьяняющий вечер во мраке лесов,За холмами, вдали трепетание скрипки —Рай зеленый, что полон ребяческих снов!..
Рай невинности, царство мечты затаенной,Неужели ты дальше от нас, чем Китай?Жалкий крик не вернет этот рай благовонный,Не вернут серебристые звуки наш рай,Рай невинности, царство мечты затаенной!
le français
LXIII
ВЫХОДЕЦ[68]
Падший дух с желтым блеском зрачков,Я вернусь к ней в остывший альков,И с толпою полночных тенейЯ приникну невидимо к ней!
Я пошлю ей среди тишиныПоцелуи холодной луныИ, ласкаясь, царицу мою,Как могилу — змея, обовью!
А лишь ночь свой поднимет покров,Опустеет твой душный альков,Будет веять в нем холод дневной.
Так не шепотом нежных речейЯ весной завладею твоей,А ужасной, ужасной мечтой!
le français
LXIV
ОСЕННИЙ СОНЕТ
Твой взор мне говорит кристальной чистотой:«О, чем твой странный вкус во мне пленяться может?»— Люби, безмолвствуя! Мне сердце все тревожит;Пленен я древнею, животной простотой.
Тебе, чья ласка снов сзывает длинный строй,Ни тайну адскую, что вечно душу гложет,Ни сказку черную душа в ответ не сложит.Я презираю страсть, кляну рассудок свой!
Люби бестрепетно! В засаде темной скрыта,Уже сгибает Страсть неотразимый лук.Мне памятна еще ее проклятий свита,
Старинный арсенал безумств, грехов и мук!Как два осенние луча, мы вместе слиты,Я с нежной белизной холодной Маргариты.
le français
LXV
ПЕЧАЛЬ ЛУНЫ
Сегодня вечером, полна истомы нежной,Луна не может спать; не так ли, в забытьиЛаская контуры грудей рукой небрежной,Томится девушка, тоскуя о любви.
Луна покоится среди лавин атласных,Но, в долгий обморок меж них погружена,Все бродит взорами в толпе теней неясных,Чьих белых венчиков лазурь еще полна.
Когда ж на землю к нам с небес она уронитУкрадкою слезу, ее возьмет поэтИ на груди своей молитвенно схоронит
Опал, где радуги мерцает бледный свет;Презрев покой и сон, он скроет, вдохновенный,От Солнца жадного осколок драгоценный.
le français
LXVI
КОШКИ
Чета любовников в часы живой беседы,Задумчивый мудрец в дни строгого трудаРавно взлюбили вас: вы — тоже домоседы,Вы также нежитесь и зябнете всегда!
И вы — друзья наук и наслаждений страстных;Вас манит страшный мрак, вас нежит тишина;Эреб[69] запряг бы вас в своих путях ужасных —Но вам в удел рабов покорность не дана.
Перенимаете вы позы сфинксов длинных,Недвижно грезящих среди песков пустынных,Навек забывшихся в одном безбрежном сне.
Сноп искр магических у вас в спине пушистой;В мистических зрачках, чуть искрясь в глубине,Песчинок тонких рой играет золотистый.
le français
