Екатерина Таубер - Верность
«Облака — кочевники цыгане…»
Облака — кочевники цыганеТабором стояли на закате,На зелено-золотой поляне,Утопая в лютиках и мяте.
Отдыхали кони и телеги.Распахнулись пестрые палаткиЛегким кровом нищеты и неги,Жизни обольстительной и краткой.
«Цветы и травы семена…»
Цветы и травы семенаОпять беспомощно роняют.Покинут дом… И тишина,Платок накинув, у окна,Недавнее перебирает.
По четкам дней рука скользит,Остановившись, замирает.А там, в окне, все тот же вид:Холмы, оливы, эвкалипт —К себе зовут и утешают.
«Скупые старческие слезы…»
Скупые старческие слезыИ длинный перечень обидЛишь богадельня сохранит…
Под золотым дождем мимозыПо парку призраки бредут,С исчезнувшим перекликаясь.
Как страшно быть последним в стае,Прощальный отдавать салют…
А корабли на дно идут…
«Я родилась при первом снеге…»
Я родилась при первом снегеВ далекой северной стране.На сани сменены телеги,Дороги чище и ровней.Еще семья цела и вместеРожденья празднуется день.Богатой будущей невестеСулится роскошь — дребедень!И лишь отец мудрее, строже.Ей будущий готовя дом,Основу крепкую положитПрозрачным пушкинским стихом.Подводит жизнь свои итоги:И смутою разлученаСемья… И первые ожогиЛюбви… И бедности стена.И брак, как в старину, до гробаВ тиши забытых деревень,И воздух дней совсем особый —Татьянин воскрешенный день.
I. «Я тебя никогда не встречала…»
Я тебя никогда не встречала,Я не знаю — ты был или есть:Знаю только: сдвигаешь ты скалы,Мысли тайные можешь прочесть.
За меня, за мое воскресеньеТы положишь и душу, и плоть.Знаю, любишь меня, как мученье,Что святым посылает Господь.
Мой последний оплот и ограда,Рвусь к тебе, врачевателю ран.Бесноватую ИродиадуТы один исцелишь, Иоанн.
II. На страшном суде
Как жених, ты снова станешь справаИ высок, и прям,Прожитого беспорочной славойПораженный сам,Понимая: поздно, не до лестиВ судный страшный час,Со своей трепещущей невестыНе спуская глаз;Крепко, крепко стиснувши ей руку,Соразмерив шаг:«Не захочет нашей Бог разлуки,Беспредельно благ,Заслуженным поделюсь с тобою;Одного венцаПопрошу за стертой гробовоюГранью у Отца».
III. «Не скажешь любящим: Забудь…»
Не скажешь любящим: «Забудь.Она не стоит… он не стоит…»Ведь в муке, раздавившей грудь,Быть может, самое святое.
Им не избыть ее вовек.Они ее приносят Слову,Как выкуп. Счастлив человек,Здесь ставший выкупом другого!
«Вечер будет рано падать…»
Вечер будет рано падать,Вечера долги.Звездным вечером по садуЗазвенят шаги.Гостю буду снова радаИ зажгу огни…
Это старая баллада —Молодости дни.
«Есть в этой жизни, разделенной…»
Есть в этой жизни, разделеннойС другим, такая полнотаИ мир такой невозмущенный,Что пестрой жизни суетаНе трогает. Но каждый рядомИ вместе день наш прожитойУже ответ, уже награда,Век обретенный золотой.Душа, ты помнишь ПенелопыСвободный радостный обет? —Все тот же он во дни потопа,В час торжества, в годину бед.
«В Субботу Вербную, с вечерни…»
В Субботу Вербную, с вечерни,Как в годы прежние, вдвоемШирокой улицей вечернейС пушистой вербочкой идем.
Пустеет милый город южныйИ время отступило вспять…Нам больше ничего не нужно,Как тот же путь пройти опять.
«Здесь, у дороги, в полдень лечь…»
Здесь, у дороги, в полдень лечьУсталому на солнцепеке,А мне — твой жаркий сон стеречь,Ошеломительно-глубокий.
Предельно въевшихся морщинУзор хоть мысленно разгладить.Спи, старый друг, ты — не один;Мы — два листка одной тетради.
«Я любил на земле все краски…»
«Я любил на земле все краски,Все цветы и лесную тишь;Мед осенний густой и вязкий,Шелестящий речной камыш;Теплоту и пушистость зверя,Беззащитные почки весны.Дружбе каждого дерева верил,Пожимая лапу сосны.Одиночество жизни нищейПринимал… Вот и ты прими!»
То в моем опустевшем жилищеГолос друга, тепло семьи.
«Солнце снова черепицу греет…»
Солнце снова черепицу греет,Старая избушка ожила.Так прошу: «Вернись домой скорееК радостям суровым ремесла.
Без тебя не смею, не умеюНичего задумать и начать.Только память о тебе лелею,Как любви последнюю печать».
«Ноябрьские седые дни…»
Ноябрьские седые дниВоспоминаньями мне любы.В благословенной их тени,Как под шатром большого дуба,Живу опять… Я не одна:Вот скоро ты придешь из сада.Вот я читаю у окнаПисьмо родное из Белграда.Что было каменной стеной,То и теперь такой осталось.Сегодня снова предо мнойНесрочная любовь и радость.
«Ты вынес все. И принял, как расплату…»
Ты вынес все. И принял, как расплатуЗа гордость предков, роскошь и разлад.Последний в роде, нищий и крылатый,Ни перед кем не опустивший взгляд.
Ты зов земли услышал на чужбине,Изведал лютый жребий крепостных.И вот года глухой борьбы в пустынеБез друга, женщины, родных.
Лишь небо здесь тебя усыновило,Вершины гор признали своего.И ты ушел… И это было, было!И вычеркнуть нельзя уж ничего.
«Я отвыкла совсем от стихов…»
Я отвыкла совсем от стихов, —Отвыкают от дома родного,Забывают значение слов,Что от стужи служили покровом;
Равнодушно обходят друзейИ бросают венчальные кольца,И отраву зовет ротозейРодниковой водою колодца.
А потом, ненароком, в столеВдруг наткнешься на рифмы и строчкиИ на старом, забытом стволеПробиваются новые почки.
«Осколок голубых небес…»
Осколок голубых небесВ глазах ты сохранила,А в шишке — весь сосновый лес,Где пела и бродила.А в сердце всю свою любовьК ушедшей жизни, крову.Их воскрешает вновь и вновьМолитва, память, слово.
«Предметов этих дорогих…»
Предметов этих дорогихЕще касались рукиЛюбимые. Еще на нихНи слова о разлуке.
Они с тобой из года в годИ близость их не мнима,И дома наклонился свод,Как верность, — молчаливо.
А мир с извечной суетой, —Чужие поколенья —К ним не пойдешь, старик седой,За словом утешенья.
«Не сегодня, так завтра здесь выпадет снег…»
Не сегодня, так завтра здесь выпадет снег.Наша осень ушла без следа.Лишь умерших друзей снова снится набег, —На свиданье пришли, как тогда.
Огонек не угас, но хозяина нетИ хозяйка давно уж не та…Только в доме осталась от прожитых летТеплота.
«Утро раннее. Хлеб на столе…»
