Екатерина Таубер - Плечо с плечом

ЕКАТЕРИНА ТАУБЕР. ПЛЕЧО С ПЛЕЧОМ

Третья книга стихов (Париж, 1955)

Посвящается К.И.С.

«Любовь росла, как дерево, годами…»

Любовь росла, как дерево, годамиИ с каждым годом крепла, как вино.Сбывалось все, что дерзкими мечтамиВосхищено: просящему дано.

По лестнице высокой испытаний,Сквозь сумерки ущербных этих лет,Пронес ты сон о светлом браке в Кане,Которому конца не может и нет…

«В дупле оливы жили пчелы…»

В дупле оливы жили пчелы,С жужжаньем радостным взлеталиНавстречу солнцу… В час печалиПрипомни гомон их веселый,

Их тельца тускло-золотые,Как бы пронизанные медом,И дрока заросли густые,И кипариса два у входа

В усадьбу: пышный и высокийНад маленьким и робким другомСклонялся с нежностью глубокой,Как ты над слабою подругой.

«Лишь сосны молодости нашей…»

Лишь сосны молодости нашейПод южным небом все шумят.Голодный ветер море пашетИ чайки за кормой летят.

Все вечное не изменилось, —А мы проходим и пройдем.Одно мгновенье что-то снилосьИ сердце падало и билось,И пело только о своем.

«Там ветхая была теплица…»

Там ветхая была теплица,И дождик шел едва, едва.Все было внове: воздух, лица,При встрече первые слова.

Жизнь начиналась робко, в малом,И было ей не по себе.Ты по складам тогда читалаВ своей удаче и судьбе.

Был лунный блеск тепличных стекол.Под ними — белые цветы,И сердце чуждое… до срока…Что понимала в сердце ты!

«Нет времени побыть вдвоем…»

Нет времени побыть вдвоем,Остановиться, оглянуться.Взвихренный жизни водоем,В тебе нельзя не захлебнуться!

Лишь вечерами, перед сном,Очнешься: поглядишь устало,И вот опять плечо с плечом,И снова жизнь прекрасна в малом.

Ложится лампы бледный кругНа одеяло. Близки тени.И книга выпала из рук…И медленней полет мгновений…

«Кончался день ненастный и дождливый…»

Кончался день ненастный и дождливый.Как прежние — уйдет в небытие.А были вместе мы под кровлею счастливой,Не зная слов: «твое», «мое».

Все было будничным: будильник мирно тикал,По стеклам капли крупные текли.И сад чернел таинственно и дико,И влагой пахло от земли.

За каждодневным, незаметным деломТекли часы без взглядов и без слов,Лишь нежностью насыщенные зрелой,Как рыбака негаданный улов.

«Дочь ушла за своею судьбою…»

Дочь ушла за своею судьбою, —Ей в окно постучался гонец.И с ноябрьскою ночью слепоюТы один остаешься, отец.

Те же тихие спутники — книгиНа твоем постаревшем столе.Их никто не возьмет, не похитит,Ими сердце не будет болеть.

Что-то новая жизнь ей расскажет?Что из прежней она сбережет?…Неизменно стоишь ты на страже —Тайный спутник и вечный оплот.

На Страшном Суде

Как жених, ты снова станешь справаИ высок, и прям,Прожитого беспорочной славойПораженный сам,Понимая: поздно, не до лестиВ судный страшный час,Со своей трепещущей невестыНе спуская глаз;Крепко, крепко стиснувши ей руку,Соразмерив шаг:«Не захочет нашей Бог разлуки,Беспредельно благ.Заслуженным поделюсь с тобою;Одного венцаПопрошу за стертой гробовоюГранью у Отца».

«Опять зима. Как хорошо проснуться…»

Опять зима. Как хорошо проснутьсяВ дождливый день и поглядеть в окно.Под ветром сосны маются и гнутся,Дворовый пес скребется в дверь давно.

Грохочет ставня. Медленно пылаютВ камине корни вековых олив.Вот груда книг… Но мысли улетаютНа прошлого таинственный призыв.

Как воскресить? Есть где-то в мире словоЕдинственное. Точное. ОноНебытие покинуть хочет сноваИ просиять, коль будет суждено.

Ищи, ищи! За черною работойПусть месяцы и годы протекут.Оградой верной, каменным оплотом,Благословеньем станет этот труд.

«В траве высокой детская головка…»

В траве высокой детская головка,Колосья трав щекочут чуть висок,Рука венок плетет еще неловко,А мир огромен — столько в нем дорог.

И в небесах пути открыты тоже.Нежданный к ним так легок переход:По вечерам с мольбою руки сложишь,А ночью крылья вырастут, и вот

Уже летишь к густой ольхи вершинеВ гнезде птенцов веселых поглядетьИль в проруби небесной, темно-синей,Глубоко окунувшись, замереть…

А по утрам на низкую скамейкуУ ног отца задумчиво присев,Поведать про небесную лазейку,Про где-то там оборванный напев.

«Жужжат шмеля над веткою вишневой…»

Жужжат шмеля над веткою вишневой,Вернулся соловей на старые места,И кошка дряхлая своим котенком новым,Как первенцем желанным, занята.

Смоковница согбенная оделасьПлащом зеленым и в давно сухой,Заброшенный колодезь загляделасьС весенней мукой, нежностью, тоской.

Все помнят корни о подземной влаге,О звонких ведрах, юных голосах,Перекликавшихся, как соловьи в овраге,Пока любовь стояла на часах.

«Высока зеленая пшеница…»

Высока зеленая пшеница,Пышны липы круглые над ней.Деревушек древних вереница.Колокольня. Стая голубей.

Старичок на солнце, у порогаОдичавшей хижины седой.Ослики на узеньких дорогах.Водоемы с чистою водой.

Что еще мне в этой жизни надо?В дверь какую нынче постучу? —Тишина. Зеленый угол сада…Ничего другого не хочу!

«Эти летние дни, эта роща сосновая…»

Эти летние дни, эта роща сосновая,Напоенная зноем и душной смолой.Колокольчиков чашечки бледно-лиловые,Желтоглазых ромашек ковер под ногой.

В засыхающих травах возня муравьиная —От былинки к былинке протянутый мост.Белоснежное облако, уходящее в синее.Жарких дней убывающий рост…

«Влачат усталые волы…»

Влачат усталые волыВозы, нагруженные сеном.Лениво, медленно… БелыОт пыли люди, звери, стеныСтолетней фермы, широкоРаспахнутые сеновалы…Хозяйка смуглою рукойГотовит ужин запоздалыйИ в кухне дым, и в кухне чад, —То супом пахнет, то свининойС картошкой жареной… ЩенятПовизгиванье за куртинойЗатоптанной, ненужной здесь,Где мальвы лишь цветут упрямо,Наперекор всему, — Бог вестьЗачем, — в красе своей багряной.

Стихи о курятнике («Тепло в курятнике. Помет…»

Тепло в курятнике. Помет.В соломе стебельки бурьяна.А в лужах перед дверью — ледИ листья ломкие каштана.

Петух горланит, подскочивНа ящик боком, неуклюже.И ветра шалого порывЕго надменный хвост утюжит.

В бадье продрогшая водаИ леденит, и обжигает.Заря, сквозь сосны, как всегда,Пурпурный веер раскрывает.

И бодро так, и хорошо.Простая радость неделима,Соединяя, словно шов,Два мира: внутренний и зримый.

Деревенский праздник