Екатерина Таубер - Плечо с плечом
Деревенский праздник
На рубахе свежая заплатка.Но сосед и выбрит, и умыт.Из подмышки же крольчиха-маткаДеревенским праздничным подарком —Длинноухим чучелом торчит.
Стол накрыт в саду. Стеснились скамьи.Стулья креслу уступают путь.Бабушку замшелую, как камниГор окрестных, под руки ведут.
С дерева ей рожи корчат внуки,Торопясь обновки разорвать.Безответные, родные рукиНе уронит больше праздно мать.
Все скорей ее несутся годы.Не щадя мелькнувшей красоты.В дочерях, как в зеркале, природаПовторит отдельные черты.
В монотонном, сером дней потокеПраздники — привалы на пути.Весело накрыть ей стол широкий,Каждого с улыбкой обойти.
Вспоминать рождения, крестины,Загадать о свадьбе чьей-нибудь…За пределы этих гор, долиныНи любви, ни смерти не шагнуть.
«Золотая полоска зари…»
Золотая полоска зари,Поясок ослепительно-узкий.Папиросу с утра закуритьОстро хочется крышам французским.
Но не топят каминов… Война.Запустенье сиротское тыла.Отступили назад времена,Переправу в грядущее смыло.
И голодный сегодняшний деньПо промерзшей шагает квартире.За картофелем вглубь деревень,— За печеным, горячим, в мундире —
Собираешься, как на пикник,На хромающем велосипеде.Это я или только двойникВсе глухими проселками едет.
По дороге есть роща одна:Там деревья столпилися кругомИ не знают, что в мире война…И мне каждое кажется другом.
«Два-три неснившихся мне сна…»
Два-три неснившихся мне снаИ струн, нетронутых на лире,Порою жаль… Душа больнаТоской о невозникшем мире.
Расклеванные семена,Могли б и вы взрасти на воле!Душа — бездетная жена —Иную приняла бы долю.
Пусть без страданий и без слезНам ни один немыслим опыт, —Не так бы солнце грело, росПрибоя иначе бы ропот.
И совершенней, и полнейЗемля б и небо отразилисьТам, в тайниках души твоей,Сплетеньем вымысла и были.
ЯМБЫ
I. «Былое — вырубленный сад…»
Былое — вырубленный сад,Где пни, обрубки и могилы.И все мучительней разладМеж тем, что есть и тем, что было.
И уцелевших не узнать,И встречи, словно расставанья…Возьмешь знакомую тетрадь —Чьи тут пометки, восклицанья?
Каких пришельцев карандашПо милой проходил странице?Вот этот завиток — «не наш»,Вовек с ним сердцу не сродниться!
Когда же все-таки найдешьЧерту нетронутую, слово —С какой к ним жаждой припадешь —Вернуться к прежнему готова.
II. «Ну что ж, и это… Пережить…»
Ну что ж, и это… ПережитьПришлось и так уже не мало.Еще одна порвется нить,Что связывала и держала.
И не промолвишь: «Все равно»,Ты про себя… Лишь пред другимиЗахлопнешь наглухо окно.И навзничь… едкими, скупыми…
III. «Все больше тем запретных между нами…»
Все больше тем запретных между нами.Все чаще мы молчим.Услужливая память жжет, как пламя,Томит былым.
Что от надежд тебе еще осталось, —Спросить нельзя.Мне плечи сгорбила мучительная жалость,Перстом грозя —
Не трогать брешь, как в комнату больного,На цыпочках входить.Чтобы сберечь до времени иногоЖивую с детства нить.
«Здесь жизнь прошла и продремала…»
Здесь жизнь прошла и продремала,Как на лежанке старый дед.Весна… Зима… Опять сначала…Забор все тот же и сосед.
Ленивых петухов тревога,Собак беззубых мирный лай.Селенье тесное. Дорога.О ней не думай, не желай!
Она не любит запоздалых, —Случайный странник ей не мил.Меж душ и дел глухих и малыхТы слишком долго прогостил.
«О, город юности моей…»
О, город юности моей,И вы, друзья далеких дней —Сновидцы, чудаки, поэты!И ты, славянская земля,Где пела и томилась я,Мечтой несбыточной согрета!
Рассеялись, давно ушлиДрузья… В тумане и пылиБылое навсегда сокрылось.Всем нам был разный жребий дан.Войны смертельный ураганПромчался… Жизнь остановиласьДля слишком многих…
«В рассветном пеньи петухов…»
В рассветном пеньи петухов,В часы предутренней тревоги,Мне чудится умерших зовС их, нам неведомой, дороги.
О, голос побывавших «там»,С его томящей сердце нотой,Что хочешь ты поведать нам,Сквозь сумрак утра и дремоту?
Как встарь, они на нас глядятГлазами прежними, родными.Нерасторжим и вечно святСоюз исчезнувших с живыми.
«Лоскуток позабытого платья…»
Лоскуток позабытого платья,Сколько будишь ты образов, дум!Вот — былое раскрыло объятья, —Слышишь крыльев исчезнувших шум?
Всех, кого ты когда-то любила,Потеряла в назначенный срок,Возвращает негаданно милый,Полинявший давно лоскуток.
«У беспомощных и беспечных…»
У беспомощных и беспечныхНеизменно все мимо рук:На охоте — одни осечки,В огороде — сплошной лопух;
Сеть рыбачья — узлы и дыры,Паутина в углу, как сеть,И удел бесприютно-сирый,Словно по миру гонит плеть.
«Дул с моря ветер. Пальмы шелестели…»
Дул с моря ветер. Пальмы шелестелиИ гул стоял в разбуженном саду.И, надрываясь, петухи пропели,Что близок полдень, — полдень наш в аду.И ты пришел, и ревностью, и мукойТот летний день, как ядом напоил.Жег поцелуй заломленные рукиИ долгий взгляд искал и холодил.
И тяжба длилась. И, непоправимоРазъединяя, падали слова…Стих ветер. Ураган промчался мимо, —Лишь сломанная ветка и траваИзмятая о нем еще твердили,Да мы с тобой, в молчаньи ледяном,Навек чужие, нашу пытку длилиСверкающим уже смиренным днем.
«Мы — две реки, текущих врозь…»
Мы — две реки, текущих врозьК морям безбрежным и различным.Но и сквозь боль, и злобу сквозь,Усмешкой скрытою приличной,
Вдруг проступает иногда,В минуту гибельного спора,Тоска по вольному просторуТвоей земли. И вот тогда
Внезапно я воображаюМне незнакомые поляИ сельский дом, и дома с краюТоскующие тополя, —
Мир невозможный и чудесный,Твою питающий мечту,Иную, лучшую, не ту,С которой я сквозь жизнь пройдуВ обличьи странницы безвестной.
«Любви непринятая лепта…»
Любви непринятая лептаВ руке осталась навсегда.Лишь дружбы узенькая лентаСвязала горькие года.
Бок о бок, рядом, близко, розно,Ни разу настежь, напролом!И даже ждать награды позднейНельзя за дальним, за углом.
Все, что другому было б мало,Тебе хватило до конца.Ведь ты и так, — сквозь покрывало,Знал наизусть черты лица.
«На многое легла епитрахиль заката…»
