Демьян Бедный - Том 3. Стихотворения 1921-1929

Предателям*

   Всё те же карты, та ж игра,   И козырь той же подлой масти.Всё те же игроки – враги Советской власти:   Предатели-офицера,Дворянские сынки – минувшего осколки,   Правоэсеровские волки   И меньшевистская икра.   В Кронштадте – новом государстве –Превосходительный подлец сидит на царстве.Эй, вы, шипевшие по всем углам вчера,Предатели, рабы, антантовские мавры,Куда вы спрятались? Кричите же «ура»   И бейте в гулкие литавры!В Париже, в Лондоне, в Нью-Йорке в этот час   Все биржи молятся за вас,Готовя спешно вам заслуженные лавры.Лакеи верные врагов страны родной,Вы, черви, севшие на всходы нашей нови,Наденьте же венки, надвиньте их на брови.Венки оценены великою ценой –   Народных слез, народной крови!В какой проклятый час, какой лукавый духВнушил вам веру вновь в успех дворянской шпаги?Каким шептаньям внял ваш поврежденный слух,Что в наших боевых, стальных рядах потух   Огонь испытанной отваги?Да будет то, к чему зовет нас мстящий Рок.И если суждено нам перейти порог   К высокой цели – через трупы,Что ж? На удары мы в бою не будем скупыИ, исторический сметая сор и хлам,Обрекши всех врагов народному проклятью,Мы проведем метлой с железной рукоятью   По омерзительным телам.Отмеченным предательской печатью!

Предрешенное*

С тех пор как мир стоит, – не три, четыре года, –Две силы борются: владыки и рабы, –И он неотвратим, как приговор судьбы,   Час предрешенного исхода   Их титанической борьбы.Чем ближе этот час, тем яростнее схваткиИ тем опаснее наш каждый ложный шаг:   Пускай порой ликует враг:   «Рабы отброшены! Ряды их стали шатки!»Мы, маневрируя и обходя рогатки,Несем уверенно наш пролетарский стяг.Отчаянье родит безумие героев,Готовых жертвовать и делом и собой.Но мы не прельщены отвагою слепойИ отступаем мы, чтоб, нашу мощь утроив,С тем большим мужеством вступить в последний бой!   Сегодня, празднуя со всем рабочим миром      Наш праздник красный, трудовой,Мы, может, встретимся не раз с церковным клиромИ будем видеть, как советскою МосквойТо там, то здесь пройдет молящаяся группка.Да, это темноте народной, вековойЕсть тоже грустная уступка.Но кто, какие господа   Дерзнут уверить нас с насмешкою холодной,   Что светом знания мы темноты народной      Не одолеем никогда?!Да, может, вы не раз, герои-ветераны,Отступите то здесь, то там перед врагом,Уступите в одном, чтоб выиграть в другом,Но близок час, когда, воспламенив все страны,К твердыне вражьей вы приставите тараны,Громя убийц, круша последний их оплот,Свершая наш обет и боевые клятвы.Все жарче солнца луч. И близко время жатвы.Мы сделали посев. И мы получим плод.

Братское дело*

   С весны, все лето, ежедневноПо знойным небесам он плыл, сверкая гневно, –   Злой, огнедышащий дракон.Ничто не помогло: ни свечи у икон,Ни длиннорясые, колдующие маги,Ни ходы крестные, ни богомольный вой:Ожесточилася земля без доброй влаги,Перекаленные пески сползли в овраги,Поросшие сухой, колючею травой,   И нивы, вспаханные дважды,Погибли жертвою неутоленной жажды.   Пришла великая народная беда.

   Есть, братья, где-то города:Раскинув щупальцы, как спруты-исполины,Злом дышат Лондоны, Парижи и Берлины.Туда укрылися былые господа,Мечтающие вновь взобраться нам на спиныИ затаившие одно лишь чувство – месть.О, сколько радостных надежд несет им весть,Что солнцем выжжены приволжские равнины,Что обезумевший от голода народ,Избушки бросивши пустые и овины,Идет неведомо куда, бредет вразброд,Что голод, барский друг, «холопскому сословью»Впился когтями в грудь, срывая мясо с кровью,И что на этот раз придушит мужикаЕго жестокая костлявая рука.А там… ах, только бы скорее!.. Ах, скорее!..   И рад уже эсер заранее ливрее,В которой будет он, холуй своих господ,Стоять навытяжку, храня парадный ход:– Эй, осади, народ!.. Не то чичас по шее!..   Эй, осади, народ!..

   Поволжье выжжено. Но есть места иные,      Где не погиб крестьянский труд,   Где, верю, для волжан собратья их родные   Долг братский выполнят и хлеб им соберут.   Пусть нелегко оно – налоговое бремя,   Но пахарь пахарю откажет ли в нужде?   Мужик ли с мужиком убьют преступно время   В братоубийственной, корыстной, злой вражде?   Пусть скаредный кулак для хлеба яму роет,      Тем яму роя для себя, –Тот, кто голодному в день черный дверь откроет,Об участи его, как о своей, скорбя,Кто, с целью побороть враждебную стихию,Даст жертвам голода подмогу в трудный год,Тот и себя спасет и весь родной народ.   Спасет народ – спасет Россию!

Либерал*

Я уверен, что всякий предпочтет Ленину даже царя Павла. Я ни одной минуты не колебался бы. Со всеми шпицрутенами, со всеми Аракчеевыми, со всем безумием самодержавного самодурства – предпочитаю Павла.

То-то, братцы, и оно.   Яблоновский, браво!Возвращай уж заодно      Крепостное право!

Се – Аника из Аник,Белый рыцарь без забрала.Поскребите либерала,Перед вами – крепостник!

Сверх-либерал*

Недавно я писал о русских либералах,   Помешанных на белых генералах.Царь Павел был на что самодержавный зверь,А либералы ждут: «Такого б нам теперь!»   Я удостоился на выпад свой ответа, –   От бешенства не взвидя света,Какой-то либерал мне пишет напрямки   (Без подписи и, значит, без обмана):   «Что Павел? Павел – пустяки.Не Павла жаждем, – Тамерлана!»Так вот он, либерал, каков, когда он гол:Не крепостник уже, а кочевой монгол!

Алтынники*

В Москве, в Рогожско-Симоновском районе, торгашами пожертвовано в пользу голодающих волжан всего 45 коп. серебром и один кочан капусты.

      «За именинницу!»   «Ур-ра!»           «Ур-ра!»                   «Ур-ра!»   «Парфентьевна, всего!»   «Мерси вас!»      «Дай вам боже!»   «Сысой Сысоич, э, ты что же?Пей водочку до дна!»   «Уж больно, брат, остра».«Отвык, хе-хе?»   «Отвык».            «Привыкнешь, милай, снова.Торговля как?»   «Нельзя сказать худого слова».   «А ну-ко-ся, под осетра!»   «Я под икорочку».      «М-да, знатная икра!»«Нет, вы севрюжинки попробуйте, какая!»«Сыр, не угодно ль, со слезой?..Сысой Сысоич… э… Сысой!Не допиваешь, брат, не дело».   «Чего не допил? Перепой!»   «С такой-то малости? Едва ли,Уж мне ль не помнить, как с тобойВ былое время мы пивали!»      «Вот – на! –   Поскреб Сысоич темя. –   Так то ж в былое время!»      «Эй, старина,      Да ты в уме ли? –   Все гости сразу зашумели. –   Чем плохи нынче времена?Так расторгуемся…»      «Сысоич, брось лукавить.Пред кем ломаешься? Ты говори, как есть:Прибытку, чай, наскреб вчера мильенов шесть?»«Мильенов шесть, хе-хе, да шесть еще                    прибавить! –Осклабился Сысой. – И то сказать, вчера   От покупателей с утра   В Москве ломились магазины.      Ведь что ни дом, то именины».      «За р-ривалюцаю… ур-ра!!» –      Вдруг у какого-то купчиныС отрыжкой выпер тост из самого нутра.«За р-р-ривалю-ца-ю!!» Купцы хватили дружно,      А громче всех хватил Сысой:«Теперь особенно считаться нам не нужно      Со всякой сволочью босой!»      «Чтоб ей подохнуть, окаянной!!»Тут с рожей плачущей, притворно-покаянной,      Стал обходить Сысой гостей,Протягивая им тарелку из-под каши:      «По-дай-те, милостивцы наши,Для голодающих волжан и их детей!»      «Что?! Ох-хо-хо-хо-хо!»         «Ох, в рот те сто чертей!»      «Ой, уморил нас, шут плешивый!»«Ой!»     «Ой! – за животы хваталися купцы.Ты сам-то… жертвовал?»          «Пожертвовал, отцы…Пятиалтынничек… фальшивый!!»

Я мог бы дать мораль, и даже не одну!      Но дело вовсе не в морали, –И соль не в том, что мы в гражданскую войнуНе дочиста (пока!) Сысоев обобрали, –      Нет, не к тому я речь веду.Сысоев много ли? Сысои на виду.И будь все горе в них, мы б их прижали разом.Но вот Сысойчики… Густую их орду      Окинуть трудно глазом.      Для революции стократ      Орда Сысойчиков опасней.Как с ними справиться, не скажешь краткой                    басней, –Тут надобно писать не басню, а трактат.      Прибавлю все-таки алтыннику Сысою,В честь «ривалюцаи» кричащему ура:«Сысой, прошла твоя цветущая пора.Смерть за тобой стоит с косою.Ты и Сысойчики – вы ожили на срок,Но вас не пощадит неотвратимый рок.Настанет некий час, „его же вы не весте“,      Час пролетарского суда,         Победный, грозный час, когдаВы вашей подлости плоды пожнете вместе!»

Рабовладельцы*