Константин Ваншенкин - Прикосновенье
ДВА ЧЕЛОВЕКА
Здесь края обширные от века,Только этим землям не в примерНаселенье — два лишь человекаНа один квадратный километр.
Посреди безмолвного покояНе спеша беседуют со мнойВ маленькой избушке над рекоюМолодые оба — муж с женой.
А на полках тонкие пробирки,Баночки с мальками и с икрой,Пестрые таблицы, схемы, бирки,Пахнущие школьною порой.
Мы толкуем запросто за чаем,За вопросом следует ответ:— Как живем? Вот рыбу изучаем.— Скучно ли? Весной, конечно, нет…
Пьет хозяйка медленно из блюдца,И не понимаю почему,Но глаза — глаза ее смеются,Нежно улыбаются ему.
Представляю бури и ненастьеИ вот эту дружную семью,На земле живущую в согласье.Что ж я им вопросы задаю?
От речной сверкающей излукиБелый дым клубится по траве.Я им жму по очереди руки:— Заходите — будете в Москве…
Машут мне, как водится:— Счастливо!..Долго в поле зрения моемНа краю высокого обрываНад водой стоят они вдвоем.
Лодка. Дом. Бревенчатые стены.И, вбирая мира голоса,Немудреный веничек антенныСловно подметает небеса.
Вот уже исчезла эта веха,Никаких особенных примет…Два зато хороших человекаНа один квадратный километр.
«Сквозь березник тлеют купола…»
Сквозь березник тлеют куполаСтарой церкви. И крепчает ветер.Ты почти такая, как былаТой порой, когда тебя я встретил.
Шутка ли сказать, когда кругомПеремены, только перемены.На пути, все более крутом,Так они теперь обыкновенны.
Шутка ли сказать, когда вдалиСмешаны построек этих стили.Сколько поломали, возвели.Даже купола позолотили!
Только предвечерняя звездаНе сдается времени на милость.И, со мной пришедшая сюда,Ты, как небо, мало изменилась.
5
«На фоне неба все крупнее…»
На фоне неба все крупнееИ резче: всадник на мосту,В прозрачном воздухе темней,Нам ясно виден за версту.
И дети кажутся нам вышеНа гребне дальнего холма,И голубятники на крыше,И даже самые дома.
И над рекой, как на карнизе,Твой силуэт в том давнем дне,Как прежде, четко виден мне.…Вся суть в оптическом капризе.
«Хотел бы я проникнуть в этот мозг!..»
Хотел бы я проникнуть в этот мозг!Не скальпелем, конечно, не рентгеном,А словно перекинуть легкий мост,.войти, вбежать в порыве откровенном.
Хотел бы, если б выпала судьба,Узнать — пускай не сразу, а помешкав, —Что там таится, под прикрытьем лба,Когда блуждает на губах усмешка.
Хотел бы я увидеть только раз,Уж если мне досталось это диво,Что кроется за тихим светом глаз,Глядящих так спокойно и правдиво.
СКРЫТНОСТЬ
Он жил вблизи, но жил не на виду,Он все скрывал. Зачем? На всякий случай.Скрывал привычно радость и беду,И лишь не скрыл он смерти неминучей.
Враги о том, что он врагом их был,Догадывались, думаю, едва ли,И женщины, которых он любил,Ш этом даже не подозревали.
ОДИНОКАЯ
От спешки малый прок —Показывает опыт.Над чашкою парок,Однако чай не допит.
Хозяйку по гудкуКак будто ветром сдуло.Халатик на бегуПовис на спинке стула.
Прозрачностью блестят,Попав под вспышку света,Шесть рюмок, ставших в рядЗа створками буфета.
Шесть чашек, как бутон,Уложены на блюдце.А на столе батон.В луче пылинки вьются.
Течет гудок в окноРевет неугомонно.На блюдечке одноКолесико лимона.
«Тупую боль загнал…»
Тупую боль загналМне в сердце новый приступБолезни явный признак,Прямой ее сигнал.
Утихла — и опять.Спасение в уколе.Терпеть не надо боли,Боль следует снимать.
Но если в поздний час,С улыбкой, на вокзале,Разлуки нож вонзалиСпокойно, прямо в вас,
Тогда напрасный труд —Таблетки и уколы,Мольбы или укоры.Лишь время — лекарь тут.
ИЗБАВЛЕНЬЕ
Вы, конечно, отмечалиНе единый в жизни мигИзбавленья от печали,От иных еще вериг.
Избавленья от болезни, —Как ее ни назови, —От рождающейся песни,От любви и нелюбви.
«День пасмурен, и солнца нет…»
День пасмурен, и солнца нет,Низины прячутся в тумане,И вдруг в тебя ударит светСквозь ветви на лесной поляне.
И замирает все в тебе,Как если бы упали стены,Как если бы в своей судьбеТы ожидала перемены.
Все дело в том, что жизнь опять,Тебя имея на примете,Зачем-то хочет доказать,Что стоит жить на этом свете,
Что долго хватит сил твоих,Что все отныне будет лучше,Что день и пасмурен, и тих,Но солнце греет и сквозь тучи.
УЧАСТЬ
В глухом лесу, где пахнет прелыо,А сумрак стоек и глубок,Под черной царственною ельюЮтится крохотный дубок,
Как бы под юбкой великаншиОшеломленный Гулливер,Являя, как сказали б раньше,Печальной участи пример.
«Я смотреться в зеркала…»
Я смотреться в зеркала,Молодой была — любила.Я их много завела.Мне приятно это было.
И жила, маня, дразня.Но — иная в жизни веха:Стали зеркалами смехаЗеркала вокруг меня.
«В природе наметился спад…»
В природе наметился спад —В ночи, не мечтая о чуде,Дневные растения спятГораздо спокойней, чем люди.
Все стихло. От старых дубовПолзла полоса дождевая.И плакала чья-то любовь,Последний свой миг доживая.
ОСЕНЬЮ
Сидя в доме у окна,Наблюдаете оттуда,Как качается сосна,И все шире амплитудаКолебаний той сосны.Вы ученая такая.Дождь шумит не умолкая,Листья с веток снесены.
Ветер дует тяжело,Заполняя рябью лужи.И сквозь мокрое стеклоЯ смотрю на вас снаружи.Мокрых листьев кутерьма,Ветер, холод, дождь осенний.В гуще этих отношенийЗарождается зима.
«Это было давно. Мы расстались тогда…»
Это было давно. Мы расстались тогда.А назавтра по старой аллееЯ, забывшись, пришел машинально туда,Где обычно встречались мы с нею.И опомнилсялишь под лучом фонаряВозле дома ее, перед входом…Так, случается, в первые дни январяПисьмапрошлым датируют годом.
«Предложил ей тут же сесть…»
Предложил ей тут же сесть,Извинясь, что сроки круты,Уточнив притом, что естьУ пришедшей три минуты.
Ощущая сквозь чулокХолод кожаного кресла,Улыбнулась лишь чутокИ надолго в душу влезла.
ПУТНИК
