Судьба и случай. Стихи из разных книг - Татьяна Витальевна Кузовлева

Ночь. Отрешение от суеты.

Свод поднебесный над бездной глубокой.

Мне ли бояться ночной темноты!

Что ж я дрожу под звездой одинокой?

Ночь, всё известно тебе обо мне —

До чепухи, до последней обиды.

Словно прожектором ярким к стене,

Светом луны я к планете прибита.

Ночь, пред тобою я обнажена.

Праведны речи, да мысли греховны.

Это я днём так рассудку верна,

Это тогда лишь мне дышится ровно.

Ночь, я одежды тебе отдаю.

Как в них недавно душа трепетала!

День – это рай.

Мне несносно в раю.

День – это ад.

Но и ада мне мало.

Млечным Путём, как тропинкой, шурша,

Вновь существую вне рая и ада.

Зверь непонятный и жадный – душа —

Если бы знала я, что тебе надо!

Двое

И вновь дурман цветущей липы,

Птиц то ли вскрики, то ли всхлипы,

Конец июня, царство дня.

И в окнах слишком много света,

И посреди большой планеты

Тебе не миновать меня.

Не отступить, не оступиться.

Я здесь – едва сомкнёшь ресницы.

Проснёшься – рядом снова я.

И снова липа, нависая,

Глядит, как я иду босая

По зыбкой грани бытия —

Туда, где все мои заботы,

Все будни, праздники, субботы,

Дни отдыха и суеты,

Удачи все и все печали,

И слёзы – днем, и смех – ночами —

Всё совместилось в слове «ты».

«Всё людям открыто – таи не таи…»

Всё людям открыто – таи не таи —

Чем я и дышу, и горю.

Тот жар, зажигающий скулы мои,

Когда о тебе говорю.

Та слабость, когда от тебя вдалеке

Я чувствую в бездне ночей,

Как ты прикасаешься тихо к щеке

Горячей ладонью своей.

Давно не гадала я: люб иль не люб.

К пустым охладела трудам.

Но только за складку у сомкнутых губ

Без жалости душу отдам.

«В тот сентябрь…»

В тот сентябрь осыпалась под окнами слива,

Ни темнее, ни слаще не знала я слив.

Наши дни начинались с шуршанья прилива, —

Никогда ещё близко так не был прилив.

Я плыла, забывая природу хожденья,

Вертикальность осанки, земное житьё.

Гибким, быстро постигшим секреты скольженья,

Оказалось вдруг узкое тело моё.

Где-то сзади был берег камнями расцвечен,

Слева длинною мордой лёг на воду мыс.

Ты плыл рядом – я видела сильные плечи.

Ты бросал мне привычное: «Не торопись!».

И впервые мне жизни иной не хотелось:

Только плыть, чтоб упругой казалась вода,

Только знать, что и мне не заказана смелость

Уходить от привычной черты – в никуда.

Где меня не окликнуть ни словом, ни взглядом,

Где над волнами утренний месяц навис.

В никуда. Но чтоб всё-таки слышалось рядом

Над свободой, над временем – «Не торопись!».

Веретено

Забот спиральная резьба,

Дороги полотно.

Вершись, вершись, моя судьба,

Кружись, веретено.

Тянись, наматываясь, нить,

Ты у меня одна.

Одна любовь, не заменить,

Одна строка, не замутить,

И ты одна, страна.

Иных богатств мне не дано.

Владычица. Раба.

Кружись, кружись, веретено.

Вершись, моя судьба.

«То ли душа воспарила высоко…»

То ли душа воспарила высоко,

То ли ступенями годы легли,

Но никогда еще лунное око

Так не звало отлететь от земли.

То ли чем выше иду, тем виднее

Дни, у которых взаймы я беру.

Только всё ветреней, всё холоднее,

Словно стою на открытом юру.

Видится зорче. Спокойная зрелость

С многих запретов срывает печать.

Но никогда ещё так ни хотелось

Всё позабыть, чтобы снова начать.

Свободное дыхание

О смерти говорить не надо,

А надо жить – и просто жить,

Держа на расстоянье взгляда

Всё то, чем стоит дорожить.

Ни в чём винить других не нужно.

У каждого свои дела:

Свои привычки, цели, дружбы,

Свои в душе колокола.

Иной – он по-иному чуден.

И коль с людьми тебя свело,

То пусть с тобою будет людям

Легко, надёжно и светло.

Они мудры – молчи и слушай.

Не торопи напрасно дней.

Не заставляй до срока душу

То раскрывать, что зреет в ней.

Живи – не уставай дивиться

Тому, как светел небосвод.

И так дыши, как дышит птица,

Пускаясь в дальний перелёт.

Тень яблони

1979

Пленные немцы в Москве

17 июля 1944 года

 Внутри двора, где запад и восток

 Попеременно озарялись алым,

 Нетерпеливый топот детских ног,

 Известием взмётённый небывалым.

 Вот гул асфальта. Крик издалека.

 Вот сдавленные толпами ворота.

 Вот щель нашли. Вот уж снаружи кто-то.

 Вот к толстым прутьям льнёт к щеке щека.

 Вот я тянусь на цыпочках среди

 Ровесников. И локоть мой неловок.

 И с любопытством: «Что там впереди?» —

 Ищу просвет меж стриженных головок.

 Там гонят немцев. Там молчит кольцо

 Садовое. Там тишина на лицах.

 Там тянется сплошная вереница —

 Единое усталое лицо.