Иван Крылов - Басни
1815
XXV. Напраслина
Как часто что-нибудь мы сделавши худого,Кладём вину в том на другого,И как нередко говорят:«Когда б не он, и в ум бы мне не впало!»А ежели людей не стало,Так уж лукавый виноват,Хоть тут его совсем и не бывало.Примеров тьма тому. Вот вам из них один.В Восточной стороне какой-то был Брамин,Хоть на словах и тёплой веры,Но не таков своим житьём(Есть и в Браминах лицемеры);Да это в сторону, а дело только в том,Что в братстве он своёмОдин был правила такого,Другие ж все житья святого,И, что всего ему тошней,Начальник их был нраву прекрутого:Так преступить никак устава ты не смей.Однако ж мой Брамин не унывает.Вот постный день, а он смекает,Нельзя ли разрешить на сырное тайком?Достал яйцо, полуночи дождалсяИ, свечку вздувши с огоньком,На свечке печь яйцо принялся;Ворочает его легонько у огня,Не сводит глаз долой и мысленно глотает,А про начальника, смеяся, рассуждает:«Не уличишь же ты меня,Длиннобородый мой приятель!Яичко съем-таки я всласть».Ан тут тихонько шастьК Бармину в келью надзирательИ, видя грех такой,Ответу требует он грозно.Улика налицо и запираться поздно!«Прости, отец святой,Прости моё ты прегрешенье! —Так взмолится Брамин сквозь слез. —И сам не знаю я, как впал во искушенье;Ах, наустил меня проклятый бес!»А тут бесёнок из-за печки:«Не стыдно ли, – кричит, – всегда клепать на нас!Я сам лишь у тебя учился сей же часИ, право, вижу в первый раз,Как яйца пекут на свечке». [107]
1816
XXVI. Фортуна в гостях
На укоризну мы Фортуне тороваты:Кто не в чинах, кто не богат,За всё, про всё её бранят,А поглядишь, так сами виноваты.Слепое счастие, шатаясь меж людей,Не вечно у вельмож гостит и у царей,Оно и в хижине твоей,Быть может, погостить когда-нибудь пристанет:Лишь время не терять умей,Когда оно к тебе заглянет;Минута с ним одна, кто ею дорожит,Терпенья годы наградит.Когда ж ты не умел при счастье поживиться,То не Фортуне ты, себе за то пеняйИ знай,Что, может, век она к тебе не возвратится.
Домишко старенький край города стоял;Три брата жили в нём и не могли разжиться:Ни в чём им как-то не спорится.Кто что из них ни затевал,Всё остаётся без успеха,Везде потеря иль помеха;По их словам, вина Фортуны в том была.Вот невидимкой к ним Фортуна забрелаИ, тронувшись их бедностью большою,Им помогать решилась всей душою,Какие бы они ни начали дела,И прогостить у них всё лето.Всё лето: шутка ль это!Пошли у бедняков дела другой статьёй.Один из них хоть был торгаш плохой,А тут, что ни продаст, ни купит,Барыш на всём большой он слупит;Забыл совсем, что есть наклад,И скоро стал, как Крез, богат.Другой в Приказ пошёл: иною бы пороюЗавяз он в писарях с своею головою;Теперь ему со всех сторонУдача:Что даст обед, что сходит на поклон, —Иль чин, иль место схватит он;Посмотришь, у него деревня, дом и дача.Теперь вы спросите: что ж третий получил?Ведь, верно, и ему Фортуна помогала?Конечно: с ним она почти не отдыхала.Но третий брат всё лето мух ловил,И так счастливо,Что диво!Не знаю, прежде он бывал ли в том горазд:А тут труды его не втуне.Как ни взмахнёт рукой, благодаря ФортунеНи разу промаху не даст.Вот гостья между тем у братьев нагостиласьИ дале в путь пустилась.Два брата в барышах: один из них богат,Другой ещё притом в чинах; а третий братКлянёт судьбу, что он Фортуной злоюОставлен лишь с сумою.
Читатель, будь ты сам судьёю,Кто ж в этом виноват?
1816
Книга шестая
I. Волк и Пастухи
Волк, близко обходя пастуший дворИ видя, сквозь забор,Что, выбрав лучшего себе барана в стаде,Спокойно Пастухи барашка потрошат,А псы смирнёхонько лежат,Сам молвил про себя, прочь уходя в досаде:«Какой бы шум вы все здесь подняли, друзья,Когда бы это сделал я!» [108]
1816
II. Кукушка и Горлинка
Кукушка на суку печально куковала.«Что, кумушка, ты так грустна? —Ей с ветки ласково Голубка ворковала. —Или о том, что миновалаУ нас веснаИ с ней любовь, спустилось солнце ниже,И что к зиме мы стали ближе?»«Как, бедной, мне не горевать? —Кукушка говорит. – Будь ты сама судьёю:Любила счастливо я нынешней весною,И, наконец, я стала мать;Но дети, не хотят совсем меня и знать:Такой ли чаяла от них я платы!И не завидно ли, когда я погляжу,Как увиваются вкруг матери утяты,Как сыплют к курице дождём по зву цыпляты,А я, как сирота, одним-одна сижу,И что есть детская приветливость – не знаю».«Бедняжка! о тебе сердечно я страдаю;Меня бы нелюбовь детей могла убить,Хотя пример такой не редок;Скажи ж, так стало, ты уж вывела и деток?Когда же ты гнездо успела свить?Я этого и не видала:Ты всё порхала да летала».«Вот вздор, чтоб столько красных днейВ гнезде я, сидя, растеряла:Уж это было бы всего глупей!Я яица всегда в чужие гнезды клала».«Какой же хочешь ты и ласки от детей?» —Ей Горлинка на то сказала.
Отцы и матери! вам басни сей урок.Я рассказал её не детям в извиненье:К родителям в них непочтеньеИ нелюбовь – всегда порок;Но если выросли они в разлуке с вамиИ вы их вверили наёмничьим рукам,Не вы ли виноваты сами,Что в старости от них утехи мало вам?
1816
III. Гребень
Дитяти маменька расчёсывать головкуКупила частый Гребешок.Не выпускает вон дитя из рук обновку:Играет иль твердит из азбуки урок;Свои всё кудри золотые,Волнистые, барашком завитыеИ мягкие, как тонкий лён,Любуясь, Гребешком расчёсывает он.И что за Гребешок? Не только не теребит,Нигде он даже не зацепит:Так плавен, гладок в волосах.Нет Гребню и цены у мальчика в глазах.Случись, однако же, что Гребень затерялся.Зарезвился мой мальчик, заигрался,Всклокотил волосы копной.Лишь няня к волосам, дитя подымет вой:«Где Гребень мой?»И Гребень отыскался,Да только в голове ни взад он, ни вперёд:Лишь волосы до слёз дерёт.«Какой ты злой, Гребнишка!» —Кричит мальчишка.А Гребень говорит: «Мой друг, всё тот же я;Да голова всклокочена твоя».Однако ж мальчик мой, от злости и досады,Закинул Гребень свой в реку:Теперь им чешутся Наяды[109].
Видал я на своём веку,Что так же с правдой поступают.Поколе совесть в нас чиста,То правда нам мила и правда нам свята,Её и слушают и принимают:Но только стал кривить душей,То правду дале от ушей.И всякий, как дитя, чесать волос не хочет,Когда их склочет.
1818-1819
IV. Скупой и Курица
Скупой теряет всё, желая всё достать.Чтоб долго мне примеров не искать,Хоть есть и много их, я в том уверен;Да рыться лень: так я намеренВам басню старую сказать.
Вот что в ребячестве читал я про Скупого,Был человек, который никакогоНе знал ни промысла, ни ремесла,Но сундуки его полнели очевидно.Он Курицу имел (как это не завидно!),Котора яйца несла,Но не простые,А золотые.Иной бы и тому был рад,Что понемногу он становится богат;Но этого Скупому мало,Ему на мысли вспало,Что, взрезав Курицу, он в ней достанет клад.И так, забыв её к себе благодеянье,Неблагодарности не побоясь греха,Её зарезал он. И что же? В воздаяньеОн вынул из неё простые потроха. [110]
1818-1819
V. Две бочки
Две бочки ехали; одна с вином,ДругаяПустая.Вот первая – себе без шуму и шажкомПлетётся,Другая вскачь несётся;От ней по мостовой и стукотня, и гром,И пыль столбом;Прохожий к стороне скорей от страху жмётся,Её заслышавши издалека.Но как та Бочка ни громка,А польза в ней не так, как в первой, велика.
Кто про свои дела кричит всем без умолку,В том, верно, мало толку,Кто де?лов истинно, тих часто на словах.Великий человек лишь громок на делах,И думает свою он крепко думуБез шуму.
1819
VI. Алкид
Алкид[111], Алкмены[112] сын,Столь славный мужеством и силою чудесной,Однажды проходя меж скал и меж стремнинОпасною стезёй и тесной,Увидел на пути свернувшись, будто ёжЛежит, чуть видное, не знает, что такое.Он раздавить его хотел пятой. И что ж?Оно раздулося и стало боле вдвое.От гневу вспыхнув, тут АлкидТяжёлой палицей своей его разит.Глядит —Оно страшней становится лишь с виду:Толстеет, бухнет и растет,Застановляет солнца светИ заслоняет путь собою весь Алкиду.Он бросил палицу и перед чудом симСтал в удивленье недвижим.Тогда ему Афина вдруг предстала.«Оставь напрасный – труд, мой брат! – она сказала. —Чудовищу сему название РаздорНе тронуто, – его едва приметит взор;Но если с ним кто вздумает сразиться, —Оно от браней лишь тучнее становитсяИ вырастает выше гор». [113]
1818-1819
