Вадим Андреев - Стихотворения и поэмы в 2-х т. Т. I
ПРОГУЛКА С ДРУГОМ (1–5)[47]
Н. Д. Татищеву
1. «Медлительно течет таинственная Сена…»
Медлительно течет таинственная Сена.Повисли над водой упругие мосты.Бросают волны на глухие стеныДрожащие, прозрачные цветы.
Упорный рыболов закинул очень ловкоСверкнувшую огнем крученую лесу,И вновь с невозмутимою сноровкойУдилище он держит на весу.
Из-под моста с трудом, пыхтя трубой, как трубкой,Шаланды вытащил большой буксирный жук.Лохматый капитан в стеклянной рубкеРуля не смеет выпустить из рук.
Париж сегодня тих, как пьяница заправский:Раскаянье его настойчиво гнетет.Вот в этом доме жил Борис Поплавский,И для меня он все еще живет.
2. «Мы вышли вместе. Об руку рука…»
Мы вышли вместе. Об руку рука —Так со строкою связана строка,
Не только рифмою, не только тем,Что всем понятно и доступно всем.
Взобрались фонари на черный мост,И ночь во весь свой исполинский рост
Стояла, прислонясь к большой стене,И Генрих спал на бронзовом коне.
Казался город горьким и простым,Как будто он не может быть иным,
Как будто все, что видим, — так и есть:Ночь, статуя и лужи плоской жесть,
И даже наша тень — двойной урод,Застывший на панели у ворот.
3. «Рассвет скользил по сваям длинной башни…»
Рассвет скользил по сваям длинной башни,Ступая со ступеньки на ступень.Он вытеснял с упорством день вчерашний,Во мгле выкраивая новый день.
Рассвет был желт, желтей лимонной корки.Он лезвием холодного лучаРаздвинул серых туч стальные створкиИ окна жидким блеском отмечал.
Из-за угла Сосинский нам навстречуТащил портфель, как мученик грехи,И голосом сказал он человечьим:«Я Гингера в печать несу стихи».
Портфель под мышкой крепко был привинчен.Ты отвернулся и пробормотал,Как некий стих: «Сегодня умер Минчин,Сегодня умер Минчин», ты сказал.
4. «Мы скитались по пустым бульварам…»
Мы скитались по пустым бульварам,Башня уходила в синеву,Нам платаны раздавали даромЗвонкую, горячую листву.
И один неосторожный листикНа моем улегся рукаве,А другой, такой же золотистый,Бабочкой растаял в синеве.
Ты с поклоном снял большую кепку,С ним ты попрощался навсегда,Руку сжал мне крепко, очень крепко,Очень крепко, так, как никогда,
И сказал почти с каким-то стоном,Точно обжигаясь на огне:«Дико вскрикнет Черная Мадонна,Руки разметав в смертельном сне».
5. «…Дико вскрикнет… Ветер, снова черный ветер…»
…Дико вскрикнет… Ветер, снова черный ветерЗадувает фонари.Снова окаймленный жестким полусветомВход в подземный мир горит.
Не метро и не подвал кофейни жалкойЭто желтый вход туда,Где слепец, стуча по камням белой палкой,Исчезает без следа.
Покрывают стены низких коридоровВверх и вниз, во все концы,Мертвенным геометрическим узоромЛедяные изразцы.
И как окна в ад, во мгле афиш квадратыПолыхают и горят.Милый, где ты, неужели нет возврата,Где ты, где ты, милый брат?
[1947]СЕВЕРНЫЙ ЛЕС (1–5)
1. «Зимой здесь был тетеревиный ток…»
Зимой здесь был тетеревиный ток.Снег излучал таинственное пламя.Поддерживали звездный потолокВершины сосен белыми ветвями.
Луна глядела с дымной высотыРасширенным и неподвижным оком,Как, распушив широкие хвосты,Токуют петухи в снегу глубоком.
И этот шум, похожий на прибой,Рассыпав брызги в воздухе морозном,Звучал в огромной тишине ночнойНеукротимо, яростно и грозно.
2. «Весной сходили медленно снега…»
Весной сходили медленно снега.Одну и ту же голубую нотуВызванивала влажная тайга,Вокруг корней выдалбливая соты.
Уйдя под наст, незримые ручьи,Как воробьи, звеня, перекликались,И, щебеча, крылатые лучиВ темно-лиловых лужицах купались.
В свои права опять вступал апрельС такою радостью, с таким волненьем,Что даже ночью звонкая капельНе прекращала голубого пенья.
3. «Хохлатый дятел старую сосну…»
Хохлатый дятел старую соснуВыстукивал, как доктор, осторожно.Лесную ласковую тишинуОн нарушал работою несложной.
Отчетливый, однообразный стукПерекликался там, в ветвях сосновых,С кукуканьем, и каждый новый звукКазался тайным и прекрасным словом.
В болотце, там, где ряска зеленитУзором тонким и замысловатымБрусничных кочек зябкий малахит,Заливисто кричали лягушата.
4. «А осень, — осенью нельзя без слез…»
А осень, — осенью нельзя без слезНи петь, ни верить, ни молиться.Гляди — на плечи влажные березУже легла, сверкая, багряница.
Уже наполнился густой туманШуршанием чуть слышным перелета,Уже покрыл расшитый доломанЛиствы почти безмолвное болото.
И каждый звук, и каждый всплескДо сердца Божьего доходит —Ему понятней, чем весенний блеск,Осеннее смирение природы.
5. «Все молятся они, — из года в год…»
Все молятся они, — из года в годТетерева, капель, лягушки, дятел,Все, все и даже пузыри болот,Как могут, молятся Тебе, Создатель.
Куда как непонятны их слова,Пернатые лесные восклицанья,Смешные звуки, слышные едва,Которым нет на языке названья.
Ложится изморозь на серый мох,Опавший лист по краю серебрится.Закрой глаза. Вздохни. Пусть этот вздохС лесными звуками соединится.
1947Лесной пожар («Прошла гроза. Слабеют спазмы гула…»)
В. Сосинскому
Прошла гроза. Слабеют спазмы гула.Редеет дождь. Еще — последний стон,Последний блеск — гроза лесистый склонНаотмашь молниею полоснула.
Сперва пожолк один случайный лист,Потом другой. Взвился дымок спиральный,И вот пошел кружиться, многожальный,Вдоль по земле, драконий острый свист.
Коробится кора, изнемогая,Пылает рыжей ведьмою сосна,Предсмертной судорогой сведена,Дугой согнулась ветвь еще живая.
Сквозь дым отточенное остриеТо там, то здесь выбрасывает пламя.Летают птицы черными кругами,В беспамятстве к воде бежит зверье.
И лишь один огромный дуб, ожоговИ смерти не страшась, в дыму возникИ так стоит, как некий еретик,В последний миг уверовавший в Бога.
[1949]ИНЕЙ В ЛЕСУ (1–4)[48]
1. Упавший лист («Осенний вихрь им забавлялся вволю…»)[49]
Осенний вихрь им забавлялся вволю.Теперь он спит в широкой колее.Опушка. Осень. Под откосом — поле,Пустое поле в темно-серой мгле.
Уходит день. Над этим миром бреннымПовис, как облако, вороний грай.Чуть тронут рыжей ржавчиной и тленомЛиста надорванный, зубчатый край.
Покрыт откос нескошенной щетиной,В траве змеится черный бурелом.Еще вчера лесною балеринойКружился лист в пространстве голубом.
Теперь он спит, и венчиком смертельнымВокруг него жемчужный иней лег.И медленно ползет туман бесцельныйВ холодный и глубокий, в черный лог.
2. Письмо («Еще в тени белеет тонкий иней…»)[50]
