Марк Гроссман - Синева осенних вечеров

НЕ ЧЕРНИТЕ МИЛУЮ МОЮ

Мы живем, трудом мозоля руки,Все же на земле, а не в раю.Право, с милой я не знаю скуки, —Не черните милую мою!

Черный хлеб, затейливая сайкаНет, не стол наш красят, а семью.Право, она славная хозяйка, —Не черните милую мою!

В час, когда луна уходит с круга,За здоровье женщины я пью.Право, она добрая подруга, —Не черните милую мою!

Если ж, справедливо иль бушуя,Я совру вам, что пригрел змею, —Вы меня не слушайте, прошу я, —Не черните милую мою!

И пускай болтушки у колодцаСкажут мне: «Она в другом краю,И к тебе навеки не вернется…» —Не черните милую мою!

1980

АХ, ПОЛЬШИ ЖЕНЩИНЫ!.. БЫВАЛО…

«Что под буркой такое? Не сукно ли цветное?»

«Нет, отец мой, полячка младая».

Ах, Польши женщины!.. Бывало,Без ветерка дрожала рожь,И ваше сердце отбивало,Опережая жито, дрожь.Прикосновенье рук горячих,И горечь губ тугих чиста,И в голубых глазах полячекЦвела славянская звезда.Нам было двадцать, чуть побольше,И если пули не секли,Мы вслух, на память, как моглиЧитали Пушкина о Польше.И на военной той дорогеВсех поражали, ворожа,Его неслыханные строки.Его раздольная душа.…Сгорели дни, исчезли годы,Вернулась армия домой,Ее суровые походы —Предмет истории самой.Иные дни, как днище, ржавы,Другие — парус над водой;В тех далях — девушки Варшавы,И парни Балтики седой.Не обо всем минувшем плачетДуша. Не все хранят года.Но в голубых очах полячекГорит славянская звезда.

1978

УПРЕКНУЛИ СТАРОГО ПОЭТА

Упрекнули старого поэтаЗа желанье женщину пленить,Дескать, и судьба твоя отпета,И пора себя остепенить.Были в пору юности подружки,Были жар и бешенство в судьбе,А теперь отплакали кукушкиВсе, что полагается тебе.Нынче к женским припадать коленямНе тебе, а сыновьям уже,Нынче время новым поколеньямУ любви стоять настороже.Не ругайте ради этикетаЗа желанье милую обнятьИ за веру тайную, что это,Может статься, молодость опять.

1979

ВНОВЬ НЕСИТЕ МЕНЯ КАК КОГДА-ТО

Вновь меня несите, как когда-то,Из кирзы литые сапогиВ скорбную загадочность заката,В чистое свечение тайги.Слышите исконное наречьеПод бронею каменных забрал?Здравствуй, чудо зелени и речек,Кратко нареченное — «Урал»!И в пути от Зюзелги до Ая,В ненаглядный вглядываясь лик,Я бреду, судьбу благословляя.Миру подарившую Яик.

1980

НАРАВНЕ С МЕТАЛЛОМ ИМЕНИТЫМ

Памяти Б. А. Ручьева

Обветшали старые тетради,У страниц обтрепаны края,И в тяжелом траурном квадратеЗвонкая фамилия твоя.У палатки, за Урал-рекою,Где с тобой мы побратались, друг,Не с кем перекинуться строкою,Некому порадоваться вдруг.От потерь душа моя устала, —Ты, когда-то силой налитой,Почиваешь в городе металла,Под его железною плитой.Наравне с металлом именитым,У Магнитных выветренных скал,Ты и сам становишься магнитом,Из какого делают металл.

1980

ВОТ И ОСЕНЬ… ПУСТЕЮТ ПОКОСЫ…

Вот и осень… Пустеют покосы…Источается стон комаров.Ливни листьев, летящие косо,Осыпаются в синь вечеров.И последние грузди, как свечи,Угасают под сенью травы.И дышать уже, кажется, нечемОт сухой, как песок, синевы.Словно старый мешок за плечами —Переполнена память давно.И что было в конце и начале —Все тугой бичевой сплетено.Нас холодные жены ласкали,Согревал нас походный костер.…И заносит листвой и пескамиМилосердные очи сестер.Все бывало, ушло, отгорело.Я былое судить не берусь,Но осталось нетленное дело,Продолжается вечная Русь.Значит, нас не осилит забвенье,И не жаль, что на всплесках огняДогорает мое поколеньеВ синеве уходящего дня.

1980

СЕГОДНЯ СВЕТИТСЯ НАРОД

Дебеты… остатки… неликвиды…Повседневных дел круговорот.Но сегодня светится народ.И весь день толпятся инвалиды,Ни на миг не закрывают рот.Позади — взыскания на базе,Исходящих справок номера.…И летят гвардейцы ЧанчибадзеНа донские кручи под «ура!».Замерзая черными ночами,Дымом греют онемевший рот,И ворчат, что снова англичанеНаступают задом наперед.…Пьет из кружки бывшая пехота.Можешь чокнуться и покалякать всластьНадо лишь для дел такого родаВоевать — и за четыре годаПропадать сто раз и не пропасть.

1980

ВЧЕРА НА ПОЛЕ БОЯ

Памяти Петра Васильевича Савиных

Нет, время не слепое!И наш редеет круг.…Вчера на поле бояУпал мой старый друг.Эпоха миновалаС того святого дня.Когда под сень УралаПришли мы из огня.На шумных наших вечеСтакан вина — до дна!Но снова нас калечит,В затылок бьет война.У Сталинграда, в стуже,Вмерзает в глотку стон.И Петька вновь контужен,И снова ранен он.Но мы в боях постигли:Надежна бронь броска.И вновь в несносном тиглеГорят мои войска.И рвут нам горло волки —Где сон, где бред, где явь?И мы бредем от ВолгиПо рекам крови вплавь.Мы Родину собоюСпасали той зимой.…Вчера на поле бояУпал товарищ мой.

1980

ЗА ДЕРЕВНЕЙ ДРЕВНЕЮ ЛОЖИНЫ

За деревней древнею Ложины,Возле Старой Руссы, близ огня,Был блиндажик малый и трехжильныйВ первом — сорок первом — у меня.Посреди скрипения обозов,Рева бомб, что сердце холодил,Генерал сиятельный МорозовНа дымок землянки заходил.Здесь поэты ужинали с водкой.Сочинялись срочные статьи,И читал нам коротко и кроткоЩипачев творения свои.У огня «буржуйки» небольшогоПосле стуж кружилась голова,Белорусской музы КулешоваДзенькали морозные слова.Здесь иная бинтовалась рана,И с разгона — в бой, хоть околей.Здесь певали женщины экрана,Сестры фронтовых госпиталей.Здесь меняла хроника кассеты, —И таким запомнился он мне —Фронтовой любимейшей газетыПункт корреспондентский на войне.

1980

НЕ СКАРЕДЫ И НЕ ТОЛСТОСУМЫ

Не скареды и не толстосумы,Мы весь мир крутили на оси,Всякого хлебнули на веку мы,Послужили Родине — Руси.И себя обидели едва ли,Коли уж в окопах, белым днем,Милосердных женщин целовали,Господи, помилуй, — под огнем.А потом в метелях и во мраке,Под Урала яростный снаряд,Вместе с богом бегали в атаки(«Сапиэ́нти сат»,[2] как говорят).Было все: пустые бензобакиВ облаках — и пена на губах,Были и предатели-собаки,Смерть противотанковых собак.На ветру последнего парада,Водрузив на грудь медалей медь,Скажем так: — Мы прожили, как надо,Нам, Россия, не о чем жалеть!

1980

ТАК СПЕШИТЕ, ЛЮДИ, ПОКЛОНИТЬСЯ