Марк Гроссман - Синева осенних вечеров
СДЕЛАЛ ВСЁ, ЧТО СДЕЛАТЬ МОГ
Сделал всё, что сделать мог,Без протекций и без связей,По чужим садам не лазил,Не ломал чужой замок.На своей струне пиликалИ копил по капле мед.А прибыток не великий, —Ну так то — как бог дает.
1980
ВЫ ГОДАМИ СПЛЕТАЕТЕ СЕТИ
Вы годами сплетаете сети,Слух и фактики копите впрок,Стихотворцы доносов и сплетен,Обожающие пирог!Маяковским — увы! — не добиты,Вы еще далеки от конца,Вожделенного жира пииты,И свиного певцы холодца.Нет, не ради идеи и делаВаши лица потны и важны,А всего лишь — для жадного тела,Для машины, мешка и мошны.Мир фискала опасен и бледен,Задыхаются в щелях домовСтихотворцы доносов и сплетен,Романисты подметных томов.
1978
МОЛОДЫЕ — ЧТО ИМ? А СТАРУШКИ…
Молодые — что им? А старушкиВсе считают, сколько на векуУ бездумной дурочки-кукушкиИм еще оставлено «ку-ку».Замирают сердцем от гаданья,Потихоньку крестят впалый рот.Надели их долгими годами,Нагадай им счастья наперед.Накукуй им вечности в хоромах, —Эта сказка, горести губя,Как весной цветенье для черемух —Ничего не сто́ит для тебя.
1978
ВОРОНА КАРКАЕТ, КАРТАВЯ…
Ворона каркает, картавя,Долбит сизарь морозный двор,И у дворняжек из гортаниГолодный лезет разговор.А мы проносимся по суше,Своей не чувствуя вины,Что эти вот — не наши — души,А все же души голодны.И нет, чтоб в жар кидало лица,Что б ты, на этом свете князь,Решил тотчас остановиться,Происхожденьем не кичась,И, ощутив дрожанье кожи,Подумал, не тая добра,Что мог и ты родиться тожеДворнягой нашего двора,И, глухо тявкая, без злости,И озираясь, точно вор,Терзать обглоданные кости,Вести голодный разговор.
1978
4. Глаз июньская синева
КАМЕНЕЮТ ВОРОБЬИ
Каменеют воробьи,Серые воробышки.Застываю от любви.От любви-зазнобушки.Запасенные словаЗамерзают в глотке,Тяжелеет голова,Пьяная без водки.Ох, морозец нынче крут!Борется с весною!Забивает все вокругЗлою белизною.Я на улице торчу,Выходи наружу!Вот уж перышки пичугПропускают стужу.Шелестит метель, слепя,Лепит в лоб занозы,И на сердце у тебяСнежные заносы.
1940
ПОУЧЕНЬЯМ ХОДЯЧИМ НЕ ВЕРЮ
Поученьям ходячим не верю,Врут они временами без мер.Источили писатели перья —Где любви образец и пример?Почему и целуешь — а пусто?Как сердца поджигают сердца?
Может быть, настоящее чувствоПервородно всегда, как искусство,У которого нет образца.
1949
ЧЕМ ЧУВСТВО БОЛЬШЕ
Чем чувство больше, тем слова короче.Чем сердце чище, тем скромней язык.Мне по душе твои скупые строчки,К немногословным письмам я привык.Зачем любви признания и речи?Достаточно обоим та́к прожить:«Люблю» сказать друг другу в первый вечерИ у могилы это повторить.
1950
НЕ ПИШЕШЬ… ПОЧТА МИМО МЧИТСЯ…
Не пишешь… Почта мимо мчится…Звенит палатка у скалы.И, точно чистая страница,Снега за окнами белы.Земля вокруг в морщинах трещин,И не постичь уже подчас:Не то метель над нами хлещет,Не то она буянит в нас.Мы зря, пожалуй, брови хмуримИ невпопад ругаем град.…Бушует буря. После бури —Яснее небо, говорят.
Остров Шалим, 1953
ЛИСИЦЫ ЛАЯЛИ ЗА БАНЕЙ
Лисицы лаяли за баней,Кружилось крошево светил.И онемевшими губамиЯ слово древнее твердил.Я был в ознобе, слаб нелепо,А на меня твои глазаСмотрели пристально и слепо,Как смотрят в душу образа.Окрест и призрачно, и зябко…И ты была и не была,И туч, застиранных, как тряпка,Текли унылые тела.И сыпь галактик над садамиБыла чернее борозды.И шло последнее свиданье,Как отсвет умершей звезды.
1968
НЕТ, ОБИДЫ НЕ ВОЗЬМУ НА ДУШУ
Нет, обиды не возьму на душу,Не к чему нам ссориться опять.Время созидает, но и рушит,Прописи не сто́ит повторять.Лезет в зубы сам собой ответец:Отгулялось в хмелевой ночи,В том лесу, где на следах медведицСтарые тоскуют мохначи.Там, где тропы мы с тобой торили —Костерок таежный наш зачах.Обгорелой грудою опилокПрошлое дымится в кедрачах.Я далек от всякого навета.Но прошу — ни лекарь, ни палач —Кедрачи когда-нибудь наведай,О былом содружестве поплачь.Уж зима на белой тройке едет,Умирают, охладев, ключиВ том лесу, где на следах медведицСтарые тоскуют мохначи.
1968
НОЧЬ ПРОВЕЛ Я ВМЕСТЕ С ВАМИ
Ночь провел я вместе с вамиТам, где Симон КананитБредит мертвыми словами,Зло железами звенит.Наверху, еще не в силе,Пел во тьме ручей зачин.Мы смеялись и грустилиБез особенных причин.Были радость и доверье,Чьи-то добрые стихи,И дарили нам деревьяЗолотые пустяки.Хмель кружился на поляне,И небось я оттого,Наподобье старых пьяниц,Не запомнил ничего.
Кавказ, 1968
НЕ ПОМОЛВЛЕННЫЙ, НЕ ПОВЕНЧАННЫЙ
Не помолвленный, не повенчанный,Разговорчивый, как в бреду,С молодой и красивой женщинойЯ по синим горам бреду.От ее огневого облика,От горячих ее очейБагровеет под нами облако,Кровоточа, течет ручей.До конца с этим миром слиться —Вот и зяблик о том звенит,И державно несет орлицаКрылья медленные в зенит.Синий-синий закат осеннийОткрывает перед зимойДали сказочных потрясений,Многогрешной любви самой.И пока они нас не бросили,Освещают дорогу дняГолубые глазища, в прозелень,Сатанинская мощь огня.…Истощилась тропа завитая.Ты в заре с головы до пят.…И грузины молчат, завидуя,Грозно бороды теребят.
Ахали-Афони, 1968
УЖЕ ЗА ОКНАМИ СВЕТАЕТ
Уже за окнами светает,И свет тот зыбок, как от свеч.Я письма женские сжигаю.Чтоб разом прошлое отсечь.Гори, бумага, ярься, печка,Корежьтесь в дыме и огнеПустое, гладкое словечкоИ слово света обо мне.Ах, женщин суд, крутой и скорый,В ударах выцветших чернил!Я был вам, женщины, опорой,И никогда вас не чернил.И вы мне были, как даяньеСудьбы — не мачехи, о нет! —Вы были бурей и боямиИ обаяньем этих лет.Вы были… были… И до грани,Что отделяет «был» и «есть» —Вы жизнь моя и умиранье,Мое бесчестие и честь.И жалость жалит, как пилою,И рушит душу напролом,И невозможно сжечь былое,Сжигая письма о былом…
1968
ОТГОРЕЛ ЗАКАТ НАД СИНЬЮ
Отгорел закат над синью,Вьется дымка у курьи.Пахли мятой и полыньюГубы тонкие твои.Ты сказала, щуря очи:— Зябко, господи спаси…Отчего такие ночи,Будто брага, на Руси?Отчего фатой венчальнойПод луной блестят пески?Чайки плачут беспечально?Сыч хохочет от тоски?..Я ответил: — Видно, этоОттого, что в лунной мглеНаша песенка не спета,Слава богу, на земле,Оттого, что наше лихоНе дает пока нам весть…Ты косой тряхнула тихо,Ты сказала: — Так и есть.Ты сказала: — Наши узыВпрок ковали колдуны…И звезда горела в бусах,И мерцали в косах русыхИскры первой седины.
1969
ПУСТЬ ИХ ШЕПЧУТСЯ И СУДАЧАТ
