Симон Чиковани - Стихотворения и поэмы

ВЕЧЕРА В КОЛХИДЕ

21. Мегрельские вечера. Перевод Б. Пастернака

Уже полсолнца в море. Так олень,бросаясь вплавь, по грудь уходит в воду.Но тополя мегрельских деревень,как девушки, толпою ждут захода,

наряженные в шелест во весь рост.Когда закат весь пурпур свой засолит,он из-за брызг седых морских бороздпо розе к каждой ма́кушке приколет.

С мотыгами стоят крестьяне в ряд.И, до зари не нашумевшись вдоволь,трепещущие тополя стоят.Что дом — то двор, и сумерки, да тополь.

Бывало, состязаясь с соловьем,под тополя такие звал я музу.Теперь не то: не тополь воспоем —засеянный гектар под кукурузу.

Передвигаясь по его ковру,колхозники в поту поют «Надури».«Надури» было дедам по нутруи нам в работе, дружной по натуре.

Лишь соловей, усевшись вдалеке, —единоличник в доле щекотливой, —трещит вовсю на сливовом сучке,весь истекая мленьем спелой сливы.

Приморский ветер остужает грудьпевца с огнем неугасимым в зеве,и руки вместе силятся сомкнутьразросшиеся тени и деревья.

В сторонке, злобы доверху полна,клянет старуха век, что так напорист,и, отгоняя дали с полотна,вдали на всех парах проходит поезд.

Своя печать на всем вечернем есть.Осмысленней с полудня солнца пламя.Закат, как свеженачатую десть,исписывает ширь полей лучами.Испариною вяжущей маисмог оттянуть бы час повечеренья,но полем с моря ходит легкий бриз,и вечер в ветре входит в испареньяи входит в лес. И он шумит вверхуо старине и жалуется с дрожью:«Не чтут межи, обидели соху».Вдруг, изогнувшись, тополь помоложевыбрасывает ветру вслед аркан.Напрасный труд — времен не остановишь.Но целый лес, поддавшись на обман,встает за ним толпой, как на чудовищ.«Накрывшись общей шапкой облаков,куда вы строем ломитесь отсюда?Давайте людям топливо и кров,служите нам, не то вам будет худо».А лес в ответ: «Что толку от машин?Порубленные рощи, рельсы, шпалы.Баклан, где сесть, не сыщет мочажин,по росчисти сквозной летя устало.Осоки обезводевшую топьобвоют овдовевшие лягушки.И паровоз, вдали рассыпав дробь,приблизившись, обдаст дыханьем пушки.Косяк гусей взметнется в вышину.До Очамчир идет пути прокладкапо жидкому когда-то зыбуну.Кому-кому, а нам ничуть не сладко».

Пастух пригнал быков на водопой.Речное устье клином входит в море.Топ по мосту, мычанье, разнобой.В деревне рядом — скрип ворот в затворе.Со дна реки на водяную гладьвсплывает перевернутое стадо.Прощай тенями стланная кровать, —ходи кругом, когда уснуть бы надо.Гоня валы теченью вперекор,плывут быки. Звон колокола дальнийсквозь дальний лай собак зовет на сбор,и плеск стоит в тенями стланной спальне,

С такой природы пахарь бы хотелсорвать небес и облаков лохмотья,чтоб телом всем обнять ее предели покорить, поспорив с ней в работе;чтоб вывесть ночь в просторы без болот,как буйволов. Слепней сгоняя с лядвей,уже в деревню с ревом входит скот,мыча как бы об августе и жатве.

Нисходит ночь. Звезды вечерней ртутьзазыбилась. Такая тишь в просторе,что страх дохнуть. Такая тишь, что жутьвстревожить поседелый мрамор моря.Лишь всплеску ненасытному не леньсосать песок. Лишь тополя предгорий,как девушки мегрельских деревень,толпясь вдали, спокойно сходят к морю.Такая ночь. Так вольно. Час такой.Теперь дано обняться в единеньезвезде и лесу с пеною морской.Природе, натерпевшейся гонений,отныне обещается покой.В смарагды моря падают сапфиры,как будто ночь блаженной вязью слезсвязала сноп из всех сокровищ мира.Вдали вдоль моря гонит паровоз.

22. Гидроплан и садовник. Перевод В. Державина

Песню услышали мы в отдаленье,медленно двигались наши челныпод колыбельное, полное ленипенье утихшей озерной волны.

Гулкой трубою пропеллера грянув,с озера плавно взлетел гидроплан.Мысль понеслась за крылом гидропланасквозь исчезающий тонкий туман.

С чувством отрады я вспомнил о друге —сыне Колхиды, ведущем корабль.Крылья раскрыв, как громадные руки,тенью покрыл он озерную рябь.

Как расцвела эта даль перед намис зарубцевавшейся язвой болот!Вымощен пламенем, заткан тенями,падает вечер на зеркало вод.

Вижу колхозников здешних владенья,рощи подернула теплая мгла.И шевельнулось во мне сожаленье,что моя юность не с ними прошла.

Но, я подумал, на берег сойду я,и от росы будут ноги мокры.Снова я радость найду молодую,свежесть и цвет невозвратной поры.

Бурей уходит от нас лихорадка.Благоуханьем просторы поя,вышла из топей к народу и сладкорозой раскрылась Колхида моя.

Сколько наград за усилия наши!Вот садоводы обходят сады.Как золотые тяжелые чаши,в руки из рук переходят плоды.

Пестрый, как шкура тигровая, вечерсветом и тенью ложится на луг.Сельский садовник идет нам навстречу,птичьим пером застегнув архалук.

Он гидроплана следит повороты,с гордостью взглядывая на гостей.Он, словно книгу, читает природу,чтоб богатели сады у людей.

23. Вечер в Колхиде. Перевод Н. Заболоцкого

Я видел вас, колхидские сады,был вечер ваш похож на шкуру барса,катился с моря тихий шум воды,вдоль по дороге юный всадник мчался.

Уж посинели выступы холмов,тень от платанов вытянула плечи,лучи заката на рогах быковгорели, пламенея, словно свечи.

И речь садов доступна стала мне.Неслась река, ворочая каменья,и труженица пчелка в тишинеработала над чашечкой растенья.

И я следил, мегрелка, за тобой,в тени листов ты — украшенье сада!Как хороша ты сделалась собой,луна небес, души моей отрада!

Зачем же ты глядишь из-за плетня?Ужель тебя подстерегла измена?Нет, верен друг, он в Поти мчит коня,он там на скачках будет непременно.

Среди друзей помчится молодец,из-под копыт взлетят метеориты,чтоб выпала победа наконецему — посланцу солнечной Колхиды.

Смуглянка гладит цитрусовый плод,ласкает листья тучного инжира.Она сама — участница работна благо расцветающего мира.

Она теленка треплет по спине,но мысль о друге не дает покоя,и стан ее, как тополь при луне,вздымается, колеблясь над тропою.

Среди недавно созданных пород,весь в белых пятнах солнечного света,могучий Кварацхелия идет,одетый в чоху праздничного цвета.

Быки над ним рога взметнули ввысь,но он смеется — всё ему веселье!А тени потемнели и слились,и сельские ворота заскрипели.

Закрылись мглою выступы холмов,трава покрылась жемчугом далече,лучи заката на рогах быковсияют, догорая, словно свечи.

Услышу я чонгури нежный звук,сольюсь, исчезну в воздухе пустынном,и застегнет мегрельский архалукседой пастух пером своим гусиным.

Он девушке подтягивать начнет,судьбу страны приветствуя с волненьем,и вся Колхида, весь родной народответят песне радостным гуденьем.

24. Раковина. Перевод Н. Тихонова