Иннокентий Анненский - Трактир жизни

Черное море

Простимся, море… В путь пора.И ты не то уж: всё корочеТвои жемчужные утра,Длинней тоскующие ночи,

Всё дольше тает твой туман,Где всё белей и выше гребни,Но далей красочный обманНе будет, он уж был волшебней.

И тщетно вихри по тебеРоятся с яростью звериной,Всё безучастней к их борьбеТвои тяжелые глубины.

Тоска ли там или любовь,Но бурям чуждые безмолвны,И к нам из емких береговУйти твои не властны волны.

Суровым отблеском ножаСверкнешь ли, пеной обдавая, –Нет! Ты не символ мятежа,Ты – Смерти чаша пировая.1904

Солнечный сонет

Под стоны тяжкие метелиЯ думал – ночи нет конца:Таких порывов не терпелиНаш дуб и тополь месяца.

Но солнце брызнуло с постелиСнопом огня и багреца,И вмиг у моря просветлелиМорщины древнего лица…

И пусть, как ночью, ветер рыщет,И так же рвет, и так же свищет, –Уж он не в гневе божество.

Кошмары ночи так далёки,Что пыльный хищник на припеке –Шалун и больше ничего.1904

«В ароматном краю в этот день голубой…»

В ароматном краю в этот день голубойПесня близко: и дразнит, и вьется,Но о том не спою, что мне шепчет прибой,Что вокруг и цветет, и смеется.

Я не трону весны – я цветы берегу,Мотылькам сберегаю их пыль я,Миг покоя волны на морском берегуИ ладьям их далекие крылья.

А еще потому, что в сияньи сильнейИ люблю я сильнее в разлукеПолусвет-полутьму наших северных дней,Недосказанность песни и муки…1904

Братские могилы

Волны тяжки и свинцовы,Кажет темным белый камень,И кует земле оковыПозабытый небом пламень.

Облака повисли с высей,Помутнелы – ослабелы,Точно кисти в кипарисеНад могилой сизо-белы.

Воздух мягкий, но без силы,Ели, мшистые каменья…Это – братские могилы,И полней уж нет забвенья.1904Севастополь

Сирень на камне

Клубятся тучи сизоцветно.Мой путь далек, мой путь уныл.А даль так мутно-безответнаИз края серого могил.

Вот кем-то врезан крест замшенныйВ плите надгробной, и, как тень,Сквозь камень, Лазарь воскрешенный,Пробилась чахлая сирень.

Листы пожёлкли, обгорели…То гнет ли неба, камня ль гнет, –Но говорят, что и в апрелеСирень могилы не цветет.

Да и зачем? Цветы так зыбки,Так нежны в холоде плиты,И лег бы тенью свет улыбкиНа изможденные черты.

А в стражах бледного ЭребаОкаменело столько мук…Роса, и та для них недуг,И смерть их – голубое небо.

Уж вечер близко. И путиПередо мной еще так много,Но просто силы нет сойтиС завороженного порога.

И жизни ль дерзостный побег,Плита ль пробитая жалка мне, –Дрожат листы кустов-калек,Темнее крест на старом камне.1904

Опять в дороге

Луну сегодня высиУпрятали в туман…Поди-ка, подивися,Как щит ее медян.

И поневоле сердцуТак жутко моему…Эх, распахнуть бы дверцуДа в лунную тюрьму!

К тюрьме той посплывалисьНе тучи – острова,И все оторочалисьВ златые кружева.

Лишь дымы без отрадыИ устали бегут:Они проезжим рады,Отсталых стерегут,

Где тени стали ложныПо вымершим лесам…Была ль то ночь тревожнаИль я – не знаю сам…

Раздышки всё короче,Ухабы тяжелы…А в дыме зимней ночиСлилися все углы…По ведьминой рубахеТоскливо бродит тень,И нарастают страхи,Как тучи в жаркий день.

Кибитка всё кривее…Что ж это там растет?«Эй, дядя, поживее!»«Да человек идет…

Без шапки, без лаптишек,Лицо-то в кулачокА будто из парнишек…»«Что это – дурачок?»

«Так точно, он – дурашный…Куда ведь забрался,Такой у нас бесстрашныйОн, барин, задался.

Здоров ходить. Морозы,А нипочем ему…»И стыдно стало грезыТут сердцу моему.

Так стыдно стало страхуОт скраденной луны,Что ведьмину рубахуУбрали с пелены…Куда ушла усталость,И робость, и тоска…Была ли это жалостьК судьбишке дурака, –Как знать?.. Луна высокоВзошла – так хороша,Была не одинокаТеперь моя душа…30 марта 1906Вологодский поезд

Ель моя, елинка

Вот она – долинка,Глуше нет угла, –Ель моя, елинка!Долго ж ты жила…Долго ж ты тянуласьК своему оконцу,Чтоб поближе к солнцу.Если б ты видала,Ель моя, елинка,Старая старинка,Если б ты видалаВ ясные зеркала,Чем ты только стала!На твою унылостьГлядя, мне взгрустнулось…Как ты вся согнулась,Как ты обносилась.И куда ж ты тянешьСломанные ветки:Краше ведь не станешьМолодой соседки.Старость не пушинка,Ель моя, елинка…Бедная… Подруга!Пусть им солнце с юга,Молодым побегам…Нам с тобой, елинка,Забытье под снегом.Лучше забытья мыНе найдем удела,Буры стали ямы,Белы стали ямы,Нам-то что за дело?Жить-то, жить-то будемНа завидки людям,И не надо свадьбы.Только – не желать бы,Да еще – не помнить,Да еще – не думать.30 марта 1906Вологодский поезд

Просвет

Ни зноя, ни гама, ни плеска,Но роща свежа и темна,От жидкого майского блескаВсе утро таится она…

Не знаю, о чем так унылы,Клубяся, мне дымы твердят,И день ли то пробует силы,Иль это уж тихий закат,

Где грезы несбыточно-дальнейСквозь дымы златятся следы?..Как странно… Просвет… а печальнейСплошной и туманной гряды.Под вечер 17 мая 1906Вологодский поезд

«Ноша жизни светла и легка мне…»

Le silence est l'me des choses.[21]

Ноша жизни светла и легка мне,И тебя я смущаю невольно;Не за Бога в раздумье на камне,Мне за камень, им найденный, больно.

Я жалею, что даром поблеклаПозабытая в книге фиалка,Мне тумана, покрывшего стеклаИ слезами разнятого, жалко.

И не горе безумной, а иваПробуждает на сердце унылость,Потому что она, терпеливоЭто горе качая… сломилась.Ночь на 26 ноября 1906

Лира часов

Часы не свершили урока,А маятник точно уснул,Тогда распахнул я широкоФутляр их – и лиру качнул.

И, грубо лишенная мира,Которого столько ждала,Опять по тюрьме своей лира,Дрожа и шатаясь, пошла.

Но вот уже ходит ровнее,Вот найден и прежний размах.. . . . . . . . . . . . .О сердце! Когда, леденея,Ты смертный почувствуешь страх,

Найдется ль рука, чтобы лируВ тебе так же тихо качнуть,И миру, желанному миру,Тебя, мое сердце, вернуть?..7 января 1907Царское Село

Ego[22]

Я – слабый сын больного поколеньяИ не пойду искать альпийских роз,Ни ропот волн, ни рокот ранних грозМне не дадут отрадного волненья.

Но милы мне на розовом стеклеАлмазные и плачущие горы,Букеты роз увядших на столеИ пламени вечернего узоры.

Когда же сном объята голова,Читаю грез я повесть небылую,Сгоревших книг забытые словаВ туманном сне я трепетно целую.

«Когда, влача с тобой банальный разговор…»

Когда, влача с тобой банальный разговорИль на прощание твою сжимая руку,Он бросит на тебя порою беглый взор,Ты в нем умеешь ли читать любовь и муку?

Иль грустной повести неясные чертыНе тронут никогда девической мечты?..Иль, может быть, секрет тебе давно знаком,И ты за ним не раз следила уж тайком…

И он смешил тебя, как старый, робкий заяц,Иль хуже… жалок был – тургеневский малаецС его отрезанным для службы языком.

Еще лилии

Когда под черными крыламиСклонюсь усталой головойИ молча смерть погасит пламяВ моей лампаде золотой…

Коль, улыбаясь жизни новой,И из земного житияДуша, порвавшая оковы,Уносит атом бытия, –

Я не возьму воспоминанийУтех любви пережитых,Ни глаз жены, ни сказок няни,Ни снов поэзии златых,

Цветов мечты моей мятежнойЗабыв минутную красу,Одной лилеи белоснежнойЯ в лучший мир перенесуИ аромат, и абрис нежный.

«Сила Господняя с нами…»