Владимир Набоков - Трагедия господина Морна

(Направляется к двери.)

ПЕРВЫЙ МЯТЕЖНИК:

И мы пойдем…Не так ли, братья? Что тут оставаться…

ВТОРОЙ МЯТЕЖНИК:

Да, столько дел…

ТРЕТИЙ МЯТЕЖНИК:

Клиян, мы с вами!

(Тихо.)

Братья,мне страшно…

ЧЕТВЕРТЫЙ МЯТЕЖНИК:

Допишу я после…Пойду…

ТРЕТИЙ МЯТЕЖНИК:

(тихо)

Брат, брат, что совершаем мы…Клиян и мятежники ушли. Ганус один.

ГАНУС:

(оглядывается по сторонам)

…Здесь жил герой…

Пауза.

ТРЕМЕНС:

(входит)

Спасибо, что пришел,мой Ганус! Знаю, жизненной печальюты отуманен был. Едва ль заметил,что с месяц — да, сегодня ровно месяц —я обладаю пьяною страной.Я звал тебя, чтоб ты сказал мне прямо,чтоб объяснил… — но дай сперва счастливцупоговорить о счастии своем!Ты знаешь сам — всех лучше знаешь, Ганус, —дня моего я ждал в бреду, в ознобе…Мой день пришел — нежданно, как любовь!Слух пламенем промчался, что в страненет короля… Когда и как исчез он,кто задушил его, в какую ночь,и как давно мертвец страною правил,никто теперь не знает. Но народобмана не прощает: склеп — сенат —злым топотом наполнился. Как пышно,как строго умирали старики,и как кричал — о, слаще страстной скрипки —мальчишка, их воспитанник! Народмстил за обман, — я случай улучил,чтоб полыхнуть, и понял, что напрасноя выжидал так долго: короляи вовсе не было, — одно преданье,волшебное и властное! Очнувшись,чернь ворвалась сюда, и только эхорассыпалось по мертвому дворцу!..

ГАНУС:

Ты звал меня.

ТРЕМЕНС:

Ты прав, давай о деле:в тебе я, Ганус, угадал когда-томне родственную огненность; тебея одному все помыслы доверил.Но ты был женщиной гоним; теперьона ушла; я спрашиваю, Ганус,в последний раз: что, помогать мне будешь?

ГАНУС:

Напрасно ты призвал меня…

ТРЕМЕНС:

Обдумай,не торопись, я срок даю…

Поспешно входит Клиян.

КЛИЯН:

Мой вождь,там этих самых, что намедни пелина улицах, пытают… Никого нет,кто б допросил… Помощников твоих —как бы сказать — подташнивает…

ТРЕМЕНС:

Ладно,иду, иду… Ты у меня, Клиян,ведь молодец!.. Давно известно… Кстати,на днях я удивлю тебя: велюповесить.

КЛИЯН:

Тременс… Вождь мой…

ТРЕМЕНС:

Ты же, Ганус,подумай, я прошу тебя, подумай…

Тременс и Клиян уходят.

ГАНУС:

(один)

Меня томит единственная дума:здесь жил герой… Вот эти зеркала —священные: они его видали…Он тут сидел, в могучем этом кресле.Его шаги остались во дворце,как в памяти — смолкающая поступьгекзаметра… Где умер он? Где выстрелего раздался? Кто слыхал? Быть может,там — за городом, в траурной дубраве,в снегах ночных… и бледный друг в сугробепохоронил горячий труп… Грех, грехнемыслимый, как искуплю тебя?Вся кровь моя благодарит за гибельсоперника и вся душа клянетсмерть короля… Мы двойственны, мы слепы,и трудно жить, лишь доверяя жизни:земная жизнь — туманный переводс божественного подлинника; общийпонятен смысл, но нет в его словахих первородной музыки… Что страсти?Ошибки перевода… Что любовь?Утраченная рифма в передачена несозвучный наш язык… Пора мнеза подлинник приняться!.. Мой словарь?Одна простая книжечка с крестомна переплете… Каменные сводыя отыщу, где отгулы молитви полный вздох души меня научатпроизношенью жизни…Вон в дверяхостановилась Элла, и не смотрит,задумалась, концы перебираяленивой шали… Что бы ей сказать?Тепла ей нужно. Милая. Не смотрит…

ЭЛЛА:

(в сторону)

Вот весело!.. Я вскрыла и прочлаписьмо чужое… Почерк, словно ветер,и запах юга… Склеила опять,как мне, шутя, показывал однаждыотец… Морн и Мидия вместе! Как жемне дать ему? Он думает, — онаживет в глуши родимой, старосветской…Как дать ему?..

ГАНУС:

(подходит)

Вы встали спозаранку,я тоже… Мы теперь не часто, Элла,встречаемся: иное торжествосовпало с вашей свадьбой…

ЭЛЛА:

Утро — чудолазурное — не утро… каплет… шепчет…Ушел Клиян?

ГАНУС:

Ушел… Скажите, Элла,вы счастливы?

ЭЛЛА:

Что счастие? Шум крыльев,а может быть, снежинка на губе —вот счастие… Кто это говорил?Не помню я… Нет, Ганус, я ошиблась,вы знаете… Но как светло сегодня,совсем весна! Все каплет…

ГАНУС:

Элла, Элла,вы думали когда-нибудь, что дочьбунтовщика беспомощного будетжить во дворце?

ЭЛЛА:

О, Ганус, я жалеюбылые наши комнатки, покой,камин, картины… Слушайте: на дняхя поняла, что мой отец безумен!Мы даже с ним поссорились; теперьне говорим… Я верила вначале…Да что! Мятеж во имя мятежаи скучен, и ужасен — как ночныеобъятья без любви…

ГАНУС:

Да, Элла, верновы поняли…

ЭЛЛА:

На днях глядели в небовсе площади… Смех, крики, гул досады…От пламени спасаясь, летунысо всех сторон взмывали, собирались,как ласточки хрустальные, и тихоскользила прочь блистающая стая.Один отстал и замер на мгновеньенад башнею, как будто там оставилсвое гнездо, и нехотя догналпечальных спутников, — и все онирастаяли хрустальной пылью в небе…Я поняла, когда они исчезли,когда в глазах заплавали — от солнца —слепые кольца, вдруг я поняла…что вас люблю.

Пауза. Элла смотрит в окно.

ГАНУС:

Я вспомнил!.. Элла, Элла…Как страшно!..

ЭЛЛА:

Нет, нет, нет — молчите, милый.Гляжу на вас, гляжу в дворцовый сад,в себя гляжу, и вот теперь я знаю,что все одно: моя любовь и солнцесырое, ваше бледное лицои яркие текучие сосулькипод крышею, янтарное пятнона сахаре сугроба ноздреватом,сырое солнце и моя любовь,моя любовь…

ГАНУС:

Я вспомнил: было десятьчасов, и вы ушли, и я бы могвас удержать… Еще один слепой,мгновенный грех…

ЭЛЛА:

Мне ничего не нужноот вас… Я, Ганус, больше никогдавам не скажу. — А если вот сейчассказала вам, так только потому,что нынче снег такой сквозистый… Право,все хорошо… За днями дни… А послея буду матерью… другие мыслименя займут невольно. Но сейчасты — мой, как это солнце! Протекутза днями дни. Как думаешь — быть может,когда-нибудь… когда твоя печаль…

ГАНУС:

Не спрашивайте, Элла! Не хочуи думать о любви! Я отвечаю,как женщина… простите. Но инымпылаю я, иного я исполнен…Мне снятся только строгие крыла,прямые брови ангелов. На времяя к ним уйду — от жизни, от пожаров,от жадных снов… Я знаю монастырь,опутанный прохладою глициний.Там буду жить, сквозь радужные стеклаглядеть на Бога, слушать, как мехаоргана выдыхают душу мирав торжественную вышину, и мыслитьо подвигах напрасных, о герое,молящемся во мраке спящих миртовсредь гефсиманских светляков…

ЭЛЛА:

Ах, Ганус…Забыла… вот письмо вчера пришло…на имя моего отца, с припиской,что это вам…

ГАНУС:

Письмо? Мне? Покажите…А! Так и знал! Не надо…

ЭЛЛА:

Значит, можнопорвать?

ГАНУС:

Конечно.

ЭЛЛА:

Дайте…

ГАНУС:

Подождите…не знаю… этот запах… Этот почерк,летящий опрометью в память, в душуко мне… Стой! Не впущу.

ЭЛЛА:

Ну что ж, прочтите…

ГАНУС:

Впустить? Прочесть? Чтоб снова расклубиласьбылая боль? Когда-то вы спросили,идти ли вам… Теперь я вас спрошу,прочесть? Прочесть?

ЭЛЛА:

Отвечу: нет.

ГАНУС:

Вы правы!Так! На клочки… И эту горсть сухихпадучих звезд сюда… Под стол… в корзинус гербом витым… Духами пахнут руки…Вот. Кончено.

ЭЛЛА:

О, как светло сегодня!..Сквозит весна… Чириканье… Снег тает.На черных сучьях капельки… Пойдемте,пойдемте, Ганус, погулять… хотите?

ГАНУС:

Да, Элла, да! Свободен я, свободен!Пойдем!

ЭЛЛА:

Вы подождите здесь… Оденусь…недолго мне…

(Уходит.)