Сергей Рафальский - За чертой
Ромул и Рем
Ваши предки били челомползая перед царем,в уничижении да умалении;«От раба-де Ивашки прошение!»А когда распалялась честь,старались за стол поважнее сесть,дрались за места,не щадя живота,расплывались в похвальбе:«Мы-ста, да мы-ста!» —И трещали костями на дыбеМати Пресвятая, Пречистая!А кто верстался в худой род,лыком стягивал пустой живот,служил боярину телом и духом,и конской силой, и песьим нюхом,а когда становилось невтерпеж —за разбойный хватался нож,чтоб потом в Керженецких лесах —отмаливать смертный страх:старописные иконы,била — не колокольные звоны,в простецкое установлениепо крюкам велелепное пение,иночество до бровейи мысли черта любого злей!Наши прадеды — вольный народ!Под замковыми воротамивешали господвместе с псами!Называя друг друга «пан-товарищ»,раскуривали трубки у костельных пожарищ,рвали парчу на подстилку лошадям,бросали золото шинкарям,о шляхтинские шали дорогиевытирали сабли кривые.А когда лап не тянул Лях,скрывался татарин в степях —ходили морем на Царьград,подавить анатольский виноград,ронять трубки в Мраморное море,испытать полонянное горе.Казацкая слава дыбом шла,но часто чайке не хватало весла —кого свалил ятаган,кого задушил аркан,кто на галерах — в кайданах — цепях,плача, пел о родных степях…Буйной воли огонь по векам не погас,но лень победила в крови у нас,полюбили мы тихое счастье,горилку, галушки,и чернобровой Настигруди, как белые подушки —и как же нам быть теперь с вами,похабниками и скопцами,угодниками и ворами,юродивыми, палачами —большевиками?
Две молитвы
I. «У каждой страны своя судьба…»
У каждой страны своя судьба,у каждой судьбы своя причина,и если на ферму не похожа изба —оттого, что у них — виноград,а у нас — рябина…Говорят:«От Балтийского до Каспийского,от Дуная и до Урала, и до Амурараскинулась средь простора евразийского,велика Федора, да дура!Нет у нее Парфенона, ни Пантеона, ни Одеона,а теперь даже колокольного звона!Нет ни дорог мощеных,ни душ лощеных,злы и нелепы ее законы.Пусто в кармане — самоцветы и злато,что проку в них для худого кармана?Только горем одним богата,только думы ее — великаны!Возмечтала о праведном царстве —всем народом пошла по мытарствам.И пока другие с высокого креслаздравого смыслаее чудачествомпотешались, взирая —землю грызла,на стенку лезла,добиваясь самого высокого качества,самого настоящего Земного Рая!Хотела счастья всему Свету,и вот у самой и на хлеб нету!Пришлось поклониться недоброму дяде —распахав целину — урожай собирать в Канаде!Но не «хлебом единым», как говориться:хотела, чтоб всем от неправд ущититься —и вот другие снимают пенки у хозяев,чувствительных к дальним угрозам,а она полстолетья сама над собой глумится,сама себя ставит к стенке,запирает в застенке,захлебнувшись кровью и навозом,у заплечного лежит приказа…Вот тебе и «все небо в алмазах!» —
…Все это я слышу, все это я знаю,все обвинения принимаю,но что я могу и что я значу?Вспоминаю Ее и плачу…А когда меряю с богатыми и сытыми,что ходят дорогами избитыми,горем чужим не болеют, не маются,счастья всеобщего не добиваютсяи душу кладут за свое лишь имущество —не вижу, по совести, их преимущества!Где у них девушки, что разыгрывали на роялеланнеровские вальсы в ампирном зале,ели и пили на хрустале и на севрском фарфоре,тонкими пальчиками в парижской лайкеподдерживали ворот кружевной разлетайки,когда на тройке в серебряном наборекатал их кузен, голубой улан,а потом от всего отрекались, все бросали,забывали свой род и свой клан,тонули бесследно в мужицком море,в бездонном горе,принимали у баб, сопли немытых детей утиралиучили,лечили,бомбы бросали, на каторге гнилии верили, верили, верили в Век Золотой,когда правда и счастье для всех, навсегда, словносолнце, взойдут над землей?Где у них царь, победительный, властный, балованый,что мгновеньем одним зачеркнув триумфальные дни и года,пока у дверей его спальни шептались придворные клоуны,тайком из дворца уходил в никуда, навсегдаи бродягой побрел по своей же Империи,народные судьбы и горе народное меряя,с людом простым сообщался, роднился,вместе трудился,вместе молился,вместе под плети ложился —и никому никогда не открылся?Где у них двенадцать простых людейи, возможно, антисемитов,что оправдали еврея,потому что вины на нем не нашли,хотя старанием черных властейвсе было так сколочено, сбито,чтобы племя фальшивого злодеяопозорить от края и до края земли?И вот — не стыжусь ни судьбы воровской и злодейской,ни того, что в стране ни свободы, ни сытости нет,вспоминаю Ее — и в помпейской ночи европейскоймне как будто бы брезжит далекий — в тяжелых туманах — рассвет…
«Друг мой, друг мой!Все это мило,но доброе в ней догорело дотла!На распаханных старых могилаходна крапива взошла:рвачи, стукачи, палачи…И теперь — хоть кричи,хоть молись —Историческая надвигается ночь.Чем ты можешь ее превозмочь,На Тарпейской скале недорезанный гусь?..»— Отче Наш! Светлым силам Твоим повели —пощади эту бывшую Русь!
II. «Встала Смерчь над шеломенем зла и черна…»
Встала Смерчь над шеломенем зла и черна,из Перунова стольна домав степь выкатывала гром вслед грома,кнутовищем огняседорунное бучила стадо ковылье.И волки, за дняподымаясь из логова, наглые, выли,и вороны, кровью пьянеюще, крячили: Гон! Гон!И маялись чайки отчаянно: чья, чья, чья вина? —когда травяными, глухими топями,добивая отставших,добивая упавших,подгоняя уставших тупыми копьями,половцы войско разбитое русичей гнали в полон…Путивле месяц взошел не весел,как будто взлетевший без сил Алконост,с насести тучи, уныло свесилрадужный хвост.И всю ночь напролет на стене городскойиз бойниц без людейв перекличке сторожевойзавывали и ухали навьи и совьи,навевая молодушкам думы вдовьи,сердце истачивая матерей…Этой грусти продавней не выпило время и годы-столетьявсе так же несчастны, и рок наш без удержу лих —отцов наших так же погибли в безвременьи дети,как их давние предки и далекие правнуки их.О, горькая Русь! Ты как белая чайка,что свивала гнездо у дорог ходовых —ордой половецкой прошла Чрезвычайка,и сколько детей не хватает твоих!А другие в стране своей так же в немилости,как в дикой степи у костров кизяка,и то же им снится, что прадедам снилось их,и та же цепная томит их тоска,и так же, ярясь грозовой кобылицей,враговая Смерчь над шеломенем став,опять, приближаясь, грохочет и злитсяу древних твоих пограничных застав.О, горькая Русь! Сохрани тебя Богпод бураном веков, на скрещеньи дорог!Сохрани тебя Бог за твои неоплатные мукии за то, что с тобой, точно дикая сука, судьба,и за то, что тех русичей хмурые внукибольше не крестят ни сердца, ни лба!
Он
