Дмитрий Щедровицкий - Из восьми книг

1991

Закат почти остыл,Но все кипят кустыГорячей силой первой зелени,Как свежих городов подвижные пласты,Словно на облако воссели мыИ дивно смотрим с высоты.То лист приблизится полураскрытый,И все прожилки-улицы видныС домами, семьями, живущими в них кратко,Переходящими в росинки без остатка,То город отодвинется – ведь мыГлядим с небес и воздыхаем сладко,И пища наша – мед и дикие акриды.Куст жив – огромной верой в свет сокрытый,Который в сумерках еще ясней, чем в полдень,Останься тут со мной – и миг подстереги,Когда патроны этих малых родинНаружу выбегут – мальцы-кустовики,Едва их кликнут звездные спириты!..

1991

Разумный инок в странные векаРазбоя и наивностиСчитал по четкам облакаИ жил средь всякой живностиВ лесу медведей и молитв,Жестокости и святости,Где сердце от желания болит,От райской замирает сладости.Ему в полуденных лучахКлики Менад вакхическихЗвучали, чтобы не зачахВ познаньях схоластических,Ему Наяды в дар неслиМониста рыб серебряных,Ласкались Гении ВесныСредь кельи снов неприбранных,Под палисандровым крестом,Молитвенными мантрами —Лежали в ужасе пластомСильфиды с саламандрами,Сен Жан – удачливый авгурНавстречу шел с литаврами,Как возвращался сэр Артур,Расправившись с кентаврами...Так вел Христос, любя враговИ в целях политических —Схоластов, эллинских боговИ чудищ строй кельтических!.

1991

Ветки. Листья лунные вдоль стенИз китайской Книги Перемен.Век ночной. Осенний век нам дан —Дальним душам. Детям давних стран.Мрак. Ума последние плоды.Русских пагод странные сады.Свет. Любовь в бревенчатой ночи.Лунный ливень. Помни. И молчи.

1991

О сын Иакова, ты слышал БожийНе с гор пустыни, а среди лесов,Средь кленов-яворов российских,Где славословят не левиты,А стаи малых голосистых Певцов.И свитки были свитыИз тысячи тропинок и путей,И встреч нежданных, и потерь.И эти свитки развернулисьТоржественною чередойРезных и древних сельских улиц,Церквей, растущих над водой.В садах заросших и забытыхБлуждал ты, истину ища,А вечер, словно древний свиток,Величье Божье возвещал.Ты жил в России, как во сне,Среди чудес ее не зная,Что Божий голос в сей странеВеличествен, как на Синае.Ты тайным кладезем владел,Что утолял любую жажду,Ты мог услышать каждый день,Что в жизни слышат лишь однажды.О сын Иакова, тебе являлся Бог,Его ты всякой ночью видеть мог.Он был в короне крон кленовых,Был в лунный облачен подир,И светом строф до боли новыхНа всех путях твоих светил.Он в веру темных изб заснувших,Веков дремучих и минушихТебя безмолвно обратил.О сын Иакова, и ты стоишь пред Ним,Десницею лесной взлелеян и храним.Как лес, ты вырос до ночного неба,Как лес, твоя молитва подняласьЗа этот край.Еще нигде так не былПевуч, раскатист, внятен Божий глас,Как здесь – в стихами дышащей России.Проси дыханья ей.Проси и ты,Как предки неуступчиво просилиСредь огненной и грозной темноты.

1992

Одуванчиков маленьких солнцаЗагораются первыми. Хочешь —Мы вприпрыжку сбежим по холму?Хочешь – горе тебя не коснется,Все печали, что ты себе прочишь,На себя, на себя я возьму?Отменила весна власть былого,Говори – все свершится, как скажешь,Над событьями будущих дней —Властно, властно весеннее слово!Травной волей судьбу свою свяжешь —Нет под солнцем той связи прочней.Стань одно с этой лиственной мощью:Я с тобою единым дыханьемГлубоко, словно в дреме, дышу,И, взлетев над стоглавою рощей,Над рекой – синих духов лоханью —За тебя, за тебя лишь прошу...

1992

Стоят разгневанные стражиИ песню вещества поют,И не пускают в свет, и дажеО небе вспомнить не дают.Для струек света незаметных,Что льются через их зрачки,Ловушки ставят в элементахВ тугих молекулах – силки.Задушен крик на первой ноте:Ни вслух, ни шепотом – не сметь!В смирительной рубашке плотиМеня влекут из смерти в смерть...– Проснись, проснись! – Заря апреляБранит и гонит сон дурной.Разброд в душе и тяжесть в теле,Но Свет по-прежнему со мной.И ждут меня труды земные,Друзей участье, день весны, —Да мало ли какие сны яВидал за жизнь?Да ну их – сны!Немножко, правда, душно, тесно,Темно, но сон-то здесь при чем?В окне открытом свод небесныйОгромной тучей омрачен.И отсвет черный и багровыйЛежит на кронах и на мне,И взор крылатый и суровыйБросает в дрожь... Я не вполнеПроснулся? А весна? А сон-то?...Молекул неразрывна сеть.И красные зрачки АрхонтаМеня влекут из смерти в смерть...

1992

Он глядел на звезду – на сиротскую, вдовью,Сквозь палаческий мрак, сквозь казнящую тьму:Переполнилась чаша и пенится кровью,Как же грех мировой понести одному?Он решился – и длится Голгофская кара,Ей в веках и народах не видно конца,И стоит Вероника у Бабьего Яра,Умирающим пот отирая с лица.

1992

...И то, что вырос я в России,Меня до неба подняло.Будь я иных широт. —Носи я Другое имя. —Сквозь стеклоНа этот мир гляди иное,Я б думал, что душа – лишь пар,Я б вместе с поколеньем НояВ безверье бронзовое впалИ был бы унесен потопом.Но здесь – в крови и плаче – жив НародПрисутствием особым —Как в дни пророков меж олив.Его глашатаи святыеПрошли потоки темных водС хвалою на устах.И ты лиВелишь забыть сей край? —ЗоветБезмолвно ангел, приближаяТрубу бессмертия к губам.И ни пожара, ни ножа яНе убоюсь – и не предам.

1992

Я тоже ждал его приходаПроникновенно и всегда.Стояла талая водаВ глазах детей в начале года.Гамак заката – в середине —Качал отчаливавший свет.В конце – с отчаяньем в родствеКраснели слезы на рябине.Внезапно понял я, что гордПрироды строй, а разум жалок,Когда в сомнениях усталыхБуквально понятый приходЕще пытается примыслитьК небесной смене лет и дней,Хотя теряемся и мы средьПогоды, растворяясь в ней.И вот я обратил назадНесбывшиеся ожиданья —И увидал его страданьяУ всех больных детей в глазах.Об куст рябиновых веков,Об их расплывчатую осеньОн раненым потерся лосем,Рассеяв красных светляков...

1993

– Домна Михайловна, это Вы ли?Как-то мы с детства о Вас позабыли:Сколько закатов и зим прошло,Сколько крушений, разлук и аварий!..Вновь предо мной Ваш старинный аквариум,Раковины слуха, прозренья стекло.Кружатся в пляске китайские рыбы...Домна Михайловна, Вам спасибо,Что пригласили чрез столько лет!Окна – на площадь, светлею и вижу:Годы и зданья подходят все ближе,К водорослям льнут, превращаются в свет.Явь – пузырьки средь зеленого плеска.Кресла суровы. Зато занавески —Клумбы, фонтаны, дорожки для встреч!В рамке резной, в сновидении мнимомСветлый Никола встает над казнимым,Властную руку подставив под меч...Домна Михайловна, как все сместилось:Годы исчезли, а Вы возвратились!Иль у аквариума я впал в забытье,И за минуту вся жизнь мне приснилась?Домна Михайловна тихо склонилась:«Там – бездыханное тело твое...»

1993

В немоте, на пределе желанья,Где тропический царствует зной,Обратишься ли огненной гранью,Водяною или земляной?Ты откликнись на зов, как захочешь,Только знай, хоть ни в чем не солжешь:Водяной повернешься – затопишь,Прикоснешься горячей – сожжешь.Земляной, безразлично-послушной,Обращаться ко мне не спеши:Ты откройся мне гранью воздушной,Высшим смыслом в лицо мне дыши!Вот видение ИезекииляВыше слов и пророческих книг —Херувим, простирающий крылья,Быстродвижен и четырехлик!Лишь взгляну – и прервется дыханье...Отведи же свой взор, отведи!Все четыре да скроются грани,И забвеньем меня награди...

1994

Унялся вихрь на ясном Крите,Смерть отошла и страх растаял.Уже из черного укрытьяНа кровь не выйдет Минотавр,И стены Лабиринт коварныйНе сузит, жертву окружая.И лишь закат, в листве рыжея,Закурит трубку близ таверны.И – эллинской судьбы остаток —Старик, и с ним печальный мальчик —Затеплят свечку. Тьма заплачет,Но пальцам ночи не достать их.Свеча по чуду Парфенона,По красоте богов и смертных:Златых, серебряных и медныхСтолетий – оскудело лоно.Но при свече прекрасны лица,Как отблеск лета в день осенний,И в этой красоте таитсяБогов и смертных воскресенье.Ах, не помнить зла, а просто быПеть под дождичком косым...Ведь не счесть детей у Господа,Но один пресветлый Сын.В синей северной стране меняСам он в тайну посвятил,Что родился прежде времени,И пространства, и светил.Был единым и единственным,Содержа и век и миг,Светлым зеркалом таинственнымОтражая Божий Лик.Не вместить земными мерками,Почему да как – но вдругВыпадало с громом зеркалоИз простертых Божьих рук,Выпадало – раскололосяНа цвета волос и глаз,На различья смеха, голоса,На тебя, меня и нас...Как и чем осколки склеются?Скоро ль ждать того? – Навряд.В поле косточки белеются.Окна в городе горят.Ум над миром – как над книгою,А душа без книг живет.Сколько капель гибнет, прыгая,Ну, а ливень льет и льет.Всех простить пошли мне,Господи: Каждый – сам, и каждый —Сын... Ах, не помнить зла, а просто быПеть под дождичком косым.

1994