Джордж Байрон - Сарданапал

Джордж Гордон Байрон

Сарданапал

ЗНАМЕНИТОМУ ГЕТЕ

Иностранец дерзает поднести почтительный дар литературного вассала сеньеру, первому из современных писателей, создавшему литературу своей страны и прославившему литературу Европы.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Издавая нижеследующие трагедии,[1] я должен только повторить, что они были написаны без отдаленнейшей мысли о сцене. О попытке, сделанной один раз театральными антрепренерами, общественное мнение уже высказалось. Что касается моего личного мнения, то, по-видимому, ему не придают никакого значения, и я о нем умалчиваю.

Об исторических фактах, положенных в основу обеих пьес, рассказано в примечаниях.

Автор в одном случае попытался сохранить, а в другом приблизиться к правилу «единств», считая, что, совершенно отдаляясь от них, можно создать нечто поэтичное, но это не будет драмой. Он знает, что этот взгляд не популярен в английской литературе; но не он выдумал «единства», он только держится мнения, которое еще не особенно давно признавалось законом во всем мире и до сих пор считается таковым в наиболее цивилизованных странах. Но «nous avons change tout cela»[2] и пожинаем теперь плоды отрицания. Автор далек от мысли, что, следуя своему личному убеждению или каким-либо образцам, он может сравниться со своими предшественниками, писавшими правильные или даже неправильные драмы; он только объясняет, почему он предпочел более правильное построение, как бы оно ни было слабо, полному отречению от всяких правил. В неудачах сооружения виноват архитектор, а не принципы его искусства.

В настоящей трагедии моим намерением было следовать рассказу Диодора Сицилийского. Вместе с тем, однако ж, я хотел, насколько мог, приспособить этот рассказ к закону единств. Вот почему у меня мятеж внезапно возникает и заканчивается в один день, между тем как в истории все это явилось результатом долгой войны.

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Сарданапал, царь Ниневии, Ассирии и пр.

Арбас, мидянин,[3] домогающийся престола.

Белез, халдеянин, прорицатель.

Салемен, шурин царя.

Алтада, дворцовый чиновник.

Панья.

Зам.

Сферо.

Балеа.

Зарина, царица.

Мирра, ионийская рабыня,[4] возлюбленная Сарданапала.

Женщины из гарема Сарданапала, стража, слуги, халдейские жрецы,[5] мидяне и т. д.

Действие в царском дворце в Ниневии.

АКТ ПЕРВЫЙ

Зал во дворце.

Он оскорбил царицу, — он ей муж;Он оскорбил сестру мою, — он брат мой;Он оскорбил народ, — ему он царь,И должен быть я подданным и другом:Нельзя ему погибнуть так. Мне ль видеть,Что род Немврода[6] и Семирамиды[7]Иссяк, — что власть тринадцати столетийЗакончится, как песня пастуха?Ему проснуться б! Ведь не всю отвагуБеспечную в изнеженной душеИзъел разврат; еще в ней скрыта сила:Хоть смята жизнью — не убита; пала,Но не погибла в безднах сладострастья.Родясь в шатре, он трона б мог достичь;Но, будучи рожден монархом, что онВ наследство сыновьям оставит? — Имя,Которое отвергнут сыновья!Но все же есть исход. Он искупил быИ лень и стыд, на правый путь вернувшись:Ведь так легко с него он своротил,А неужели управлять народомТруднее, чем бесплодно тратить жизнь?Труднее войском править, чем гаремом?Он вянет в низких радостях; он гаситСвой дух и разрушает плоть делами,Что ни здоровья не дают, ни славы —Как их дают охота и война.Ему проснуться должно. Но разбудитЕго — увы! — лишь гром.

Из внутренних покоев доносится нежная музыка.

Чу! Лютни, лиры,Кимвалы[8]… Похотливое бряцаньеИгривых струн и сладкий голос женщинИ тварей тех, кто этих женщин хуже,Должны его разгулу эхом быть,Затем, что царь, сильнейший из монархов,В венце из роз, валяется, небрежноОтбросив диадему, чтоб ееВзял первый, кто схватить ее посмеет.Вот, показались… Душным ароматомУже несет от раздушенной свиты;Вот жемчуга разряженных наложниц —Хор и совет его — уже сверкаютВдоль галерей; и меж распутниц — он!Он! Женщина лицом и платьем[9] — внукСемирамиды! Он! Не царь — царица!Все ближе он… Остаться? Да! И встретить,И повторить, что говорят о немВсе честные… Идут рабы; ведетИх государь, сам подданным их ставший!

Входит Сарданапал, женственно одетый; голова его увенчана цветами, одежда небрежно развевается; его сопровождает свита из женщин и юных рабов.

Гирляндами беседку над ЕвфратомУкрасить, осветить и все доставитьДля пиршества парадного. Мы в полночьТам будем ужинать. Наладить все.И пусть галеру приготовят. ВеетПрохладный ветер, зыбля гладь речную.Мы отплывем. А вам, прекрасным нимфам,С кем я делю досуг мой сладкий, должноУвидеться со мной в тот час блаженный,Когда сберемся мы, как звезды в небе,Чтоб вам светлей, чем звезды, заблистать.До тех же пор свободны вы. А ты,Ионянка возлюбленная, Мирра,Уйдешь или останешься?

Властитель!

«Властитель»! Жизнь моя! Что за холодныйОтвет! Проклятие царей — такиеОтветы! Госпожа себе и мне,С гостями ль ты уйдешь, или меняВновь опьянишь?

Как повелит мой царь.

Не говори так! Нет мне счастья выше,Чем исполнять твою любую прихоть.Не смею я шептать мои желанья,Боясь твоей покорности: ты слишкомСпешишь мечтою жертвовать другим.

Я остаюсь. Я счастлива, лишь видя,Что счастлив ты. Но только…

Что же «только»?Преградою меж нами может бытьТвое лишь, дорогое мне, желанье.

Мне кажется, настал обычный часСовета. Мне бы лучше удалиться.

Ионянка права: ей здесь не место.

Кто говорит? Ты, брат мой?

Брат царицы,Тебе же, царь мой, преданный слуга.

Как я сказал, вы все теперь свободныДо полночи, когда прошу явиться.

Свита удаляется.

Как? Разве ты уходишь, Мирра?

Царь,Ты не сказал: «Останься».

Я прочелЖеланье это в ионийском взоре,Который так я знаю!

Царь, ваш брат…

Брат по жене, наложница! Меня тыЗовешь, не покраснев?

Не покраснев?Ни глаз, ни сердца у тебя! ОнаЗарделась, как закат в горах Кавказа,Оттенки розы льющий на снега, —И ты ее коришь, слепец холодный,Того не видя!.. Как, ты плачешь, Мирра?

Пусть плачет: есть о чем поплакать ей,Из-за кого другие горше плачут.

Будь проклят, кто ее довел до слез!

Не проклинай себя: и так мильоныТебя клянут.

Забылся ты! Смотри,Я вспомню, что я царь!

О, если б!

Царь мой,И вы, мой князь, позвольте мне уйти.

Ну что ж — иди, коль нежный дух твой раненСтоль грубо. Только помни: мы должныВновь свидеться. Мне легче трон утратить,Чем радость — быть с тобой.

Мирра уходит.