Джон Донн - Английская лирика первой половины XVII века

ЭЛЕГИЯ

Не будь, о госпожа моя, строга,Когда тобой покинутый слугаТебе опишет, каково емуС тобой расстаться; так в ночную тьмуВнезапно канет полдня светлый луч,И солнца лик сокроется меж тучНа долгие полгода, что должныПрожить мы врозь, той тьмой разведены.В житейских бурях каждый день и часС теченьем лет подтачивают нас.Увы, нет в сердце прежнего теплаБезвременно зима моя пришла.Я телом слаб, а без тебя, мой друг,Кто исцелит души моей недуг?Ты мне ее вернешь? О, нет, тогдаИ отнимать не стоило труда.Оставь ее себе — уж лучше ейПасть беззащитной жертвою твоей,Чем здесь со мной остаться. Впрочем, будьЧто будет. Меж людьми свой грустный путь,Как призрак, я пройду, уныл и тих,Пока не встречу снова вас двоих.

ЭЛЕГИЯ

Будь, как Вергилий, холоден поэтИль тучен, как Гораций, или седИ стар годами, как АнакреонВсе мнит читатель, что поэт влюблен.Кто ж запретит и мне в моих стихахИгривым быть, как юный вертопрах,Который провести не мыслит дня,Чтоб не взнуздать крылатого коня?Одев чело плющом, взгляну-ка я,Кто будет мне завистник и судья.Супруги и отцы! От глаз моихСокройте дочерей и жен своих!Я заявить спешу свои праваНа все, чем прелесть женская жива.Ведь лица, формы, линии — чертыИ атрибуты женской красотыВесьма любезны музам. Но поэтВоспеть их вправе, вожделеть же — нет.Поэтому уймитесь. Жен и девЛишь восхваляет скромный мой напев(Коль им к лицу хвала), иль будет вамСпокойней, если ваших милых дамНа мерзких ведьм, уродливых и злых,Заменят эльфы? Впрочем, даже ихДержите в затрапезье, ведь шелкаПройдох-певцов манят издалека.А век наш поэтическим слывет,И нынче каждый конюх — рифмоплет.Но я, уж двадцать лет живущий там,Где столько шелка, что не снилось вам,Не хуже тех, кто поставляет шелкИль ус китовый, знаю в этом толк.Я, что не раз едал на серебреСреди франтих и франтов при дворе,Изведав и вражду, и дружбу их,Я знаю, их ли платья, что на них.И потому хулить пристало ль мнеТого портного, что своей женеПеред началом брачной их игрыДавал одеть наряд, что до порыЗаказчице не послан? Он грешилЛишь тем, что упредить других спешил.По мне ж, одень ты клячу хоть в парчу,Я оседлать ее не захочу,Как и твою жену, хоть на нееТы лучшее навесь свое шитье.Ведь если так, то похоть возбудитИ стул, коль модной тряпкой он обит.Но я, мой друг, признаюсь, не из тех,Кого атлас да бархат вводят в грех.Иль мнишь ты, будто я, как тот лакей,Что, в гардеробной у жены твоейОтряхивая с юбок пыль и грязь,Томится, от желанья распалясь,Иль, брошенный башмак ее найдя,Его лобзает, страстью исходя,Иль на висящем платье задеретПодол и то вершит, чего мой ротИ вымолвить не в силах? Ты-то былОт счастья без ума, когда следилЗа бедным парнем в щелку! Впрочем, он,Будь хоть немного грамоте учен,В стихах бы прозу чувств своих воспел,Мол, за любовь позор он претерпел.Подобных бардов нынче пруд пруди!Такой заметит бантик на грудиИ вмиг готов сонет. А тот, другой,Что в мадригале к матери роднойРасхваливал французский капюшон,Что на знакомой леди видел онУ Мэри Спиттл! «О, как была пестраНа бирже и в порту шелков игра!»Поет один, другой в ответ емуЯзвит, что шелку этому всему,Мол, грош цена, твердит, что для негоС Чипсайдом не сравнится ничегоТам в дни гуляний, по его словам,Не лавки напоказ являют вамАтлас, панбархат, плюш и кружева,А окна — вот, мол, пышность какова!Пусть глупостями тешатся глупцы,А то, пожалуй, не сведет концыС концами сводня-жизнь! Мне ж дела нет,Пленит ли их роскошный туалетНа жирной шлюхе иль стульчак в резьбе!И не спрошу я, почему тебеСтократ важнее женино тряпье,Чем ум, манеры и лицо ее!

ПОСЛАНИЕ К ДРУГУ

Нельзя считать плохим того из нас,Кто возвращает долг не в должный час.В нужде злодейства нет, лишь ростовщикВ ней видеть преступление привык.А он — не друг. Ведь дружба чем верней,Тем меньше ищет выгоды своей.Я был бы должником сейчас едва ли,Но есть особы, что со мной порвали,Долг не вернув. Так я прошу покорно,Дай мне отсрочку. Это не зазорно,Нет преступленья в том, что обязательствНе выполнил я в силу обстоятельств.Ведь страшно, если тот, кто в долг дает,Не верит мне и только денег ждет.Будь другом, подожди. К тому ж не даром!Я не бесплоден, я — земля под паром.С меня ты снимешь урожай, как с поляБогатого, а может, и поболе.

«Всегда свежа, всегда опрятна…»

Всегда свежа, всегда опрятна,Всегда надушена изрядно,Всегда одета, как на бал.Но, леди, я б вас не назвалНи обаятельной, ни милой,Хотя румяна и белилаВы скрыть умеете вполне.В ином любезна прелесть мне.Невинный взгляд, убор неброский,Небрежность милая в прическеДля сердца больше говорят,Чем ваш обдуманный наряд.

ОДА К САМОМУ СЕБЕ

Что ж ты бежишь заботИ сон не гонишь прочь?Сознание умрет,Коль будет спать весь год.Ему не превозмочьТу моль, что гложет ум и знанья день и ночь.

Иль Аонид ручейИссяк? Иль Феб остылИ с арфою своейЖдет песен поновей?Или у нимф нет силСорочий слушать крик, что долы огласил?

Молчанью твоемуПричина есть, видать.Но знай, что ни к чемуВеликому умуПохвал и славы ждатьЛишь сам себя хвалой он может награждать.

Пусть жадных рыбок стаяСтихи-наживки любит,В которых фальшь пустая,Искусством их считая,Тщеславье рыб погубит,И мир про глупость их с насмешкою раструбит.

Ты лирою своейВновь песню разбудиИ, словно Прометей,Огонь для всех людейУ неба укради.Афина и тебе поможет, подожди.

Пока же век нечуткийЕще у лжи во власти,Не создавай и шуткиДля сцены-проститутки.Тогда хотя б отчастиТы избежишь копыт осла и волчьей пасти.

ОДА САМОМУ СЕБЕ

Покинь театр бездарныйИ этот век фиглярный,Где что ни день творится суд неправыйНад каждой пьесой здравой,Где наглостью и спесью с двух сторонУ мысли отнят трон.Пусть ум их извращенный,Тщеславьем изощренный,Лютует, бесится, зовет к судуИм не набросить на тебя узду.Пшеницей кормишь их,А им бы нужен жмых.Растрачивать талант свой не присталоНа жрущих что попало.Напрасно лучший хлеб давать тому,Кому он ни к чему.Пусть жрут одни помои,Пусть пойло пьют свиное.Коль сладко им оно, а не вино,Как свиньям, им завидовать смешно.Что ж, ясно — нынче в модеСюжет «Перикла» вроде.Тюремный хлеб — и тот его вкусней.В театре наших днейЕго схватить из миски норовят.Театр отбросам рад.На сцене — пыль в почете,Муки же — не найдете.И тот, кто эту дрянь считает пищей,Пусть то и ест, что не возьмет и нищий.Но пользу в том сыщи,Что в бархате хлыщиОтбросы жрут и на твои проклятьяПлюют твои собратья,Себя ж твоею славой защищаяИ слух твой оглушаяКомическим хламьем,Придуманным глупцом,И в том, что с ним бесчестье делишь ты,Коль эти пьесы грязны и пусты.Себя не продавай,А лучше заиграйНа лютне, как Алкей. И пусть свой жарВ тебя вселит Пиндар.Да, сил уж мало, и судьба горька,Но коль ты жив пока,Излей весь гнев душиИ мерзость сокруши.Пускай шуты глумятся над тобойНе парализовать им разум твой.Когда же ты, хваляИ славя короля,А с ним — его к всевышнему стремленье,Вдруг запоешь в волненье,Придется им навек умолкнуть. ВедьИм, как тебе, не спетьО мире и войне.А звезды в вышине,Когда они прочтут про Карловы деянья,Узрят вокруг себя его сиянье.

Эдвард Герберт