Александр Галин - Парад
Карина. Поехали, Лариса.
Марина. Куда ты собралась ехать?! Тут полиция, по московским меркам, вообще в нескольких шагах. Пошли, я вам покажу. Я в прошлом году там побывала, такое удовольствие получила!
Торопливо идут с балкона.
Действие второе
Заметно стемнело. В окнах номера отражаются, в гаснущем медном блеске, крыши и верхние этажи домов на другой стороне канала. На балкон, в тяжелой, мрачной полудрёме, выходит Скворцов. Он по-прежнему в бурке, босой, в руках портфель. Передвигается самостоятельно, но с большим трудом.
Останавливается у перил, смотрит на затихший город. Лариса появилась следом, стоит в дверях, улыбается.
Скворцов. Чего ты там сияешь как тульский пряник? Радуешься чего?
Лариса. Ну как! У нас такая радость! Муж на ножки встал! Пошёл!..
Скворцов. Вроде я оклемался.
Лариса. Я и радуюсь. (Смеётся, качая головой.) До чего ж на Чапаева похож! В бурке, с портфелем…
Скворцов оставляет портфель у стола.
Скворцов. Ноги пошли, но теперь с башкой что-то: память как отшибло…Чья это бурка на мне?
Лариса. Не знаю. Когда тебя из полиции вывезли в инвалидном кресле, ты был в этой бурке идиотской.
Скворцов. Мне в полиции бурку, что ли, подарили? А кресло откуда?
Лариса. Не знаю.
Скворцов. Тут что, в полиции кресла выдают, чтобы до дому добраться? Чего ты всё улыбаешься?
Лариса. Ты пойди посмотри на себя в зеркало… герой.
Скворцов. Как я в полицию попал?
Лариса. Я эту великую битву не застала, бог миловал. Карина мне рассказала, что ты на людей бросался с саблей.
Скворцов. Что за Карина?
Лариса. Колька, у нас всегда так: как что-то важное в жизни – ты или без ног, или без мозгов… Ты здесь, вот на этом месте, разговаривал с ней. Плевать в неё хотел, рожу бить… Не помнишь?
Скворцов. Карина? Я помню, менты какие-то приходили… Потом вроде казака из русского магазина Долорес зачем-то привёл… А потом – полный отруб…
Молчание.
Ну расскажи, что в полиции было?
Лариса. Долорес бедный там изрыдался, кричал, что он во всём виноват.
Скворцов. Ничего не помню.
Лариса. Тебя в полицию привезли, ты уже храпел в кресле – тебе хоть бы хны. Долорес позвонил отцу, отец приехал с другом, депутатом парламента. Пока он его нашёл… Короче, мы весь день в полиции провели. Чужие люди спасли тебя от тюрьмы… Ты даже спасибо им не сказал: тебя решили не будить – вдруг ты опять начнёшь со всем миром разбираться.
Скворцов. Понятно… Витька где?
Лариса. Из полиции вышли – все голодные, решили наконец пойти в ресторан. Доставили тебя туда в кресле, оказалось, в трусах и в бурках у них не пускают… Пришлось нам с Долорес привезти тело сюда, чтобы тебя переодеть. Долорес побежал в магазин за панталонес.
Скворцов. Панталонес? Подожди, припоминаю… Пульке!..А дальше?
Лариса. Ты проснулся. Вот и всё, и день прошёл. Витя и Карина сидят в ресторане, сейчас Долорес принесёт тебе джинсы, и мы тоже пойдём туда.
Скворцов. Витька всё такой же раскрашенный?
Лариса. А когда ему было помыться? Где? В полиции ему душ не предлагали.
Скворцов. Ларис… я не пойду…
Лариса. Почему?
Скворцов. Не могу его таким видеть. И вокруг эти… Не хочу.
Лариса. Это моя вина: я тебя, дура, накрутила. Витя всё мне объяснил. У Долорес была попытка суицида. Настоящая. Никто из его близких об этом не знает, даже его отец. Понимаешь, он такой… ничей ребёнок. У матери другая семья, отец хороший, всё для него делает, но у него своя жизнь, другие дети… Этот Долорес никому не нужен. Человек совсем один. Мне Карина рассказала – Витя его вытащил буквально с того света. Его нельзя одного оставлять, поэтому Витька предложил ему к себе переехать. Ты всё понял?
Скворцов. Ларис, мы Витьку потеряли…
Лариса. Быстро ж ты от него отказался! (Торжествуя.) Так вот, чтоб ты знал… Карина беременна!
Скворцов. Да кто эта Карина?
Лариса. Вспомни: полицейские… сюда приходили…
Скворцов. Два мента наших было… Помню… (Дошло.) Который беременный?
Лариса. Та, которая капитан. Господи, как же трудно с тобой… Она студентка.
Скворцов. Капитан, студентка…
Лариса. Неважно это, она женщина! Ты услышал? Женщина! Она беременна от твоего сына! Они живут. Так что можешь успокоиться: с продолжением рода у тебя всё в порядке. Что ты смотришь? Ты понял?
Молчание.
Скворцов. Это ты выдумала… про ребёнка? Чтобы Витьку здесь оставить?
Лариса. Ты идиот? У тебя сын нормальный. Это ты больной!.. Для неё это огромная проблема – учиться… рожать… Витька ведёт себя, как все мужики в таких ситуациях: делает вид, что он этого не понимает…
Скворцов. Тихо-тихо, не части! Я не поспеваю.
Лариса. Он не хотел, чтобы она ехала в Амстердам. Она настояла, чтобы со мной как-то поближе и, главное, с тобой познакомиться. Девочка специально прилетела – а папашу парализованного в наручниках забирают. В общем, познакомилась… Ладно, что есть, то есть. Я так счастлива! Девчонка в ужасе! Она же маленькая ещё, не знает, что с ребёнком делать – оставлять, не оставлять… Она такая умничка, всего сама добилась. Знаешь, она откуда? Из Архангельской области. Какие-то она олимпиады в школе выигрывала, в такой университет сама написала, сдала всё на отлично! Ей ещё англичане и платят за это… Отца нет, мать училка простая… Я ей хочу сказать: пусть рожает, отдаёт ребёнка нам. Витька ей только что объявил, что заканчивать университет не будет, она, конечно, решила, что это всё из-за неё… Они там сцепились. Как бы они там не поссорились по-настоящему!..
Скворцов. Ларис, присядь-ка.
Лариса. Коля, знаешь, давай-ка я пойду к ним, иначе он сейчас наговорит ей чего-нибудь… Честно, я боюсь за этого ребёнка… Мне кажется, это наше спасение… Ты что, без меня штаны не наденешь?
Скворцов. Рискуешь: Долорес… панталонес…
Лариса. Хватит! На эту тему даже шутить не надо! Всё!.. Ты хоть понимаешь, что Долорес спас тебя? Я как представлю, где бы ты сейчас был, если бы не он!.. Переоденешься, сразу приходите. Хорошо? С Долорес. Витька всё время дергается: где Долорес, где Долорес? А Карина психует от этого. Понял?
Скворцов молча смотрит на неё.
Что ты так на меня смотришь? Ты понял меня?
Скворцов молчит.
Я тебе нужна? Я имею в виду, ты переоденешься без меня?
Скворцов. Присядь, Лариса.
Лариса. Коленька, ну отпусти меня…
Скворцов. Сядь.
Лариса. Знаешь что, мы сейчас все сюда придём. Я закажу еду в номер, посидим вместе здесь. Я только умоляю тебя, умоляю, помирись с сыном. Давай мы хоть до твоего отъезда по-человечески с ними посидим.
На столе раздаётся звонок телефона Скворцова.
Скворцов. Помоги, нажми: у меня пальцы ещё плохо слушаются.
Лариса подходит к столу.
Подожди. Посмотри, кто звонит.
Лариса. Борисыч какой-то. Будешь говорить?
Скворцов (кивает). Включи громкую связь.
Лариса включает телефон, знаками показывает Скворцову: ты говори, я пошла.
(Тихо). Подожди. (По телефону, громко.) Александр Борисыч, родной, слушаю тебя. Ты меня хорошо слышишь?
Голос Борисыча. Слышу, очень хорошо.
Скворцов. Как ты?
Голос Борисыча. Коленька, всё у меня нормально… Пока не совсем протрезвел, но в пространстве ориентируюсь самостоятельно. Добрался кое-как до туалета, провёл манипуляцию с двумя пальцами – стало легче.
Скворцов. Ну молодец. А я и блевануть не мог – меня парализовала бабушка Пульке.
Лариса (тихо, нервно). Я что, должна это слушать?
Голос Борисыча. Пульке? А-а, эта жуткая вещь… Подожди, ты что, после всего ещё пульке пил?
Скворцов. Пришлось…
Голос Борисыча. У меня была поездка в Мексику, и мы там с замминистра были в нашем посольстве – там ребята сидят на пульке, как приговорённые. И мы выпили пульке… Я зацепил одну из шифровального отдела, привёз в гостиницу. Ну, она разделась, легла и ждёт, а меня сковало, подойти не могу… Она мне говорит: «Долго ждать?» Я мычу что-то типа того: не знаю, что со мной… А у меня аппарат-то сработал. Она в недоумении…
Лариса (тихо). Я всё это должна слушать? Я пошла.
