Трейси Леттс - Август: графство Осейдж

ВАЙОЛЕТ ( говорит невнятно ). Шшшшто такоооое?

ШЕРИФ ГИЛБО. Здравствуйте, Вайолет.

ВАЙОЛЕТ ( говорит невнятно ). Бэрли вернулся.

ШЕРИФ ГИЛБО. Что, простите?

ВАЙОЛЕТ ( говорит невнятно ). Проклятый Бэ-эр-ли – он вернулся?

ШЕРИФ ГИЛБО. Мэм…

( Вайолет идет к шерифу, волоча ноги. )

( Смеется над тем, что не в состоянии что-либо внятно произнести. Шериф Гилбо достает из кармана рубашки пачку «Пэлл Мэлл» и протягивает Вайолет. Она стоит пошатываясь; берет сигарету в рот. Шериф дает ей прикурить. )

( Говорит нечто невразумительное. ) Там… наверху. А я – вниззззу. Все, конец. Разззве?.. Черт! Черт!

( Переходит в гостиную, шаркая, и подходит к проигрывателю. )

Вот он, голос мастера!

( Заводит песню Эрика Клэптона «Lay Down, Sally». Шериф Гилбо следует за ней в гостиную. )

Ммм… дивный ритм, правда? ШЕРИФ ГИЛБО. Да, мэм.

( Она танцует, двигаясь рывками, не переставая затягиваться сигаретой. )

ВАЙОЛЕТ. А Барбара что делает? Барбара здесь?

ШЕРИФ ГИЛБО. Она наверху.

ВАЙОЛЕТ. Барбара? ( Говорит невнятно. ) Паччччему так дооолго… время… Сколько времени?

ШЕРИФ ГИЛБО. Без четверти шесть.

( Барбара, Билл, Джин и Джонна одновременно появляются из разных частей дома. Вайолет видит их и продолжает свой угловатый танец. )

( Говорит очень невнятно. ) Такой хороший… ритм, да? Для тааанцев. Ммм, обожаю… музыку… Сигаретка от шерифа… Он же сын Си Джея. Верно? А, ведь вы оба… школа? Нет? У меня в голове все… пууутается… Конец… потерялся. Потерялся? С того дня… Сколько дней… И Бэ-эрли… Беверли потерялся?

( Вайолет перестает танцевать и начинает перебирать руками в воздухе, словно раздвигает невидимые нити. Остальные стоят, глядя на нее как завороженные. )

И вот вы здесь. И Барбара тоже, и вот вы здесь, и Беверли, и вот вы здесь, и вот вы здесь, и вот вы здесь, и вот вы здесь, и вот вы здесь, и вот вы здесь, и вот вы здесь, и вот вы здесь, и вот вы здесь, и вот вы здесь, и вот вы здесь, и вот вы здесь, и вот вы здесь, и вот вы здесь, и вот вы здесь…

( Свет гаснет. )

Акт 2

Дом выглядит преобразившимся, очевидно усилиями Джонны. Ушло ощущение уныния и заброшенности, все поверхности сияют чистотой, проступили четкие, ясные очертания.

В кабинете прибрано. Бумаги сложены в аккуратные стопки, книги расставлены по полкам. В столовой накрыт стол, на нем дорогой фарфор, свечи, в центре – цветы. В углу столовой – детский стол, накрытый на двоих. В уютной чистой кухне все кипит и шкворчит, распространяя соблазнительные ароматы.

При поднятии занавеса. Три часа пополудни. Бесконечно тянущийся летний день в Оклахоме. Только что похоронили Беверли Уэстона.

Вайолет – в относительно здравом уме – в красивом современном черном платье стоит посреди кабинета Беверли с флакончиком таблеток в руке.

В остальных частях дома: Карен и Барбара в столовой, Джонна на кухне.

ВАЙОЛЕТ. Август… твой месяц. Неистовствует саранча. «Летние псалмы превращаются в летнюю ярость» … [4] Просто это август за окном… А может, и здесь тоже?.. Кто знает?

Ну и пусть… ладно. « Ее бы я не стала ждать, но Смерть меня ждала. Мы вместе сели в экипаж – я, Вечность и Она »… [5] что-то там: тата-тата-тата-тата… Да, пожалуй, кроме Эмили Дикинсон, я ничего и не помню… Как там дальше? «…открывший мне, что экипаж в Бессмертие везет »… [6]

( Принимает таблетку. )

Это – за мое здоровье. Мое здоровье!

( Берет экземпляр книги Беверли «Полевой жаворонок» в твердой обложке и перелистывает, пока не находит посвящение .)

«Посвящается моей Вайолет». Это надо высечь в мраморе.

( Бросает книгу на письменный стол. Принимает таблетку. )

А это – за здоровье девочек, дай Бог им счастья. Это все, что я могу тебе посвятить. Увы! Больше у меня ничего нет – ни-че-го-шень-ки. Думаешь, я буду тебя оплакивать? Думаешь, стану играть и эту роль, как мы играли все остальные?

( Принимает таблетку. )

( Свет переходит на столовую. Барбара и Карен, обе в черных платьях, раскладывают на столе салфетки, по ходу дела пробуя то одну, то другую из выставленных закусок, и т. д. )

КАРЕН. Важно настоящее. Сегодня, здесь и сейчас. Мне кажется, в юности я слишком много времени проводила в мечтах о будущем. Ну, ты сама знаешь: за кого я выйду замуж, будет он адвокатом или футболистом, и чтобы при этом обязательно красивый широкоплечий брюнет. Я, бывало, сидела наверху в спальне и представляла, что подушка – это мой муж. И я его расспрашивала, как прошел день на работе, какие новости в офисе, и понравился ли ему мой ужин, и куда мы поедем зимой в отпуск; и тут у него оказывался для меня сюрприз – билеты в Белиз! И мы целовались… Я ведь даже подушку целовала, представляешь? Да-да, страстно прижималась к подушке! А потом рассказывала ему, что в тот день была у врача и только что узнала, что у нас будет ребенок… Я знаю, это просто смехотворно, но все было настолько невинно… А потом реальная жизнь расставляла все по местам, как это обычно бывает…

БАРБАРА. У-гу…

КАРЕН. …и все происходило не так, как я воображала. И в конечном счете подушка оказалась лучше всех мужчин, что я встречала. Ни один из них не соответствовал моим ожиданиям и даже в подметки не годился ни папе, ни Биллу – ты же знаешь, как я завидовала, что ты встретила Билла. В общем, я начала во всем винить себя, будто это моя вина, что мне не попадается нормальный мужчина, и в результате додумалась до того, что все они стали казаться мне лучше, чем были на самом деле. Не знаю, насколько хорошо ты помнишь Эндрю…

БАРБАРА. Конечно, помню.

КАРЕН. Вот тебе пример: я любила этого человека так сильно, что все его недостатки воспринимала просто как очередное испытание для самой себя. Так что, когда он изменял или называл меня сукой, я думала: «Ты же его любишь, он любовь всей твоей жизни, поэтому смотри на это просто как на шанс внести поправки в твое представление о мире». Но в один прекрасный день я посмотрела на себя в зеркало и сказала: «Ты – дура!» – и ушла от него. Потом начался долгий период рефлексии, воспоминания меня засасывали, как трясина: в чем я была не права, что сделала не так. И тут даже не замечаешь, как уже больше не можешь двигаться вперед, а будто зависаешь в пустоте. Не можешь жить дальше, потому что не знаешь, как перестать прокручивать картины прошлого… И так – годами! Ты представляешь? Годы самобичевания, неприятия самой себя. Именно тогда я начала читать специальную литературу и ходить в дискуссионные группы…

БАРБАРА. И сайентология тоже тогда началась, да? Или что-то в этом роде?

КАРЕН. Да, правильно. Но в один прекрасный день я взяла и послала все это к черту. И сказала себе: «Главное – это я . Просто я, какая есть, здесь и сейчас. Я хочу сидеть и слушать музыку, которая нравится мне , с бокалом вина и кошкой Блумерс под боком, и мне больше ничего не нужно. Прекрасно проживу и одна». Я получила лицензию, с головой окунулась в работу, продала кучу недвижимости. И вот тогда я встретила Стива. Ведь так всегда и бывает: находишь кого-то, когда совсем не ищешь. Просто случайно оборачиваешься – а это он ! И тогда понимаешь: все, что казалось чрезвычайно важным, на самом деле не главное. То есть я хочу сказать, когда я целовалась со своей подушкой, я ведь не о Стиве мечтала. И тем не менее вот он: на десять лет старше меня, бизнесмен, член Торговой палаты – такие, знаешь, обычно состоят в загородных клубах; думающий, с жизненным опытом – и такой хороший! Он нормальный человек, хорошо ко мне относится и очень мне подходит .

БАРБАРА. Карен, это же прекрасно!

КАРЕН. У него процветающий бизнес, потому что он полон идей и не боится их продвигать, понимаешь? Не боится делать дело . И вообще, мне кажется, что в этом смысле мужчины в целом лучше женщин, потому что они просто берут и делают то, что надо, а там – будь что будет. И лучшее, что в нем есть, лучшее для меня – это что я думаю о нем сейчас, в настоящем времени. Я сосредоточена на настоящем, вся моя жизнь – в настоящем. И мне теперь наплевать на прошлое, на все мои ошибки, на то, как я тогда думала,  – я туда больше не вернусь. Еще я поняла, что нельзя загадывать на будущее, потому что, как только начинаешь планировать, всегда что-то случается, знаешь, что-то ужасное…

БАРБАРА. Например, твой родной отец возьмет и утопится.