Уильям Шекспир - Буря

Я принц, Миранда,

А может быть (не дай господь!), король.

И дровоносом был бы я не дольше,

Чем муху на лице своем терпел,

Когда бы не… Послушайте, Миранда!..

В тот миг, как я увидел вас впервые,

Моя душа взметнулась вам навстречу,

Отдав меня вам в рабство навсегда.

Лишь ради вас ношу я терпеливо

Тяжелые колоды.

Так меня Вы любите?

И небеса и землю

Зову в свидетели своей любви!

Коль правду говорю я – пусть они

Мое признанье счастьем увенчают;

А если лгу – пусть в беды обратят

Все радости, что мне судьба сулила!

Бескрайне, безгранично, беспредельно

Тебя люблю, боготворю и чту!

Как я глупа: я слезы лью от счастья!

Прекрасна встреча любящих сердец!

Пусть небеса дадут благословенье Союзу их!

О чем же плачешь ты?

О том, что не могу, что не умею

Расстаться с тем, что я хочу отдать,

Взять то, что мне нужнее самой жизни.

Но нет!.. Чем больше я скрываю чувства,

Тем вырываются они сильней.

Прочь, лицемерье робкое! На помощь

Приди ко мне, святое простодушье! –

Твоей женой я стану, если ты

Меня захочешь взять. А не захочешь –

Умру твоей рабой. Ты как подругу

Меня отвергнуть можешь, но не в силах

Мне помешать служить тебе всегда!

Нет, будешь ты владычицей моей,

А я – твоим рабом.

Так ты – мой муж?

О да! Ликует сердце, словно пленник,

Отпущенный на волю. Дай мне руку!

Возьми ее! И вместе с нею – сердце!

Теперь прости. Прости – на полчаса.

Прощай! Сто тысяч добрых пожеланий!

Я не могу таким же быть счастливым,

Как те, кому все эти чувства внове;

И все-таки я бесконечно счастлив.

Но мне уже пора вернуться к книгам:

Немало предстоит еще свершить.

СЦЕНА 2

И слушать не желаю! Вот когда бочка опустеет, тогда и начнем хлебать воду. До тех пор – ни капли. А потому держись по ветру и лавируй. Эй ты, слуга-чудище, лакай за мое здоровье.

Слуга-чудище?.. Ну и дурацкий остров! Говорят, на нем живет всего пять человек. Трое из них – мы. Если у остальных в башке творится то же, что у нас, то здешнее государство шатается.

Пей, слуга-чудище! Пей, раз я тебе приказываю. Смотри-ка, да у тебя уже глаза на лоб полезли.

А куда же им лезть? Вот было бы занятное чудище, если бы у него глаза полезли под хвост.

Мой вассал-чудище утопил свой язык в хересе. А вот меня и море не могло утопить. Я плавал, плавал – сто двадцать миль проплыл, пока добрался до берега. Ей-богу, чудище, я назначу тебя моим главнокомандующим… нет, лучше моим знаменосцем.

Главнокомандующим – еще куда ни шло. А знамя ему не удержать.

Видишь ли, мусью чудище, мы не собираемся ходить в атаку.

Никуда вы не будете ходить. Уляжетесь тут, как псы, без дальних слов.

Урод! Пророни хоть раз в жизни словечко, если ты приличный урод!

Здоров ли ты, мой светлый повелитель?

Позволь мне полизать тебе сапог,

А трусу этому служить не стану.

Ты врешь, невежественное чудище! Я сейчас такой храбрый, что могу даже стражника толкнуть. Отвечай, распутная ты рыба, разве может быть трусом человек, который выпил столько хереса, сколько выпил я за сегодняшний день? Ты, наверно, потому так чудовищно врешь, что сам ты полурыба, получудовище.

Смотри, как он глумится надо мной!

Не дай меня в обиду, государь!

Хи-хи-хи! Он изрек «государь»! Это чудище совсем дурачок!

Опять! Ты слышал – он опять смеется.

Молю – его ты насмерть загрызи!

Тринкуло, не распускай язык! Если подтвердится, что ты мятежник, то я прикажу на первом же дереве… Бедное чудище – мой подданный, и я не позволю его обижать.

Спасибо, мой благородный государь. Не удостоишь ли услышать еще раз мою просьбу?

Чего там еще? Ну, повторяй свою просьбу. Только на коленях. А я буду стоять. И Тринкуло тоже будет стоять.

Я уже говорил тебе, что я в рабстве у тирана. У волшебника, который обманом и хитростью отнял у меня остров.

Ты лжешь.

Нет, лжешь ты сам, крикливая мартышка!

Пускай мой справедливый господин

Тебя убьет! Я правду говорю!

Тринкуло, если ты посмеешь еще раз прервать его, то, клянусь своим кулаком, я вышибу из тебя дух.

Да я ничего не говорил!

Цыц! Молчать!

Продолжай.

Он колдовством мой остров захватил.

Когда твое величество захочет,

То отомстит ему. Ты можешь, знаю;

А эта тварь не может.

Да уж где ему!

Ты станешь тут, на острове, владыкой,

А я – твоим рабом.

А как же это обстряпать? Можешь ты объяснить толком?

Да, господин, его тебе я выдам,

И гвоздь ему ты в голову забьешь.

Ты лжешь. Ты сделать этого не можешь.

Дурак лоскутный! Пестрый негодяй! –

Твое величество, побей его

И отбери бутылку. Пусть лакает

Одну соленую морскую воду.

Я родников ему не покажу.

Эй, Тринкуло, берегись! Если ты еще хоть одним словечком заденешь чудище, то, клянусь своим кулаком, я забуду про свое милосердие и отколочу тебя, как колотят вяленую рыбу.

Да что я такое сделал? Ничего я не сделал. Уйду от вас подальше…

Как – ничего? А разве ты не сказал, что он врет?

Ты лжешь.

Что? Я тоже? Вот тебе.

Ну-ка, скажи еще раз, что я вру.

И не думал я говорить, что вы врете… Совсем рехнулись, у вас уже в ушах звенит!.. Пропади она пропадом, ваша бутылка! Вот до чего доводит пьянство… Чтоб чума скрутила твое паршивое чудище! Чтоб черт сожрал твои кулаки!

Ха-ха-ха!

Ну, рассказывай.

А ты лучше отойди от греха.

Ударь его еще. Я скоро буду

Сам колотить его.

Отойди.

Ну, продолжай.

Я говорил тебе: после обеда

Он спит всегда. Убей его во сне.

Но только книги захвати сначала.

Ему ты череп размозжи поленом,

Иль горло перережь своим ножом,

Иль в брюхо кол всади. Но помни – книги!

Их захвати! Без книг он глуп, как я,

И духи слушаться его не будут:

Ведь им он ненавистен, как и мне.

Сожги все книги. В доме у него

Есть утварь (так он это называет),

Ее возьмешь ты, домом завладев.

Но более, чем всем другим, гордится

Он красотою дочери своей: