Пётр Киле - Санкт-Петербургский бал-маскарад [Драматическая поэма]
Леонард и Эста, одетые по моде начала XIX века, словно бы по рисункам блистательного Кипренского, в сопровождении харит и муз вступают на лестницу, ведущую на Олимп.
ГЕРОЛЬДБыл долог путь Эрота и ПсихеиК признанию и к славе. Ныне мыИ боги празднуют триумф влюбленныхВ их восхожденье к высшей красоте!
Эрот и Психея вступают на верхнюю площадку, где их окружают, всячески привечая, боги, и публика рукоплещет им.
ХОР МУЗМолодожены счастливы до слез,Шипами уколовшись алых роз,Но не в чаду любовного раденья, А в муках нового рожденья.
Юная девушка, вся сияющая светом, что кажется даже нереальной, проступает в кругу харит и граций, сопровождающих Эрота и Психею.
ХАРИТЫВсе бедствия сумевши превозмочь, Психея родила уж дочь.
ГОЛОСА ИЗ ПУБЛИКИ Ее прозвали Вожделенье, На удивленье! - Пожалуй, это гадко. - Нет, это в век упадка, Чтоб пошутить позлей Придумал Апулей.
ХОР МУЗБогиня новая, как утра свет; Ее пленительнее нет.Эрота и Психеи упованье, Поэзия - ее прозванье.
Хариты и грации танцуют вокруг юной девушки.
Девушка, вся в блеске света, обводит взором вокруг, и тут у ее подножия проступают фигуры, узнаваемые публикой.
МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНАПослушайте! Так это маскарад,Иль волшебство?
МУЖЧИНА Скорее синема.
МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНАА звук и цвет?
МУЖЧИНА Да, чудеса науки!
ГЕРОЛЬДВоссели боги выше. В поднебесье.
МАСТИТЫЙ ПОЭТНа Галерее лица, как родные,Знакомые нам с детства. То поэтыСобрались у подножия богиниНоворожденной, вместе вечно юной.
МОЛОДОЙ ПОЭТДержавин, величавый патриарх,И целая плеяда звезд ярчайших,Каких не сыщешь более нигдеВ подлунном мире на восток и запад.
МАСТИТЫЙ ПОЭТНе надо и имен здесь называть.Но как и не назвать, когда их видишь,Живых, столь величавых и простых,Ум излучающих в сиянье светаБогини вечно юной? ИменаСрываются, к отраде нашей, с уст,Со строфами, влекущими поныне,Как первые признания любвиИ деве юной, и к отчизне милой,И всем богам, коль свет сияет в них.
МОЛОДОЙ ПОЭТО Лермонтов! О Пушкин! О Жуковский!Кому кто ближе в возрасте каком.О Батюшков! О Фет! О Блок! О Тютчев!О лирика любви, добра и света -Залог бессмертия и красоты.
Теперь и поэты вслед за новорожденной богиней переходят в поднебесье и исчезают в сиянии небес. Эрот и Психея сбегают вниз, усаживаются в карету, и представление превращается в веселое карнавальное шествие по аллее вокруг озера.
ПСИХЕЯПослушай! Мы в России не впервые.Мне все знакомо здесь, как с детских лет.
ЭРОТИ мне. Но помню, как в России яВпервые пробудился, как со сна,На маскараде в честь античной гостьи,В честь Венус, говорили и смеялись,В честь женщины нагой на пьедестале.
ПСИХЕЯА я была там, странствуя по свету,Преследуема Афродитой злой,Покинута Эротом, в поискахНеведомо чего?
ЭРОТ Была, наверно!На празднестве в честь Венус было многоПрекрасных женщин, юных уж совсем,Одетых по парижской моде чудно,Особенно принцессы, - краше всех!
ПСИХЕЯВлюблен в кого-то, обо мне не вспомнил!
ЭРОТВлюблен? Так, значит, там была Психея!
В вечерних сумерках над озером вспыхивает феерия света, с грохотом фейерверка, со снопами света, пронизывающими небеса, в которых проступает парусник, весь иллюминированный, но это по всему над Невой у Летнего сада в Санкт-Петербурге.
Летний сад. Со стороны Невы в галерее из двенадцати парных колонн высится статуя Венеры. Гости съезжаются на лодках и барках. На пристани восседает на бочках с вином Вакх; на широкой дощатой галерее вдоль аллеи, ведущей к Летнему дворцу, установлены столы с холодной закуской, и там царь с царицей приветствуют гостей.
На лодках подъезжают ряженые, изображающие богов, нимф и сатиров, во главе с Нептуном седовласым. У статуи Венеры является герольд с жезлом в сопровождении двух трубачей и трех юных женщин с атрибутами муз.
Г е р о л ь д Небывалое доселе! Царь на празднество сзывает Знать и люд мастеровой, В обозренье выставляет Остов женщины нагой. (Взмахивает жезлом.) Боже правый, в самом деле? Стыд и грех, а не кумир. (Снова взмахивает жезлом.) В честь Венеры, изваянья Голой женщины из камня, Царь затеял пышный пир.
Трубы и пушечная пальба.
Православные в смятеньи. Что за притча? Наважденье. Пить вино-то всем велят. Пушки над Невой палят.
Герольд со свитой удаляется вглубь сада; у статуи Венеры собираются гости, все смущенно веселы, особенно из молодых и юных; среди них Доменико Трезини и Толстой.
Т о л с т о йЯ в Риме иль Неаполе? Где я?Или в Афинах средь развалин храма,Что высится над морем голубым,Красою величавою сияя?Иль это сон, мои воспоминаньяО странствиях по странам и столетьям?Опасным, гибельным, но зов царяВновь к жизни возвращал меня, в отчизну,Преображенную, как светом день,Что в вечных сумерках едва мерцал, - Блистающий, весенний, точно ныне.
К н я г и н яОна такая же, как мы, совсем,Как в молодости женщина нагая.Не скажешь, что богиня красотыИли любви, - не знаю, в чем тут диво?
М о л о д о й ч е л о в е кВы сами диво красоты, княгиня!
К н я г и н яВ чем слава статуи или богини?
Т р е з и н иСтоит без всякого смущенья. ПослеКупанья в море, взгляд бросая в даль,И в обнаженности ее не стыдТаится и не таинство желаний,А явлена божественность сама.Вот высшее создание искусства.
Между тем темнеет, и на Неве возгораются огни с разнообразной символикой и фейерверк.
В аллеях Летнего сада. Белая ночь. Гости и ряженые. Герольд и три юные женщины.
1-я ж е н щ и н а Мы ныне музы, я надеюсь.
2-я ж е н щ и н а Нас принимают за богинь.
3-я ж е н щ и н а Нас принимают за служанок, Блестящих самых и красивых, И нам царица удивилась.
2-я ж е н щ и н а За нами послан камергер Прознать, кто мы, и опоить.
1-я ж е н щ и н а Чтобы затем слегка ославить - За красоту.
3-я ж е н щ и н а Ну, хорошо. Прознаем, что с ним будет вскоре, Уж очень он любим царицей.
Юные женщины оборачиваются, и перед ними невольно останавливается камергер Монс.
