Бертольт Брехт - Ваал
— Нам не до шуток, Слон.
— А ну-ка встань да пройди прямо... шагов этак пять. Только не говори, что тебя качает от душевного потрясения. Старая свинья!
— Ну-ка пощекочите его, ребята! (Двое лесорубов ставят Ваала на ноги.)
Ваал. Сами вы банда свиней! Не наступите мне на бедного Тедди! (Вырывается у лесорубов из рук, снова садится, хватает покойника за голову, прижимает ее к своей груди.) Если вы меня будете бить, ему тоже достанется. Вас четверо, и вы ничего не пили, а я один и в стельку пьян... Разве это по-честному — четверо на одного? Успокойтесь! Тедди вот уже успокоился...
Лесорубы (с горечью и возмущением). Один выжрал целую бутыль... Пропойца несчастный!
— Руки об тебя марать не хочется.
— Для этого типа нет ничего святого.
Ваал. Да сядьте вы! Я не люблю проповедей. Умные и дураки были всегда. Зато дураки лучше работают. Я, как вы понимаете, создан для умственного труда. (Закуривает.) Другие на вашем месте с меня бы пылинки сдували... Что толку переводить на вас хорошую водку, дорогие вы мои? Какие силы придут от этого в движение в ваших куриных мозгах?.. А на меня при этом нисходит озарение, доложу я вам. И я сказал нашему Тедди нечто важное, чрезвычайно важное. (Достает из нагрудного кармана покойника какие-то бумаги, внимательно их рассматривает.) Но вы этого не слышали. Всем скопом дунули за какой-то жалкой бутылкой водки. Садитесь да взгляните на небо... там, за деревьями. Оно чернеет на глазах. Вас что, это не трогает? Тогда вы не люди, вы — животные...
В ХИЖИНЕ
Ваал, Экарт. Слышен шум дождя.
Ваал. Мы порядком запаршивели в нашей грязной берлоге. Пора кончать эту зимнюю спячку.
Экарт. Ты так и не раздобыл мяса?
Ваал. А ты, я вижу, уже приготовился к своей мессе...
Экарт. Не твоего ума дело. Лучше подумай о Софии. Зачем ты ее опять прогнал? В такой дождь!
Ваал. Пусть не ходит за нами по пятам. Не бросается мне на шею...
Экарт. Как же низко ты пал, Ваал!
Ваал. Потому что я слишком тяжел.
Экарт. Не боишься, что отбросишь копыта?
Ваал. Э, нет, я буду драться до последнего. Не подохну, если с меня даже сдерут кожу. Спрячусь в пальцах ног. Я буду драться до последнего и в один прекрасный день рухну как бык в траву... туда, где помягче. Поперхнусь смертью и не буду ничего знать.
Экарт. Ты прямо на глазах жиреешь с тех пор, как мы здесь отлеживаемся.
Ваал (засовывает правую руку за пазуху). Но ведь и рубаха мне стала широка. Чем больше грязи, тем она шире. Сюда еще один человек влезет... не очень толстый. А ты-то что все на боку лежишь? Ты же худой как щепка...
Экарт. У меня в башке вроде как плещется небо, такое зеленое и чертовски высокое. А под ним, как облака, снуют мысли. Туда-сюда, туда-сюда. И все это во мне. Ты представляешь?
Ваал. Представляю. У тебя белая горячка. Ты же алкоголик.
Экарт. Когда начинается белая горячка, я это замечаю по своему лицу.
Ваал. У тебя такое лицо — есть где от ветра спрятаться. Впрочем, у тебя вообще нет лица. Ты ничто. (Смотрит на него.) И становишься все прозрачнее. Слушай, почему ты о себе никогда ничего не рассказываешь? Ни одной истории!
Экарт. А их у меня и не было. (Прислушивается.) Под окном кто-то ходит...
Ваал. У тебя неплохой слух. И все же, все же в тебе есть что-то такое, что ты скрываешь. Похоже, ты, как и я, дурной человек, сущий дьявол. Когда ты увидишь чертиков, станешь хорошим.
В дверях появляется София.
Экарт. Это ты, София?
Ваал. Опять двадцать пять. Чего ты хочешь?
София. Позволь мне войти, Ваал.
ВЕЧЕРНЕЕ НЕБО, РАВНИНА
Ваал, Экарт, София.
София. У меня уже ноги подкашиваются. Почему ты мчишься как угорелый?
Ваал. Потому что ты хочешь камнем повиснуть у меня на шее.
Экарт. Да как ты смеешь так обращаться с женщиной, которая от тебя беременна?!
София. Я сама этого хотела, Экарт.
Ваал. Она сама этого хотела. Ты слышал, Экарт? А теперь норовит повиснуть у меня на шее.
Экарт. Какое скотство! Садись, София, отдохни.
София (усаживается на землю, тяжело дыша). Не держи его, Экарт!
Экарт (Ваалу). Если ты надумал бросить ее в таком состоянии, знай, что я останусь вместе с ней.
Ваал. Она сама с тобой не останется. А вот ты бы меня бросил. Ради нее. Это и дураку понятно.
Экарт. Ты уже дважды стаскивал меня с кровати. Они были тебе безразличны, мои возлюбленные, но ты увел их у меня из-под самого... носа, несмотря на то что я их любил.
Ваал. Потому что ты их любил! Именно поэтому мне пришлось дважды оскверниться, чтобы ты оставался чистым. Я даже не испытывал при этом никакого удовольствия. Бог тому свидетель.
Экарт (Софии). И ты все еще его любишь? Эту скотину?
София. Я ничего не могу с собой поделать, Экарт. Я его и мертвого любить буду. Я даже его кулаки люблю. Ничего не могу с собой поделать.
Ваал. Могу себе представить, что вы здесь вытворяли, пока я сидел в каталажке...
София. Мы бок о бок стояли перед белым зданием тюрьмы да все смотрели вверх, на твое окошко.
Ваал. Вот именно! Бок о бок...
София. Ну ударь меня за это, ударь!
Экарт (кричит). Разве не ты сам повесил мне ее на шею?
Ваал. Да, я сам. Но тогда ты мне еще был безразличен.
Экарт. Я же не такой толстокожий, как ты!
Ваал. Вот за это я тебя и люблю.
Экарт. Попридержал бы свой поганый язык, пока она здесь сидит.
Ваал. Пусть проваливает, каналья! (Хватается руками за горло.) В твоих слезах она полощет свое грязное белье. У меня ангельское терпение, но ведь всему бывает конец...
Экарт (садится рядом с Софией). Может, пойдешь домой, к матери?
София. Я не могу.
Ваал. Она не может, Экарт.
София. Если хочешь, ударь меня, Ваал. Только позволь мне идти вместе с тобой, пока меня еще ноги держат. А потом я лягу под какой-нибудь куст, и ты меня не увидишь. Только не прогоняй меня, Ваал.
Ваал. Лучше пойди окуни его в реку, свое толстое брюхо. Ты получила, чего хотела.
София. Ты же не бросишь меня здесь. Ведь не бросишь? Ты просто сам не понимаешь, что говоришь. Ты как ребенок, Ваал.
Ваал. Я сыт тобой по горло.
София. Только не сейчас... сейчас ночь. Я боюсь оставаться одна. Боюсь темноты. Так боюсь...
Ваал. В таком состоянии тебе никто ничего не сделает.
София. Но ведь сейчас ночь... Не бросайте меня, побудьте со мной хотя бы до утра.
Ваал. Топай к сплавщикам. Там сегодня Иоганнес. Они там все напились до чертиков...
София. Хоть полчаса!
Ваал. Пойдем, Экарт!
София. Куда же мне деться?
Ваал. На небесах места много, любовь моя.
София. А наш ребенок?
Ваал. Закопай его!
София. Да как у тебя язык повернулся сказать такое под этим прекрасным небом, которое ты так любишь?! Как только язык повернулся?!
Экарт. Я останусь с тобой, а потом отведу тебя к твоей матери, если ты только скажешь, что больше не любишь эту скотину... эту скотину...
Ваал. Она меня любит.
София. Я его люблю.
Экарт (Ваалу). Ты все еще здесь, гад? Вали отсюда! Ты, видно, совсем одурел от водки и своих стихов. Жалкая тварь! Жалкая тварь!
Ваал. Кретин!
Экарт бросается на Ваала, оба падают; борясь друг с другом, катаются по земле.
София. Езус Мария! Вы же звери, звери...
Экарт. Слышал, что она сказала? Под каким-нибудь кустом... а сейчас уже темно. Жалкая тварь! Жалкая тварь!
Ваал (прижимает Экарта к своей груди). Теперь ты у меня в руках. Чуешь мой запах? Близость с женщиной — это еще не все, есть кое-что и получше... (На мгновение замолкает.) Над кустами уже видны звезды, Экарт.
Экарт (смотрит на Ваала, воздевшего глаза к небу). Рука на тебя не поднимается...
Ваал (кладет Экарту руку на плечо). Стало совсем темно,
Экарт. Нам надо позаботиться о ночлеге. Здесь где-то рядом должна быть лощина. Ветер туда не проникает. Пойдем, пойдем! Я расскажу тебе много интересного из жизни зверей. (Тащит его за рукав.)
