Бертольт Брехт - Ваал
София (одна, в темноте, кричит). Ваал!
В БОГАДЕЛЬНЕ
Комната с обшитыми деревом стенами. За одним столом сидят Гугу и Боллеболл, за другим — Мая и старый нищии. В углу стоит детская кроватка. В ней — ребенок. На дворе ночь. Слышно, как завывает ветер.
Боллеболл (играет с Гугу в карты). Все, денег у меня больше нет. Может, на наши души сыграем?
Нищий. К нам стучится братец ветер. А мы его, холодного, на порог не пустим. Хе-хе.
Ребенок плачет.
Мая (нищенка). Вы слышите? Там кто-то ходит... А если это зверь?
Боллеболл. Да о двух ногах... До чего же ты похотлива! В дверь стучат.
Мая. Вы слышали? Я не открою!
Нищий. Откроешь, куда ты денешься...
Мая. Езус Мария! Нет, нет, я не открою.
Нищий. Открывай, кому говорят!
Мая (подходит на цыпочках к двери). Кто там?
Ребенок плачет. Мая возится с замком, распахивает дверь. В комнату, мокрые от дождя, вваливаются Ваал и Экарт.
Ваал. Это богадельня? При здешней больнице?
Мая. Да, но все кровати уже заняты. (Нагло.) Я смертельно больна.
Ваал. У нас с собой шампанское! Экарт быстро проходит к печке, греется.
Боллеболл (Ваалу). Располагайся поудобнее, приятель. У нас всегда найдется местечко для того, кто понимает толк в шампанском.
Нищий. Здесь сегодня собралось изысканное общество, голубь ты наш.
Ваал (подходит к столу, вытаскивает из карманов две бутылки). Хм...
Нищий. Что за диво!
Боллеболл. Я знаю, откуда у тебя шампанское, но буду нем как рыба...
Ваал. Иди сюда, Экарт! (Мае.) У вас есть фужеры?
Мая. Кружки, сударь, кружки. (Приносит несколько кружек.)
Гугу. Мне нужна отдельная кружка!
Ваал (недоверчиво). А пить-то вам вообще можно?
Гугу. Жизненно необходимо.
Ваал (разливает шампанское по кружкам, Гугу). И что у вас за болезнь?
Гугу. Сущие пустяки. Обыкновенный туберкулез.
Ваал. Вот как? (Боллеболлу.) А у вас?
Боллеболл. Язва желудка. Безобиднейшая вещь.
Ваал (нищему). Надеюсь, вы тоже страдаете каким-либо недугом?
Нищий. Я просто сумасшедший.
Ваал. Вот оно что... Ну а я здоров как бык. (Поднимает свою кружку.) Будем считать, что познакомились. Ваше здоровье! (Пьет шампанское.)
Нищий. Знавал я одного, тот тоже считал себя здоровым. Он так считал. Сам-то он вышел из леса и в один прекрасный день туда вернулся, чтобы пораскинуть мозгами. Лес его не признал, и он несколько дней кряду блуждал по чаще, желая понять, насколько все же он был зависим и сколько у него осталось сил, чтобы это выдержать. А их у него оставалось немного... (Хватает со стола кружку, пьет.)
Ваал (с некоторым беспокойством.) Ну и ветер! А ведь нам еще до рассвета надо будет двигаться в путь, Экарт.
Нищий. Да, да, ветер... Так вот, как-то вечером, когда уже темнело и он был вроде как не один, он наконец выбрался из глубокой тишины и остановился у одного из деревьев, довольно высокого. (Пьет.)
Боллеболл. Он что, хлебнул через край?
Н и щ и й. А кто его знает, может, и хлебнул. Так вот, он привалился к стволу этого дерева, прижался к нему так, что почувствовал, как оно дышит — или это ему только показалось? — и сказал: "Ты, дерево, выше меня, и тебя труднее свалить. Ты уходишь корнями в землю, и земля держит тебя. Я же умею ходить, двигаться, но не могу пустить в землю корни. Она меня не держит. Меня ничего не держит. Я даже не знаю, каков он, этот покой над макушками, вашими макушками под бескрайним небом..." (Пьет.)
Гугу. И что же ему на это ответило дерево?
Нищий. Подул ветер, и по дереву пробежала дрожь. Человек это почувствовал. Он повалился на землю, обхватил руками твердые как камень корни и горько заплакал... Такое он проделывал и со многими другими деревьями.
Э к а р т. И после этого он что, выздоровел?
Нищий. Нет. Зато умер играючи.
М а я. Я этого не понимаю.
Нищий. Понять здесь ничего нельзя. Но кое-что можно почувствовать...
Боллеболл (Ваалу). Ты веришь в Бога, приятель?
Ваал (уже с трудом выговаривает слова). Я всегда верил только в себя. Если хочешь, можешь считать меня атеистом.
Боллеболл (хохочет). Мне становится весело! На дворе дождь и ветер, а у нас шампанское да любовь... (Хватает Маю за руку, тянет к себе.)
Мая. Отстань! У тебя из рта воняет.
Боллеболл. Я же никому не говорю, что у тебя сифилис! (Сажает ее к себе на колени.)
Нищий (Боллеболлу). Не смей ее лапать!
Г у г у (Экарту). Он был смазливей. Потому она ему и досталась.
Э к а р т. А ваше умственное превосходство? Ваши, так сказать, душевные силы?
Г у г у. Так она же была другой. Была сама невинность...
Экарт. Куда же смотрели ваши глаза?
Г у г у. А я их закрывал. Мне было стыдно.
Боллеболл. Чу! Ветер! Он все просит у Бога покоя.
Мая (нараспев). Если ветер за окном
Воем докучает,
Заливай шары вином —
Мигом полегчает.
Ваал. Откуда здесь ребенок? Чей он? Мая. Это моя дочь, сударь.
Нищий. Virgo dolorosa[1]
Ваал. Это было давно, Экарт. Это было прекрасно.
Экарт. Что было прекрасно?
Б о л л е б о л л. Да он уже и сам не помнит...
Г у г у. Самое прекрасное — это ничто.
Боллеболл. Тсс! Мешок червей начинает свою арию.
Г у г у. Это как трепыхание воздуха в летние вечера. Но ничего не трепыхается. Ничего. Совсем ничего! Просто перестаешь быть. Дует ветер, а тебе не зябко. Когда льет дождь, ты не мокнешь. Кто-то шутит, а ты не смеешься. Гниешь себе, и ничего не надо ждать... Не надо ничего делать...
Г у г у. Да, это рай. Там нет неисполненных желаний, потому что нет вообще никаких желаний. Никаких! Тебя от всего отлучают. Так становишься свободным.
М а я. А что бывает потом?
Г у г у (ухмыляется). Ничего. Ровным счетом ничего. Никакого "потом" там нет. И это ничто длится вечно.
Боллеболл. Аминь!
Ваал (резко встает, Экарту). Очнись, Экарт! Нас занесло к душегубам. (Покачивается, держится руками за Экарта.) Смертный тлен, он все ближе... Черви уже подают голос.
Э к а р т. С тобой такое уже во второй раз. Хорошо еще, если это только по пьяной лавочке...
Ваал. Они демонстрируют мои внутренности... Здесь им не грязевая ванна!
Э к а р т. Да сядь ты! Выпей как следует и согрейся.
Боллеболл (возится с Моей). Эта твоя ария, она снова задела меня за живое, малыш Гуту. (Мае.) Егоза ты этакая! Сейчас я тебя пощекочу...
Нищий. Поосторожней там, Боллеболл! Я плохо переношу шампанское.
Ваал (пьет из кружки, с раздражением смотрит на Гугу). Да кто вы такой? Мешок червей? Хм... Стало быть, кандидат в покойнички... Тогда... ваше здоровье! (Садится.) Ребенок плачет.
Мая (на коленях у Бомеболла). Детка, спи! У всех зверят глазки тоже спать хотят.
Ваал (с ожесточением). Крысы за косы ее теребят, А звезды на небе все ярче горят. (Снова встает, с кружкой в руке.) Небеса черны. Но нам нечего бояться. Надо выдержать эту карусель. Все так прекрасно! (Качается.) Я хочу быть слоном в цирке. Он оставляет после себя целые лужи, когда ему что-то не нравится... (Пританцовывает, напевая.) С ветром попляшет и свалится с ног, Спит с облаками пропойца Бог... (Покачиваясь, подходит к столу, стучит по нему кулаком.)
Экарт (в подпитии, встает со стула). Никуда я с тобой не пойду! У меня ведь есть душа... есть душа. Но ты и ее опоганил, как и все, к чему бы ты не прикоснулся...
Ваал. Я тебя люблю, Экарт. Твое здоровье!
Экарт. Никуда я с тобой не пойду! (Снова садится.)
Нищий (Боллеболлу). Убери от нее руки, свинья!
Мая. Тебе-то до этого какое дело?
Нищий. Молчи, несчастная!
Мая. Ты что, и впрямь спятил?
Боллеболл (с ухмылкой, ядовито). Вот оно что... Нет у него никакой болезни. Он, жулик, только выдает себя за сумасшедшего...
