Еврипид - Вакханки

Уходит.

Стасим пятый

Воспляшем в честь Вакха – и слава ему!Мы кликом восславим Пенфееву смерть.Погиб Пенфей – отродьеУжасное змея:Он женщиной оделся,За посох тирс он принялИ с ним в Аид сошел.Шел бык перед Пенфеем:В беду его он вел…А вы, менады Фив,Вы гимн свой, славы полный,Победный гимн свелиНа стоны и на слезы.О, славный поединок,Где матери рукаБагрится кровью сына!

Агава входит в сопровождении толпы фиванских вакханок; на тирсе у нее голова Пенфея.

Но вот спешит к Пенфееву дворцуАгава-мать – безумный взор блуждает…Приветствуйте поклонниц Диониса!

Вакханки Азии…

Что ты зовешь меня?

Несем с КиферонаУлов свой счастливый,Трофей этот свежий,Кисть плюща к чертогам.

Я вижу, товарка: приди и ликуй!

Его без сетей изловила…Смотрите-ка: львенок,Ведь можно узнать…

В глуши где-нибудь?

О да: Киферон…

Ну что ж: Киферон?

Убил… погубил.

Кто первая коснулась?

Мой подвиг это, мой!“Счастливою Агавой” в дружинах я зовусь…

Одна ты?

Нет, Кадма…

Что Кадма?..

Отродье…Те после меня, те после меняЗа зверя взялися… Добыча на славу!

Приди ж, пируй со мной!

Пир-то где, горькая?

Детеныш-то молод:Хоть грива космата —Волосики пухомЛицо обрамляют.

Зверь дикий, конечно: как много волос!

Да, бог наш – охотник искусный,И ловко менад онНа след наводил!

Владыка – ловец!

Поздравишь меня?

Поздравлю, изволь.

Фиванцы… ах… те…

И сын Пенфей Агаву…

Мой сын поздравит мать!Она ж взяла добычу неслыханную: льва!

На славу…

Со славой…

Гордишься?

Еще бы!..Добычей такой, трофеем таким!Всем Фивам на диво мой подвиг свершон.

Да покажи ж, несчастная, фиванцамПобедную добычу наконец.

Вы, жители твердынь фиванских славных,Придите и любуйтесь! Вот – трофей!Мы, дщери Кадма, изловили зверя:Тут дротик фессалийский ни при чем,И схвачен зверь не сетью, а кистямиРук наших белых. Ни к чему теперь,Оружием обвесившись, кичиться!У нас учитесь: мы его рукойИ изловили, и на части телоРазъяли – без железа. Где отец?Что я не вижу с нами старца Кадма?И где Пенфей, мой сын? Пускай возьметОн лестницу покрепче и к триглифуВот эту львиную главу прибьет[37] —Мою добычу в нашей славной ловле!

Входит Кадм. За ним несут на носилках останки Пенфея.

Сюда несите свой печальный груз,Товарищи, поставьте перед домом…Пенфея труп искать пришлось мне долго,И по кускам его я подбирал:В расщелинах глубоких Киферона,В лесу дремучем долго я ходил.Мы с игрища с Тиресием обратноУж городом фиванским шли домой,Когда рассказ ужасный мне поведал,На что дерзнули дочери мои.Я снова – на гору; оттуда внука,Менадами убитого, несу.Я видел там несчастных исступленных:Мать Актеона, Автоною, с нейИно; в лесу поныне остаютсяОни. А про Агаву мне сказали,Что, в бешенстве, вакхической стопоюОна сюда ушла.

Был верен слух.О, зрелище печальное! О, горе!

Отец, гордись! Да, дочерей такихЕще никто из смертных не посеял…И сестрами гордись, но больше мной:Ты знаешь, как я от станка шагнула?Зверей, отец, руками я ловлю…Вот полюбуйся на мою добычу,И пусть она украсит твой дворец.Прими ее обеими рукамиИ, ловлей дочери гордясь, на пирЗови друзей. Теперь вполне ты счастлив…Конечно, счастлив – героинь отец!

О, скорбь, – ее не смеришь, не оглянешь!Убили вы – вот дело жалких рук.Да, славную богам повергла жертвуТы, что зовешь нас с Фивами на пир.Да, горе нам: тебе, Агава, горе,А за тобой и мне. Он, этот бог…Был справедлив, конечно, но, жестокий,Не пощадил и рода своего.

Как портит старость человека, боже!Угрюмый голос, неприветный взор…Эх, хоть бы сын мой в мать пошел и стал быОхотником лихим, за диким зверемВ толпе гоняясь молодых фиванцев…Да где ему! Он только с богом можетБороться. Хоть бы ты его, отец,На ум наставил… Впрочем, где же он?Пред облик мой его вы призовите,Чтоб в блеске счастья на меня взглянул.

О, горе, горе! Если только все,Что сделали, поймете вы, – ужаснаСкорбь ваша будет. Если ж навсегдаПребудете в безумии, то в гореСвоем вы хоть мечтою насладитесь…

Да что же тут дурного? Где тут горе?

В эфир сначала взор свой погрузи.

Изволь. Что там увидеть я должна?

Все тот же он? В нем перемены нет?

Да, будто ярче стал он и лучистей.

А то… волненье… улеглось оно?

Не знаю, что ты говоришь; но будтоВ себя я прихожу теперь, отец.

Могла б ты ясно на вопрос ответить?

Да; прежнее забыла я, отец.

В чей дом вошла ты с песнью Гименея?

За Эхиона отдал ты меня.

А сын какой у твоего был мужа?

Пенфей – сын мой и мужа моего.

А чья глава в руках твоих, Агава?

Чья? Это лев. Так мне сказали там.

Вглядись в него, – труд невелик, дитя.

Что это, боги? Что я принесла?

Гляди, гляди, пока совсем признаешь!

Я вижу, – о! Я вижу смерть свою.

Что ж, голова на львиную похожа?

Нет! Голову Пенфея я держу.

Что, не признавши, обагрила кровью!

Убил-то кто? Как он попал ко мне?

О, злая истина, пришла ты поздно.

Ах, сердце не на месте; не томи!

Убийца ты; а помогали сестры.

Где ж он погиб? В чертогах или где?

Где Актеон собаками растерзан.

Да как же на гору попал несчастный?

Пошел глумиться над служеньем вашим.

А мы, отец? Как мы ушли туда?

В вакхическом восторге бросив Фивы.

Я поняла: нас Дионис сгубил.

Разгневанный, что вами не был признан.

Но где же тело дорогое сына?

С трудом его собрал я и принес.

Агава видит на земле носилки, покрытые черным саваном.

На месте все? Все сложено опять?……………………………………………Я согрешила; но зачем же сын мойЗа матери безумие ответил?

Как вы, он бога не хотел признать.За то нас всех одной бедой покрыл он:Вы, и Пенфей, и весь наш род погиб,И мне, которому не дал бог сына,Теперь пришлось смотреть на отпрыск твой,Убитый так злодейски, так позорно.Дитя мое, с надеждой на тебяМой дом взирал, ты был его опорой!Тебя, Пенфей, весь город трепетал.Твой ясный взор грозою был неправыхИ от обиды старика спасал.Теперь же из дому, пожалуй, выгнанС позором буду я, – великий Кадм,Тот Кадм, что здесь, посеяв род фиванцев,Такую жатву дивную собрал.О мой любимый!.. Нет тебя со мною,А все тебя по-прежнему люблю.До бороды рукой уж не коснешься,Уж не обнимешь деда, дорогой;Не скажешь: “Кто, старик, тебя обидел?Кто сердце растревожил и смутил?Скажи, отец, – и дерзкий мне ответит!”Теперь несчастлив я, загублен ты,Разбита горем мать, несчастны сестры…О, смертный! Если небо ты презрел,Взглянув на эту смерть, в богов уверуй!

Старик! Тебя мне жаль: хоть заслужилПенфей свой жребий, все же горько деду.

Отец, ты видишь: изменилась я.……………………………………………

…Драконом станешь ты, а дочь АресаГармония, что в жены получилТы, смертный, тоже примет вид змеиный.И повезут тебя с женой быкиПеред несчетной варварской дружиной,И много городов ты разоришь:Оракул Зевса вам вещает это.Но Феба прорицалище твоиРазграбят воины и на возвратномПути постраждут. А тебя АресС Гармонией спасет и вас с женоюНа острове блаженных поселит.Я говорю вам это, сын Завеса,Не смертным порожденный Дионис.Ах, если бы стезю благоразумьяИзбрали вы тогда, когда на путьНечестья вас толкнула ваша гордость, —Вы были б счастливы теперь, имеяСоюзником Зевесово дитя!

Мы виноваты, сжалься, Дионис!

Нет, к богу вы идете слишком поздно.

Ты прав, о бог, но чересчур суров…

Я, бог, терпел от смертных поношенье.

Но разве смертный гнев пристал богам?

Отец мой Зевс все порешил давно.

Все кончено, старик! О, мрак изгнанья!

Что ж медлить? Рок свершится – все равно.

Дитя мое, беда приспела злаяНа нас – и на тебя и на сестер,И мне пришлось на старости печальнойПереселяться к варварам. Увы,Оракул мне сказал, что на ЭлладуЯ варварское войско приведу:Дракон с змеею – Кадм и дочь Ареса, —Мы во главе их смешанных дружинПойдем на алтари, гробницы греков…И Ахеронта волны не дадутЗлосчастному от бед успокоенья.

Отец, как ты уйдешь, меня ушлют…

Дитя, к чему бессильного отца,Как птица-лебедь[38], обнимаешь ты?

Кто даст приют отверженной, несчастной?

Не знаю, дочь. Отцу не защитить.

Ты прости, мой чертог, моя родина! ВасОставляю на горе себе, изгнанаИз любимых хором…

Ты прости, дорогая. В последний ты разЗлополучное место увидишь, где рокАристеева сына[39], затем – твоего,Беспощадный, сгубил.

Как мне жаль тебя, старец!

А мне-то тебяИ сестер твоих бедных!

Неслыханных карЧередою взыскал этот дом Дионис!

Он неслыханных мук натерпелся от вас:Поруганью вы предали имя его!

Исчезает.