Пьесы [сборник] - Жан Жене
ЖЕНЩИНА-ВАМП. С вами я ничего не боюсь.
СЫН (глядя на Саида и Лейлу). Видок у них будет еще похуже, чем у нас… Может, их можно будет взять на понт…
ЖЕНЩИНА-ВАМП. Сейчас очень жарко.
СЫН (Саиду). Ты слышал? Устрой тень для мадам, да побыстрее…
Саид пинает Лейлу, та подходит к ширме и очень медленно, старательно рисует зеленым мелком великолепную пальму.
ЖЕНЩИНА-ВАМП (восхищенно). О! Пальмы!
СЫН (Лейле). Сделай для мадам ветерок…
Лейла изображает голосом шум ветра в ветвях, а с помощью платья — воздушные потоки.
ЖЕНЩИНА-ВАМП (сладко). Спасибо. Я ведь вам говорила: в этом стаде попадаются просто лапочки, не все еще протухло. Вот эти, например (указывает на Саида и Лейлу), они наверняка из верных нам людей.
СЫН. Все это надо пустить в расход. Из верных, да, если судить по их обноскам, ну а под ними?.. Под ними-то что? Даже я не осмелюсь подойти и посмотреть. Связка гранат… пулеметное гнездо… очаг инфекции…
ЖЕНЩИНА-ВАМП (жеманно). Если немного доброты… нет, нет, поверьте мне, не так уж много надо…
СЫН. На доброту им наплевать. Они еще устраивают тень, когда их заставляют это делать, но эта тень уже не та, что раньше.
ЖЕНЩИНА-ВАМП (поднимаясь). В самом деле, эта вызывает беспокойство.
СЫН. Вы хоть немного отдохнули?.. Вы знаете, что я вас люблю, что вы для меня — все…
ЖЕНЩИНА-ВАМП (прерывает его с нежной улыб кой). Именно так в нашем кругу должен говорить молодой человек, который хочет меня трахнуть. Но если мы опять вернемся на дорогу, на гравий, под солнце, в наших обносках, под изумленным взглядом вот этого (указывает на Саида и Лейлу), нам придется также вернуться к этому чудовищному языку…
СЫН. Меня это тоже напрягает, но если мы хотим смотаться побыстрее, надо, чтобы у слов тоже тряслись поджилки, так же, как у нас. В дорогу!
ЖЕНЩИНА-ВАМП (направляясь вправо). Подумать только, что даже самые мягкие сиденья были для моей задницы слишком жестки…
СЫН. Прежде чем мы увидим небесно-голубое море, придется вам приспособиться ко многим тяготам…
Уходят вправо. Лейла, которая оставалась неподвижной под солнцем, пытается подняться.
САИД. Вот и ночь.
ЛЕЙЛА. Уже?
САИД. Смотри. И как она уверена в себе!.. (Показывает ей вторую ширму — совершенно черную, — мед ленно скользящую по эстраде позади первой ширмы.)
На авансцене потихоньку темнеет. Из кулисы слышен многоголосый лай: его имитирует Мать.
(Лейле.) Положи голову на обочину и постарайся уснуть.
Он засыпает, скорчившись под ширмой. Лай слышится снова. И тут, выйдя из левой кулисы и шествуя по эстраде, появляется Мать. Кажется, что она призывает кого-то невидимого.
Потом бежит за ним вдогонку.
На черной ширме она желтым мелом рисует лунный серп, после чего подходит несколько ближе к публике.
МАТЬ (к луне). Я есть Смех. Привет! Но не какой-нибудь — тот, что приходит, когда все плохо. (Смотрит в публику.)…Ночь эта полна крапивы.
Пауза.
Крапива! (Вдруг лирично.) Через Мортемар, Жуайёз, Оверньскую башню доберитесь до Феи и до Девы — я знаю с самого детства, что принадлежу — возможно, через дочерей, а Саид через меня — к семейству крапивы. Вблизи руин, среди осколков их побеги были моей жестокостью, моей лицемерной злобой, которую я приберегала в руке за спиной, чтобы раздражать мир. Они — прирученные — сдерживали свой яд и втягивали иглы. В их листьях я купала свои чувствительные руки: от их цикуты кровь в моих жилах не застынет. То, что есть зло в мире растений, сделалось моим злом. Пролетая над стеблями крапивы и между ними, ветер воспалялся — а я нет. А белая крапива? О! Она не просто была безобидна, но ее белые цветы были вкусны, и я варила из них суп. (Некоторое время молча прохаживается, затем исчезает. Месяц тоже исчезает. Слышен многоголосый лай. Наконец Мать вновь появляется, одновременно появляется и месяц, но он смотрит в другую сторону. Говорит неожиданно строго.) Итак, моя прекрасная Кадиджа, ты умерла! Подохла! Героически подохла. И если бы я захотела с тобой поговорить, мне снова пришлось бы использовать старые уста мертвецов? Но… ты умерла в какой момент? Когда ты подстрекала мужчин и даже женщин, чтобы они пошли до самого конца? Они сами дойдут до конца в том, что делают, и в том, чем стали! (Смеется.) Путь ясен! Вы полагаете, что меня поимели, если вы подожгли мою берлогу, мою помойку. Но я сильнее, чем вы полагаете. В моих мускулах борца достаточно сил, чтобы разрезать надвое Красное море и проторить дорогу Фараону!
Пауза.
Отец Саида мог бы быть парикмахером… как он был прекрасен, с его расческой и косилкой! Он был так прекрасен, что казался почти блондином.
Пауза.
Красота! Красота, которая не знала, что с ней будет и как ей проявиться. Отец Саида позволил бы, чтобы ты сама стригла наголо мальчишек и подравнивала бороды дедов. Ты еще два десятилетия оставалась на земле. О! Красота, потому что муж мой так хотел.
Очень долгая пауза, во время которой она почесывает свои ляжки. Внезапно раздается автоматная очередь.
Чтобы сделать Саида, нам пришлось сделать три попытки. Все умерли. Умерли в шесть месяцев, в год и в три месяца. (Неожиданно становится беспокойной.) Что? Что это такое? Бег — словно в форме кролика, полет — в виде летучей мыши… (В панике.) Саид! Саид! Где ты? Что ты делаешь? И что ты говоришь?.. Ты задыхаешься… Вернись…
Пауза.
Нет, иди вперед, Саид. Уничтожь сам себя и уничтожь свою жену, но продолжай… (По-видимому, успокаивается, дышит ровнее.) Ночь, арабы дышат, цветы становятся прекрасней, цвета — теплее, и деревня спит. (Смеется.) Чем он занимается? Он перемешивается в своем братстве. (Смеется.) Во время храпа каждый готовит кошмар сам себе, кошмар, в который он провалится, когда проснется.
Пауза.
…Да, отец Саида был парикмахер — стрижка, втирание Форвиля. Он мог бы стать военным, легионером, так он был красив! Ах! Если бы сучка, живущая во мне, могла бы рыскать по ночам среди домов и по дорогам!.. (Снова пускается в путь и медленно уходит в левую кулису.)
Еще одна автоматная очередь. Луч света ложится на лицо Лейлы. Это Саид разглядывает ее с помощью карманного фонарика.
САИД. Он пришел?
ЛЕЙЛА. Он приближается.
САИД. Так скоро!
Пауза.
Спроси его… (он колеблется) спроси его, что я могу сказать, что я могу продать, чтобы стать совсем уж отвратительным.
