Иннокентий Анненский - Царь Иксион

Ирида уходит.

Сюда идет блаженный фессалиец…Что будет здесь он делать? Поскорей…Мы спрячемся… Хотите, ореады?

Наскоро поднимают уснувших и легко взбираются на заросшую лесом скалу, так что Иксион их не видит, но они его видят и слышат. Входит Иксион, молодой, нарядный, свежий, в розовом венке.

ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ

Иксион один, Хор, притаившись.

И шум, и блеск чертога, точно сонГорячечный, мне утомили сердце…Так вот он, тот Олимп, который нашЛаскал одним названьем в старых сказкахРебячий слух. «Там с белою волнойЛазурная в эфире не сольется»,Мне няня говорила… Но волныЯ не искал лазурной над собою…И в золотых и в темно-синих тамГлазах огни я видел, и желаньяВ них зажигал я даже, может быть…Но мало ль и у нас фригийских пленницКокетливых, душистых, молодых?..Как дышится легко здесь… И прохладойКакой ущелье веет… До зариОстанусь здесь, средь этих темных елей,Один… совсем один… Мы с Лиссой тут,Я помню, ночевали. Пусть же богуОни шумят теперь…Иль точно бог,Амвросии вкусивший, я? Но где жДерзание? Где знойный жар желаний?..Где сил покой божественный?.. КлеймоНа мне горит убийцы, и КронидуЕго с души измученной не смытьЕлеем уст его осеребренных.

О, грешные, о, страшные слова!

Как чувствуешь себя ты, Иксион,Скажи, в твоих нетленных ризах? ЮностьС тобой опять. Ты можешь с алых губДушистые срывать лобзанья… Впрочем,Коль угодить сумеешь господам,Ты прихотью Державного себеДобудешь вновь, пожалуй, царство…НищимТам видели рабы тебя… Иди жФессалии показывать свой пурпур,Как паразит счастливый.

Пауза.

Сколько разЯ тосковал еще ребенком — путыСорвать мое горело сердце… ВотРазорваны лежат они… И что же?Решусь ли я душистое кольцоБогов порвать? Иль в сонме их навекИгрушечным божком останусь мирно?Когда мне кубок свой там, во дворце,Печальная протягивала дева,Я оттолкнул ее. Я не хотелЗабвенья их, души их белой… сердцуЧего-то жалко стало… А чего?Безумия? Позора? Мук голодных?Нет, я жалел мечты, я ароматВ тот миг вдыхал дерзаний безнадежных.

Он болен?.. Счастьем он, быть может, опьянен?

Уж не царька ничтожного в мечтахТолкал в огонь я, не закон, богамиПридуманный, чтоб человек дрожалПред волей их, — я рушил дерзновенно…Нет, сон души… был ярче: гневно бровиКосматые под царственным челомЗадвигались у бога… перед дерзким…Мечты… мечты!.. Да есть ли паразит,Чтоб не мечтал с надрывом сладострастнымХозяину за ласки заплатить,Седых кудрей его терзая прядиИль на его покорную страстямИ нежную подругу зарясь жадно,. .Или тот бог крылатый угадал,И с божества я точно слепок бледный?. . .Но что со мной? Как будто кто из рукМне вынул меч и дал держать ребенка…И негою, и трепетом мечтаОбъята Иксиона… Воля гаснет…

Как эти розы сильно пахнут… МнеОни щекочут шею. Точно шепчутИх лепестки невнятные словаМне на ухо. Ваш розовый язык,Цветы, мне непонятен. Я не богомНа свет рожден…

Тот мальчик, что венчалМеня, заколдовал вас, верно, розы.. . .И грезятся мне черные, как ночь,Две душные волны, как будто запахБожественных волос и силуэтПрически вы запечатлели, розы.На белое чело они упалиТак тяжело, те волны, но челаНад синими и влажными глазамиКоснуться не посмели… и леглиНа две других прозрачно-нежных розы…. . .Не надо… Нет… не надо. Я цепейНосил уже довольно… Этой страстиЯ не хочу, Эрот.Рисуешь тыМне всю ее… Под солнцем величавей,Под солнцем нет прекрасней, и лунаТакой косы еще не целовала.

Во время последней части монолога нимфы одна за другой собираются вокруг Иксиона.

Но Дива с золотой была косой?

О нежные богини! ИсцелитеМне сердце… Вам Эрот не надевалЕще венков на пире… Кто же скованС моей душой, скажите…Я ееКак будто вижу, нимфы… Влажно-синийМерцает взор сквозь завесы ресниц,Уста ее так алы и так горды,А мрамор шеи так и тепл, и бел,И грудь ее высокая не страстиТаит, а то, что выше всех страстей,Спокойное сознанье сил… Пред дивнойЯ не могу дерзать… но не молитьЯ тоже не могу, младые нимфы.

Тебе назвать ее не смею, царь,Но воздух полн ее очарованьем.Она должна быть близко…Как росойОкроплены, сильней благоухаютУ нас цветы… Приветней ели шум,И самые лучи как будто ярчеНа небесах горят… Ты слышишь, гость,Ее коней копыта… Чу… колесЖужжание… Смотри… Ее рабыниСамосские… О нимфы! в хороводСкорей, скорей совьемся. Слава дивной!

На сцену выезжает блестящий кортеж Геры, Сама богиня на белых лошадях, колесница ее украшена серебряными лилиями и золотыми гранатами (ее эмблемы). С ней Ирида, а правит смуглая рабыня в желтом. Гера вся в белом. На голове у нее стефана из лилий и роз. Лицо напоминает помпеянскую фреску.

ВТОРОЙ МУЗЫКАЛЬНЫЙ АНТРАКТ

Хвала, царица мира,Отрада жен и дев!Средь нежного эфираТы вся и блеск, и гнев.Твоею славой полныИ Аргос, и Самос,И ароматны волныТвоих тяжелых кос.Ты в сумраке пурпурномНезримо возросла,Но небесам лазурнымДушой верна была.

И я мольбы призывнойТвоей не утаю,Таинственный и дивныйЯ брак твой воспою,На голой выси ИдыЗацветший мигом садИ пояса КипридыВсевластный аромат…На ложе свежей гущейИ лотос и шафранИ золотистой кущейПокрывший вас туман.

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ

Хор, Гера, Ирида и Иксион.

О, радуйся, блаженная меж жен!С тех пор как ты, таясь от ОкеанаИ от Тефиды[4] нежной, в первый разНаедине с Кронидом увидаласьИ на ковре из гиацинтов васПрикрыла золотым туманом туча,Ты никогда так дивно хороша,Так не была неотразима, Гера.

Пленительней отыщутся меж вас…Иль красоты одной в нас боги ищут?

Или моей Ириды нежных чар,И белизны, и тонких очертаний,И васильковых глаз в толпе рабыньСицилии, и грубых, и мясистых,Не забывал Зефир?Нет, нимфа, нет!Как лилия или звезда в эфире,Иль розовая тучка, для себяХотим мы быть, не для мужей прекрасны.Пленять богов довольно и без насМеж девами и женами найдется…

Но не одни вы, нимфы… Этот муж?

Царь Иксион.

Державного КронидаНедавний гость. Он кубок жизни пилТам, на златистой выси. Только в сердцеИ нектар, и улыбки, и туникТо белые, то розовые волны,И сам Кронид — все в серое пятноСлилось теперь, когда тебя он видит.

Царь думает, что аравийских смолВ моем Самосском храме было мало.

Я ничего не думаю… с тобойЯ воздухом одним дышу… и счастлив.

Ты опьянен недавним счастьем, гость.Перенеси на ореад восторги…Сердца у них нежнее моего.

А мне пора… Благодарю вас, нимфы.

О, не спеши… Иль дальняя звездаМоления боится?.. Или тучкаСвоих жалеет розовых паров?Иль, чтобы ей влюбленный не дышал,Не доцветет лилея и завянет?Ты красотой холодною, жена,Мечтала им равняться. Разве хочешьБыть холодней лилеи и луны?

Ты дерзок, царь… я мать… и я любила.

Ты говоришь: «Любила»… а теперь?Ты больше не ревнуешь, ты не любишь?Ты золотых не ненавидишь кос?

Га… Тяжкие слова… Ты видел нимфу?..

Соперниц ли бояться, волны, вам,Душистые и черные?

Ты бредишь?

Я никогда не бредил меньше… Нет,Не брежу я… С тех пор как грудь дыханьемМоя полна, мне кажется, тобойЯ только и дышал…

Но ты ж не видел,Безумец, никогда меня…

Как тень,Ты надо мной жила. И невозможным,И сладким сном дразнила…Это тыМне отравляла дни, сжигала ночи,И все туда, на золотой ОлимпМеня звала с собою.

Этот сонИсполнился, ты видишь, фессалиец…Умерен будь в желаньях… Ты не бог…

О, если сон безумный к этим высямИ уносил меня… то лишь затем,Чтобы сказать тебе, что ты любима,Как никогда никто ни на земле,Ни на Олимпе золотом, ни в недрахАидовых любить не мог… Сказать,Что ты меня не полюбить не можешьИ что таких у Зевса пыток нет,Которых бы боялся я.Я знаю.Что скажешь ты…Нет, уст не открывай,Пока Эрот могучим дуновеньемДыханья их, царица, не зажжет…

Таким речам тебя учила, верно,Та грустная подруга, Иксион,С которою вы по дворам бродилиПосмешищем для смертных целый год.

Да, может быть, страданья обнажилиПередо мною душу. Только тыТам, в глубине ее, живешь с рожденья,Как воздух, как сознание, как я.

Ты сердце мне тревожишь… Мы не слышимТаких речей на высях золотых.Их сладкий яд опасен и богиням.

Ты говоришь: их яд. Но ложь и смертьТаятся в яде… Разве лжет мой голос?Мои глаза о смерти говорят?

Или сильней, чем боги, люди любят?

Да разве боги любят? Разве тот,Кто не страдал, кого не жгло сомненье,Когда-нибудь умел любить?.. ЛюбовьБез трепета и тайны… Как уборТех дальних высей ледяной, царица,Он нежит глаз на солнце… Но егоХолодной радуги не любят нимфы…

Иль оттого и нас бросает бог,А в ваших дев влюбляется?..

Не знаю.Их для меня нет больше… Ни богов,Ни жен, ни дев… Будь остров подо мноюВесь голубой от моря и от неба,Иль розовая туча… Я твоихВолос, твоих ланит, твоей туникиИскал бы красок там и чар искал.Прости меня… Но у любви есть право…

Царь Актеон погиб из-за любвиК одной из нас… Иль много вас, безумцев?

Я не умру. Я чашу жизни пил…Но если бы, мучительный три разаСвершая круг, три раза умеретьИ вновь ожить три раза ты велела,На зов бы твой пошел я… чтоб добытьТебя, жена… что муки! Я изведалВсю горечь мук… Меня рабов моихТравили псы и рвали… Может ЗевсИзобрести, пожалуй, пытку вродеСизифовой… Но мы об ней потомПодумаем… Бессилен образ мукиРасшевелить мой ум… Меня пьянитДыханье уст чуть слышное…И нектарМне сладостный и розовый твоихОткрытых губ мерещится…О ночь!О, ночь волос твоих благоуханных,Сквозь эту ночь глядеть на звезды глаз,В ней целовать твой белый, жаркий мрамор.

О нежная подруга! Ты скажи,Чтоб перестал, Ирида, Иксиону.Вы, нимфы, от меня его возьмите.

Что я скажу? Увы! Когда бы такКогда-нибудь меня любили, Гера.

На ветке росистой,Когда уже розовой тканью,Чуть-чуть золотистой,Трон Эос увит и обмотан,Поет соловей голосистый.И всякому в мире дыханьюПод розовой тканьюТак нежно, так сладко поет онНа ветке росистой.

Гляди — розовеютВерхушки нахмуренных елей,Эфир золотится;И волны из темных ущелийПрохладные веют.О, дай же… О, дай же, царица!Любви и желания трелямНа радость и нимфам, и елям,Их нежа, сребриться.

Довольно чар… я золотые крыльяЭротовы видала. Он не разИх на груди моей слагал покорно,И головой кудрявою ко мнеСклонялся на плечо, летать усталый.Его пожива — слабые сердца…Не Герою владеть ребенку. Царь,Киприда мне очарованьем новымГлаза и стан сегодня облила,Но не тебя пленять она хотела.И если ты на розовых устахХотел прочесть желанье, фессалийцыЗдесь ни при чем, поверь.У очагаКронидова меня увидишь завтраТы царственно спокойною.Пусть ночьЖеланная пройдет и мне оставитВоспоминаний негу.Для тебя жЛекарства я не знаю.На соперницЯ иногда сержусь, но, право, в счетНе ставлю их надолго. ЗолотистойИ никакой косы я не боюсь…А ты забыл, скажи, златую Диву?Не долго же ты любишь, Иксион.И слабое, должно быть, сердце хочешьЛишь дерзостью желания прикрыть.Но ты красив… Давно твоих прекраснейЯ не видала глаз… Забудь скорей,Что говорил, и к нам веселым гостемВернись делить наш пир… Там нимфу яТебе отдам, Дориппу, царь, и будешьТы злато кос душистое ласкать.

Становится на колесницу, потом снимает с головы лилию закусывает ее и со смехом бросает в Иксиона; потом, по данному ею знаку, колесница быстро уезжает. Иксион протягивает к ней руки, делает несколько шагов за колесницей, но в раздумье останавливается; потом отходит к дереву и садится, закрыв лицо руками. Солнце закатывается. Быстро наступает южная ночь. Ели и горы чернеют и точно вырастают.