Сиркку Пелтола - Антология современной финской драматургии (сборник)

АННИ. Joo my name is Anni. Anni.

ПЕТТЕРИ. Ну да… Пастор говорил красиво и очень правильно о сильных сторонах Кари… моего отца. О его оптимизме и доброжелательном характере, о том, что… «не всё сразу, а шаг за шагом». Это было его… как бы это… Можно сказать, что сегодня он в последний раз стал главным героем. У него это очень тонко получалось, незаметно, как бы со стороны, он как-то воздействовал на всех и вся… теперь его роль сыграна, если только кто-то ее не подхватит… Мне сорок лет, и я временно исполняю обязанности графического дизайнера в районном подразделении областного управления, отец и муж, и мы… хотя это и так заметно… прости меня, Ирис, что я так… все же отец был очень светлым человеком. В общем, нам будет его не хватать.

ДЖИМИ. Это правда. Вашего отца очень любили. Очень. Покупатели любили и спрашивали – и до сих пор спрашивают. И я от лица всей нашей фирмы хочу сказать, что Кари Куккиа был действительно, действительно, как бы это сказать… но ты вот правильно сказал. Вот.

ПЕТТЕРИ. Торт можно взять с собой, если хотите. На кухне, думаю, можно найти коробки. И бутерброды тоже. (Анни поднимается, чтобы взять.)

ДЖИМИ. Они дольше хранятся. Торт другое дело. Посложнее будет.

АННИ. Мы же образованные люди. Очень, очень образованные. Thank you. (Уходит.)

ПЕТТЕРИ. Ешьте, ешьте. Не стоит спешить. Муха тут еще… простите. (Не справившись с чувствами, заливается смехом, но всеми силами пытается его сдержать.) Бутербродов еще много. Ирис?

ИРИС. Все уладится, Петтери. Мы справимся. Стоит попробовать все виды. Райса, слышишь?

РАЙСА. Мне плохо чего-то.

ИРИС. Окей.

РАЙСА. Посвящается дедушке… потому что… Потому что он не грузил. Вот. (Ставит на пианино свечу, играет и поет композицию Dream группы Aerosmith, уходит.)

КАЛЕВИ (все время сидел тихо и печально, неожиданно начинает говорить, Петтери при этом уходит). Ведь может, можно было бы еще его спасти, если бы кто-нибудь был рядом, если бы я был трезвый. А то ведь именно в тот день, что уж тут лукавить, такой вот алкоголик. Не думаю, что это для кого-то сюрприз. (Джими уходит.) И надо же было удариться в запой именно тогда. Именно в тот день. И именно в этот день случился инфаркт. Если бы я был на месте, если бы кто-нибудь был, то кто знает, может, Кари все еще был бы жив. Такое одно большое «если бы». И никуда от этих мыслей не денешься, даже если врач сказал, что мгновенно и без страданий и что ничего нельзя было сделать, ничего. А вот с такой мыслью придется тебе, Калеви Муха, жить до конца своих дней, и никогда больше не встретить тебе такого постояльца. (Плачет безутешно, сморкается в салфетки.) В этом я уверен на все сто. Хоть и квартира хорошая, и транспорт ходит. Но хотел вот при всех, чтобы все слышали, так что. Спасибо. Больше мне нечего сказать. Останется только большое «если бы». Одно большое «если бы».

Ирис задувает свечи и уходит. Переход к эпилогу может происходить во время этого монолога, так что в следующей сцене, в бывшей квартире Кари, сидит помимо остальных также задумчиво-серьезный Калеви.

Эпилог

Квартира Кари.

Петтери и Райса собирают вещи Кари, бо́льшую часть складывают в черные мусорные мешки. Неожиданно находят браслет, собранный из крупных жемчужин. Петтери знает его историю: Кари купил его в подарок Пауле, когда узнал, что она ждет ребенка – Петтери.

РАЙСА. А куда мы денем дедушкины вещи?

ПЕТТЕРИ. Не знаю. Наверное, к нам, а потом раздадим.

РАЙСА. На самом деле ничего не исчезает. Ты знаешь об этом?

ПЕТТЕРИ. В смысле?

РАЙСА. Закон неисчезновения вещества. Ничто не исчезает и не рождается. Просто меняет форму. И что выкидывание вещей – это только их перемещение из одного места в другое. Что ничего не может исчезнуть. На самом-то деле. Даже при сжигании ничего не исчезает. (Одновременно Петтери вручает в руки Калеви картину, с которой тот уходит.)

ПЕТТЕРИ. А. Ну да.

РАЙСА. Как ты думаешь, мама к нам еще вернется?

ПЕТТЕРИ. Не знаю.

РАЙСА. Но ты надеешься?

ПЕТТЕРИ. Не знаю. А ты?

РАЙСА. Да.

ПЕТТЕРИ. Ну да. Конечно.

РАЙСА. А что это за браслет? Ужасная штуковина.

ПЕТТЕРИ. Это мамин.

РАЙСА. Что?

ПЕТТЕРИ. Моей мамы, Паулы.

РАЙСА. Она никогда его не носила. Ну, я бы тоже не стала. Страшненький.

ПЕТТЕРИ. Отец купил его у какого-то торговца на площади, когда они были в путешествии. По-моему, сразу после того, как Паула сказала, что беременна.

РАЙСА. Правда? Тобой, да?

ПЕТТЕРИ. Ну да, мной. Эту историю всегда рассказывали, когда смотрели фотографии.

На экране крутится фильм, снятый на берегу моря. Голоса. Кари и Паула, молодые и счастливые, на пляже Карибского моря. Иногда просто море.

РАЙСА. До тошнотиков?

ПЕТТЕРИ. Ну да. Чуток.

РАЙСА. Можно я оставлю себе?

ПЕТТЕРИ. Конечно.

РАЙСА. А вы обрадовались, когда мама забеременела?

ПЕТТЕРИ. Да, обрадовались… мы очень обрадовались… мы были самые счастливые на свете.

РАЙСА. Правда?

ПЕТТЕРИ. Да.

РАЙСА. Классно.

ПЕТТЕРИ. Ну да.

РАЙСА. Пап, а я перламутровка. Крылья уголком, серебристые пятна, летаю все лето.

КОНЕЦ.

Лаура Руохонен

Военные туристы

(Laura Ruohonen, Sotaturistit, 2008)

Перевод с финского Александры Беликовой

действующие лица

ИНГЕ, 18-летняя девушка из Стокгольма

СВЕНССОН, ее отец, занимается продажей военных сувениров

НИССЕ, основной вид деятельности – военный турист, владелец фабрики по производству нижнего белья

АЛЛЕН, военный репортер, американский еврей

КАПИТАН корабля «Линчёпинг»

АДМИРАЛ, Черный Чарли, 79 лет, шотландец

АДЪЮТАНТ, Джонсон, примерно такого же возраста, англичанин

АННА, жена коменданта крепости Бомарсунд, позднее коменданта Соловецкого лагеря особого назначения, русская

ДЖОН, молодой британский солдат

КОМЕНДАНТ Соловецкого лагеря особого назначения

ФРАНЦУЗСКИЕ СОЛДАТЫ

РУССКИЕ СОЛДАТЫ

БРИТАНСКИЕ СОЛДАТЫ

ФИНСКИЕ И РУССКИЕ ВОЕННОПЛЕННЫЕ

МОЛОДОЙ ВОЕННЫЙ ТУРИСТ

Места действия:

Потертая каюта на корабле «Линчёпинг». Уровень круиза весьма далек от ожиданий Ниссе

Фрегат Ее Величества «Бульдог», корабль шотландского адмирала

Сожженное поле боя в Бомарсунде

Полностью оснащенная гавань близ Халкокари в Кокколе

Воздушная камера в затонувшем корабле, на дне Северного Ледовитого океана

Медвежья конура в концлагере на Соловках

Китовый берег, луг на Соловках

Цитата, которую читает Ниссе из газеты (с. 323) позаимствована из Нобелевской речи Гарольда Пинтера 2005 года.

Я хочу вам кое-что сказать.

На войне страдают невинные люди. Всегда.

Первое действие

1. Пролог, медвежья конура

АННА. Посреди Белого моря остров, на острове белый монастырь, лагерь и Медвежья конура. Три достопримечательности, на которые приезжают взглянуть издалека. Конечно, еще белухи, единственные представители своего рода, которые поднимаются на поверхность воды и исполняют свои песни.

Посреди острова возвышается крутая скала. На ее вершине черная башня без окон. Медвежья конура.

Оттуда вниз ведут ступеньки, крутые, как у приставной лестницы, прямо на дно ущелья.

С самой верхней ступени начинается «медвежья игра».

Сначала нужен кто-то, кого ставят на верхней ступеньке, и всегда таковой находится, об этом не стоит беспокоиться, а потом нужен еще один, кто толкнет первого в спину для придания ускорения. При этом всегда есть зрители и любители заключить пари о том, что потом окажется на дне: труп или калека.

После смотреть уже обычно не на что, итог всегда один и тот же, груда переломанных костей без лица. Но привлекательность медвежьей игры не в чередовании вариантов. Все всегда одинаково. Каждый знает, чем дело кончится. Ее популярность кроется в чем-то ином.

Но я не совсем понимаю, в чем именно.

2. Каюта, морской круиз

Прекрасный солнечный июльский день в Архипелаговом море. B душной кают-компании парохода «Линчёпинг» это вряд ли можно заметить. Американский репортер Аллен старается что-то разглядеть в бинокль через грязный иллюминатор. На лавке кто-то спит.

Аллен пытается открыть окно, но оно не поддается, он дергает, выкручивая винты силой. Когда наконец окно с треском открывается, в проем ударяет волна и обрызгивает Аллена. Спавшая на скамейке девушка Инге вскакивает.

АЛЛЕН. Ничего страшного! Все под контролем!

Ой, извините, я забрызгал вас… ваш… простите… простите… Не стоит беспокоиться!

Очередная волна ударяет в проем. Аллен с трудом закрывает иллюминатор и принимается вытирать пол. В кают-компанию спускаются с палубы двое мужчин: Ниссе и Папаша Свенссон. У обоих на шее по биноклю. Идущий впереди Папаша Свенссон в прекрасном настроении.