Александр Гриценко - Избранное: Проза. Драматургия. Литературная критика и журналистика
Александр. И чего?
Витя. Плохо всё. Он болеет сильно. Нафиг я в эту Москву поехал, лучше бы я с ним побыл. У него сердце больное. Не дай бог что случится… Всё равно в Воронеж скоро ехать придётся.
Александр. Да, дело твоё труба. Я, кстати, сразу подумал, что без московского полиса тебя здесь лечить не будут. Такие деньги выкидывать никому не охота.
Витя. А там, мне сказали, что лекарства другие, от них только хуже.
Александр. Да, и чего думаешь делать?
Витя. Не знаю. Умру, наверно, скоро.
Александр. Мне, кстати, Люся сказала, что Катя о вашей с Люсей ночи любви всё знает, она не спала.
Витя. Мне уже Катя сказала.
Александр. Если мы все больные, будем жить вместе. Одной большой ВИЧ-инфицированной семьёй.
Витя. Да всё у тебя нормально, не загоняйся.
Александр. Конечно, нормально, я вчера вспомнил перед сном, потом всю ночь уснуть не мог… Я с тобой одной бритвой почти неделю брился.
Витя. Да??? Блин, Санёк… (Садится на кровать, обхватывает руками голову.) Я точно повешусь. Вам надо кровь всем сдать.
Александр. Вообще-то это очень страшно, если я узнаю, что больной, я вообще не представляю, как себя поведу.
Гусев поднимает голову, он плачет.
Александр. Ты что, Витя, плачешь???
Сцена четвёртая
Ночь, в комнате темно, за окном светит луна. Витя, Катя, Саша спят. Входит Люся. Задевает что-то звонкое ногой, ударяется обо что-то.
Александр (шёпотом). Какая-то ты неуклюжая, Люся.
Люся (тоже шёпотом). Какая есть. Если я буду стараться не шуметь, еще хуже будет. (Ложится рядом с Александром.)
Александр. Пришла? (Целует её.) Люся, у тебя СПИД. У меня было сегодня прозрение.
Люся. Чего?
Александр. У тебя СПИД. Значит, покончишь с собой?
Люся. Откуда?
Александр. Заразилась от кого-то.
Люся. Если только от тебя. У меня за последнее время было только с тобой, и только с тобой я не предохранялась.
Александр. Правда, только со мной было, а с Гусевым?
Люся. А, да.
Александр. Я шучу. Эх, Люся была бы ты девушкой поприличней, я бы в тебя влюбился.
Люся. Ты думаешь, у меня так много было?
Александр. Мало?
Люся. Человек шесть-семь. Может быть десять. У меня просто в характере есть такая вещь, что лучше один раз получить парня, и быть очень счастливой этот день, чем вообще ничего не иметь. Поэтому если мне кто-то нравится, я его беру.
Александр. А еще ты за подругами поведение копируешь.
Люся. Вот такая я повторюшка.
Александр. Я бы сказал вторюшка.
Люся. А ты мне обещал, когда со мной переспал, что будешь меня любить. И соврал.
Александр. А тебе так моя любовь нужна?
Люся. У меня еще никогда ничего серьезного не было. Хочется. Чтобы меня любили. На руках носили.
Александр. Ты добрая, Люся, естественная. Таких мало.
Люся. Правда? Правда? (Целуются.) Ты хочешь со мной переспать?
Александр. Нет, я тебя люблю. Не хочу опошлять отношения.
Люся. Правда?
Александр. Только тебе любовь нужна для коллекции. Так попробовать.
Люся. Не знаю. Может быть, я изменюсь. Я же не смогу всю жизнь гулять.
Александр. Как изменишься, позвони. Я буду ждать этой минуты. Люся, я тебе очень доверяю. Кате о том, что я тебе скажу, пока не говори… Ты заметила Гусев какой?
Люся. Заметила. А что с ним?
Александр. У него ВИЧ. СПИД. И тебе нужно тоже провериться. А теперь, если хочешь, давай «переспим» с презервативом.
Сцена пятая
Витя набирает за компьютером. Входит Александр. Немного пьян.
Витя. Всё по девочкам?
Александр. Ну не по мальчикам же. (Пауза.) Я тебе звонил, мы в Измайловский парк ходили, хотел тебя с собой взять. Вот видишь (показывает мобильный), последний вызов: Гусев.
Витя. Как-как я у тебя записан?
Александр. Гусев.
Витя. Я думал – Витя.
Звонит мобильный Александра.
Александр. О, Люся. Ты с кем? Понятно. Да ладно. Пришла в клуб в стельку трезвая. Смотри у меня. Обещала не изменять. С кем? Антон, значит… Только честь ему не отдавай. Честь моя, моя лишь честь. До завтра.
Витя. Вы с Люсей подходите друг другу. Типа две шлюхи.
Александр. Ты чего нервничаешь? Я, считай, от тебя удар отвёл: всё ей сказал, утешил, у нас теперь любовь, пока платоническая, как кончится скрытый период, я её сам отведу в больницу.
Витя. Ты сам провериться не забудь.
Александр. А представляешь, вы все заражены, а у меня ничего нет.
Витя. Свяжем и изнасилуем, понял?
Александр. Да, я сам отдамся. Как же я друзей-то оставлю. Я вот знаешь, что грешным делом подумал: что страшнее – ВИЧ или зубная боль? Если зубы сильно болят, то хочется выброситься. А смертельно больной человек живёт себе до поры до времени, ничего не чувствует. На каком-то отрезке времени ты счастливей меня.
Витя. Дурак ты, блин! Да я бы любую зубную боль пережил, без денег, без дома, на улице бы жил, только бы не умирать! Мне ничего не надо!
Александр. Нет, что-то в этой мысли есть. Я рассказ про это пишу.
Витя. Чего??! Ты про меня пишешь?!!
Александр. Пишу, я же писатель.
Витя. Главным редактором каким-нибудь хочешь стать?! Или секретарём Союза писателей?! Станешь! Будешь таким же, как они, ссутуленным мудаком! Будешь!
Александр. Да ладно, я пошутил.
Входит Катя.
Катя. Витя, ты мне очки сделал.
Витя. Пошла ты! (Бросает ей мобильный.) Тебе опять Ваня звонил. Ты хоть бы телефон не оставляла свой в комнате.
Катя. Да? Что сказал?
Витя. Тебя хочет. (Собирает её вещи.)
Катя. Да, да, давай. «Пошла вон отсюда» скажи.
Витя отдает ей вещи.
Катя. Я отсюда никуда не уйду, я здесь убиралась. Витя, хватит!
Садится на пол, ревёт.
Александр (совсем пьяным голосом). Сумасшедший дом. Если я сам труп, то я все равно не хочу находиться среди трупов. (Шатаясь, выходит.)
Сцена шестая
Александр пьёт пиво. Входит Люся.
Александр. О, любимая моя.
Люся. Любимый. Заметь, я это ещё никому не говорила.
Александр. Детка.
Люся. Деточка.
Александр. Завтра поведу тебя в больницу. У тебя срок вышел, теперь всё, покажет, если больная. Ты как поступишь с Гусевым, если вдруг?
Люся. Я ему закачу истерику! Или просто разговаривать не буду. Я ему это вообще не прощу никогда, он ведь меня во сне, я ничего не помню. А Катьку вообще изнасиловал.
Александр. Я знаю.
Люся. Странно. Ты читаешь об этом в журналах, но никогда не думаешь, что это произойдёт с тобой. Ты думаешь – это страшная сказка, которая навсегда останется сказкой.
Александр. Мы не верим в смерть. Витя, например, всё равно верит, что всё будет хорошо. Что изобретут лекарство и его вылечат. Он об этом много говорит. А ещё он верит, что те лекарства, которые сейчас есть – продлят его жизнь лет на пятнадцать. Хотя, когда он мне рассказывает, что умер такой-то ВИЧ-инфицированный (он сейчас ходит в клуб ВИЧ-инфицированных), я у него всегда спрашиваю: «И сколько он прожил?» Обычно три-четыре года. А иногда ему кажется, что он завтра умрёт. В общем, непонятная штука. Я, кстати, тебе точно скажу, мне иногда страшно здесь пить, есть, я знаю, что СПИД в быту не передаётся, но все равно боюсь. Ем, пью, здороваюсь только потому, что боюсь его обидеть.
Люся. Я вообще, наверно, не буду с ним общаться.
Александр. Если мы здоровые, то это будет выглядеть некрасиво.
Люся. Ну, он непредсказуемый какой-то, он нас убьёт так.
Александр. Больше всего он злится от одиночества, от того, что некому сказать. Я сегодня вечером всё расскажу Кате, завтра втроём пойдём в больницу. Наконец всё узнаем.
Люся. Вот так, детка.
Александр. Над ним врачи знаешь как издеваются. Ему сказали, что, так как он студент, ему можно полис сделать и лечиться здесь. Он месяц ходил, его на хрен везде посылали. Такие деньги на него тратить никто не хочет. А он думает же, раз заболел смертельно, теперь ему все обязаны. Кому это надо.
