Эмиль Брагинский - Почти смешная история и другие истории для кино, театра
Толстушка тоже улыбнулась и приподняла голову:
— А ты знаешь, твоя бывшая жена…
— Она меня не интересует! — перебил Борис Иванович.
— Она завела себе кой-кого… мощный, как тягач!
— Мне это безразлично! — Борис Иванович порывисто встал. — Мне хорошо с тобой! Выключи телевизор, я есть хочу!
— Я тоже! — просияла жена. — Люблю поесть на ночь глядя. Пирог с капустой пойдет? — И выключила телевизор. — Борюся, ты не обижайся, что я тебе рассказала. Но я просто хотела, если тебя иногда мучает совесть…
— Я бессовестный! — с подчеркнутой беззаботностью отозвался Борис Иванович. — А насчет Марины, пожалуйста, перестань волноваться на эту тему!
— По-моему, это ты волнуешься!
— Я спокоен, и я буду есть пирог с яблоками!
— С капустой!
— Ну конечно, ты сказала «с капустой»! — Борис Иванович обнял жену. — Как это я мог спутать капусту с яблоками!
Утром Марина Петровна вышла из дома, спеша на службу, увидела возле дома светло-зеленую «Волгу» с шашечками на боку и услышала, как водитель пригласил ее:
— Садитесь, вам куда ехать?
— Спасибо, — отказалась Марина Петровна, — я на такси не езжу, я живу на зарплату!
— А вас, Марина Петровна, я довезу даром!
И тут Марина Петровна изумленно обернулась и увидела Васю, который как ни в чем не бывало вышел из машины.
— Здравствуйте!
— Ты еще как здесь оказался? Приехал на такси из Новгорода?
— С сегодняшнего дня в Москве работаю!
— Ты бессовестный, ей всего восемнадцать!
— Этот недостаток можно ей простить! — сказал Вася.
Тут к такси подбежал мужчина:
— На Казанский вокзал, срочно!
Вася быстро сел в машину и на прощание крикнул Марине Петровне:
— А в наших с вами отношениях наметился явный прогресс!
— В чем ты нашел прогресс? — возмутилась Марина Петровна.
— В том, что вы стали говорить мне «ты»! — сообщил Вася и уехал.
Марина Петровна задумчиво смотрела ему вслед.
А когда Марина Петровна, ошеломленная событиями, добралась наконец до своего загса, то у входа ей загородил дорогу… Борис Иванович.
— Что за безобразие! — встретил он свою бывшую жену. — Почему ты опаздываешь на работу? Когда я теперь попаду в министерство!
— Пусти, дай пройти!
— Нет! — Борис Иванович был неожиданно решителен. — Не пущу!
— Меня ждут посетители!
— Обождут, ничего им не сделается! Ты мне можешь сказать, что это все значит? Мы прожили с тобой двадцать лет!
— Девятнадцать!
— Мне надоели твои уточнения, и стоило мне от тебя уйти, как ты… сколько прошло времени, месяц?
— Больше!
— Ты… вроде порядочная женщина, а заводишь себе верзилу с мышцами? Это отвратительно!
— Ты зря, Володя симпатичный. Он не замухрышка, как некоторые. Он честный, сильный, он прямодушный!
— А ты… ты… распущенная… Ты беспутная…
И тогда Марина Петровна принялась хохотать. Ее буквально трясло от хохота.
— Перестань! — нервничал Борис Иванович. — На нас смотрят!
— Значит, ты… закатываешь мне сцену ревности?
— Это не сцена ревности!
— Нет, типичная сцена ревности! Ты ушел к другой, а прибегаешь меня ревновать!
— Я не ревную!
— Нет, ревнуешь!.. — И тут Марина Петровна вдруг перестала смеяться, стала серьезной и сказала тихо, очень тихо: — Ой, Борька, ты меня любишь!
— Нет, не люблю! — снова заспорил Борис Иванович.
— Любишь!
— Нет!
— Нет?
— Да!
— Значит, да?
— Да, что не люблю! Я забочусь о дочери, а ты подаешь ей дурной пример!
— Я тебе даю развод, без суда! Пошли! — неожиданно предложила Марина Петровна.
— Пошли! — согласился Борис Иванович. — Только у меня нет с собой заявления!
— Новое написать — пара пустяков!
— А паспорт нужен?
— Нужен!
— А у меня нет с собой паспорта!
— Просто ты уже не хочешь со мной разводиться!
— Нет, хочу! Я принесу паспорт и заявление! — И Борис Иванович зашагал по улице.
Вечером, когда Марина Петровна вернулась домой, Наташа поспешно вышла ей навстречу:
— Мама, я должна тебе что-то сказать…
— Все, что ты скажешь, я знаю заранее. Зато я тебе расскажу! — В голосе Марины Петровны звенела счастливая гордость. — Сегодня твой отец закатил мне сцену ревности! Я думаю, он бы меня прибил, но на улице было слишком много прохожих!
— Мама, наш папа — прошедший этап, а я тебе должна сообщить…
— И прошедший и, быть может, будущий! Он готов был меня растерзать, он меня любит!
И только сейчас Наташа очнулась.
— И ты его пустишь обратно?
— Конечно, я с ним прожила двадцать лет.
— Девятнадцать!
— С годами люди в ком-то нуждаются. Подожди. — Марина Петровна решительно предупредила попытку дочери заговорить. — Да, я знаю его недостатки, но, сложенные вместе, они превращаются в достоинства.
— А ты уверена, — язвительно спросила Наташа, — что он снова не сбежит к толстухе?
— Знаешь, как говорится, хорошо там, где нас нет, а он побывал там, где нас нет, и понимает теперь, что лучше там, где мы есть! Суета сует…
Раздался звонок. Наташа посмотрела на мать.
— Наверное, Вася! — беспечно сказала Марина Петровна.
— Откуда ты знаешь?
— И знаю, и догадываюсь!
— Мама, — тихонько призналась Наташа, — возможно, даже очень возможно, что я его люблю!
— Ну, это уж черт знает что! — мгновенно вспыхнула Марина Петровна. — У меня, вероятнее всего… нет, почти наверняка, восстанавливается личное счастье, а ты вот так по голове — бесчеловечно, без подготовки, без обработки — бах — люблю!
— Мама… ты не волнуйся, ты мне лучше посоветуй, что делать?
— Что делать? — Марина Петровна на секунду задумалась. — Во всяком случае, не держать его на лестнице, а впустить в дом!
Она сама открыла дверь и… замерла от удивления.
За дверью из-за груды чемоданов, коробок, пакетов улыбались Серафима Ильинична и Яков Андреевич.
— Здрасьте, родственнички! — почти пропел Яков Андреевич. Обнял оторопевшую Марину Петровну и расцеловал в обе щеки. — Здравствуй, доченька. — Он проделал то же самое с окаменевшей Наташей.
— Здрасьте, родные. — Теперь полезла целоваться Серафима Ильинична. — Яша, тащи вещи в квартиру! Где Вася? Пусть поможет!
— Васи нет! — сухо сообщила Наташа.
— Ничего, обождем! — Яков Андреевич уже перетаскивал чемоданы. — Нам торопиться некуда, мы недели на две, не больше!
— На две недели! — эхом отозвалась Марина Петровна. — И главное вовремя!
— А где Вася-то? — спросила Серафима Ильинична.
— Наверное, на работе! — ответила Наташа. — Или у себя в общежитии!
Стало тихо, Яков Андреевич взялся за чемодан.
— Поехали обратно на вокзал! — Серафима Ильинична взялась за другой чемодан.
— Поставьте ваши чемоданы! — неожиданно громко потребовала Марина Петровна. — Наташа обрадовалась! Поглядите на нее — видите, какая она счастливая!
Серафима Ильинична и Яков Андреевич как по команде поставили чемоданы и поглядели на мрачную Наташу.
— Она не улыбается, — продолжала Марина Петровна, — потому что взволнованна, а то, что молчит, — влияние Васи, он всегда молчит!
— Это верно… — осторожно поддержал Яков Андреевич.
— Пока они не расписаны, Вася не может здесь жить, я этого не допустила. Все должно быть по правилам! Вы согласны?
— Я согласна! — осторожно сказала Серафима Ильинична.
— И я тоже! Согласен! — поддержал Яков Андреевич.
— Наташа, пригласи ужинать! — попросила Марина Петровна.
— Мама, — Наташа наконец-то улыбнулась, — последнее время ты меня постоянно изумляешь. Гости, пожалуйста, ужинать!
— Сейчас, — сказал Яков Андреевич, — только я вещи внесу!
— Вещи внесу я! — Вася появился в дверях. — И если меня позовут, тоже поем!
— Тебя позовут! — грустно улыбнулась Марина Петровна. — У родителей всегда нет выхода!
В зале для торжественной регистрации брака Марина Петровна стояла, гордо выпрямившись.
Жгуче-алая лента пересекала Марину Петровну по маршруту плечо — грудь — талия — верхний край бедра. В этом месте лента пряталась за спину.
— Дорогие молодожены! — говорила Марина Петровна, и ее голос трепетал. — В вашей жизни сегодня самый радостный и самый счастливый день. Вы вступаете в новую жизнь. Теперь по большому жизненному пути вы пойдете рядом! Будьте счастливы!
Она отерла увлажнившиеся глаза и в проеме двери увидела мужа. Вид у мужа был сомнительный — глаза затравленные, галстук сбился набок.
Марина Петровна быстро подошла к Борису Ивановичу.
— Ну? — спросила Марина Петровна. — Ты принес паспорт и заявление? А сегодня я не развожу, сегодня только регистрирую!
