Триптих - Макс Фриш
Франсина. Я буду работать.
Роже. Так ты сказала тогда.
Франсина. Много работать. (Гасит сигарету о мрамор.)
Роже. Так ты сказала, и я понял; наша разлука — решенное дело, о чем бы мы ни говорили в эту ночь.
Она достает из сумочки губную помаду.
Почему ты не захотела ребенка?
Она подкрашивает себе губы, не глядя в зеркальце; он снова садится на скамью.
Потом у тебя уже не было детей. Насколько я знаю. А позже у меня вдруг мелькнуло подозрение: эти, в Женеве, тогда напортачили. (Смотрит на нее.) Франсина, это так?
Она прячет губную помаду.
Франсина. Уже два часа, Роже, и в последнюю ночь мы тоже почти не сомкнули глаз. Будем благоразумны.
Роже. Так ты сказала.
Франсина. Что тебе нужно на вокзале в это время? Не понимаю, почему ты не пойдешь в гостиницу и не отдохнешь до прихода поезда.
Он молчит.
Что теперь будет с твоей квартирой?
Он молчит.
Ты предложил расстаться, Роже, вчера ночью. Раз в жизни ты проявил больше мужества, чем я, и я тебе за это благодарна.
Роже. Так ты сказала.
Франсина. Ты когда выпьешь, не помнишь потом, что говорил.
Роже. Мы оба пили. (Пауза.) Что я говорил, Франсина? (Пауза.)
Франсина. Роже, я ничего не требую. Роже. Так ты сказала.
Франсина. Я могу пожить у Мари-Луиз. В любое время. Но как, по-твоему, я буду работать в ее мансарде.
Он молчит.
Роже, ты никогда мне не помогал.
Он молчит.
Ты рассуждаешь, как собственник. Переписать на твое имя. Вот твои слова: я дарю тебе квартиру, четверть часа у нотариуса — и квартира твоя собственность, включая мебель.
Роже. Это я говорил.
Франсина. Вечно ты заводишь разговор о нотариусе.
Он молчит.
Роже, у меня только одна просьба…
Роже. Я ее исполнил: не искал твоего нового адреса, не пришел к твоей двери, не позвонил.
Пауза.
Франсина. На что мне одной шесть комнат? (Пауза.) Как ты можешь спрашивать, что я буду делать. И при этом я уже год твержу о диссертации. Ты не принимаешь мою работу всерьез.
Он молчит.
Не беспокойся обо мне. Не нужна мне она, твоя забота. Расписание электричек я как-нибудь прочту.
Он молчит.
Что мне нужно из нашей квартиры — мои книги. Больше ничего. Прежде всего словари. И мои платья.
Роже. Ты же присылала за ними.
Франсина. Если мне придет почта…
Роже. Я всегда переправлял ее Мари-Луиз. Как договорились. Быть может, там были и счета, не знаю. И еще в первое время были звонки. Я не знал номера, который мог бы дать.
Пауза.
Франсина. Не смотри на меня, как овчарка.
Он молчит.
Ты поедешь в Остин, и мы, ты и я, будем радоваться, что нам ничего больше не надо доказывать друг другу.
Роже. Я уехал в Остин.
Пауза.
Франсина. Лучше нам никогда не писать друг другу, Роже, давай пообещаем друг другу, Роже, на все будущие времена.
Он молчит.
Роже, я тебе не нужна.
Он молчит.
Кто побелил всю квартиру, когда ты уезжал в Триест, все шесть комнат, в одиночку, взобравшись на лестницу?
Он молчит.
Что мне делать в Остине?
Он молчит.
Когда мы вместе искали квартиру, ты хотел больше старую, с высокими потолками, и я согласилась, да, в уверенности, что мы не просто какая-то супружеская пара.
Роже. А Франсина и Роже.
Франсина. Да.
Роже. Это же на самом деле мы.
Пауза.
Франсина. Роже, я замерзла.
Он молчит.
Тебе хочется быть нужным для меня, это ты считаешь своей любовью. Когда у тебя хватает храбрости, я для тебя тайная обуза. Ты любишь меня, когда трусишь, а я здесь не для этого, Роже.
Он молчит.
Иногда я тебя ненавижу.
Роже. Так ты говорила.
Входит Жандарм и останавливается.
Сегодня в Орли — вчера я еще не знал, что полечу в Париж, и сегодня рано утром, держа в руке билет, когда объявили посадку, я сам не мог понять, зачем лечу — лишь в Орли, ты знаешь, вот так налегке, сажусь в такси, и эта безумная уверенность: быть может, ничего не прошло, и мы встретимся на этой аллее, ты и я!.. Впрочем, никто не знает, что я сегодня в Париже. Кроме мадам Тэйер. Что вы делаете в Париже? Это я и делаю: разговариваю с покойницей. Шум транспорта замирает, теперь слышен одинокий автобус, затем снова тишина.
Франсина. У тебя не найдется еще сигареты?
Он подает сигарету, но без зажигалки.
Роже. Случается, что я тебя забываю. Я все еще ношу часы, подаренные Франсиной. Но они мне не напоминают о тебе. Есть места, где мы бывали вместе, Страсбург, например, кафедральный собор напоминает мне о другом соборе, а не о Франсине. Это случается. Твой почерк я бы не спутал ни с каким другим, если бы я его увидел, это уж точно, только он что-то не попадается мне на глаза. И твое тело, твое обнаженное тело… Это ужасно! На улице, в толпе перед светофором вижу волосы, точь-в-точь твои. Я знаю: это невозможно! И не трогаюсь с места, жду, пока тебя не забуду.
Франсина. У тебя есть зажигалка?
Он подает зажигалку.
Роже. Иногда мне снится Франсина. Ты всегда другая, чем та, какой я тебя знаю, чаще всего в незнакомой мне компании. Я хочу тебе показать, что если я расправлю руки, то могу полететь над крышами, что воспрещается. Иногда ты бываешь нежной, Франсина, в моих снах. Я знаю, это не весть о тебе, нет, все это весточка от тебя.
Пара молодых влюбленных возвращается и проходит мимо.
Быть может, мы расстались, чтобы узнать, что мы можем и обойтись друг без друга, но ведь мы это и так знали, пока ты была жива.
Она курит в задумчивости.
Ты ездила в Ханой?
Она курит.
Ты устала, Франсина.
Франсина. С ног валюсь.
Роже. Ты так сказала.
Она курит.
Тебе знаком этот листок? (Достает из бумажника листок бумаги.) Как это попало ко мне в бумажник, понятия не имею. Похоже на детский рисунок. Решетка. Но за ней ничего. Это
