Laventadorn - Вернись и полюби меня (Come Once Again and Love Me)

— Мы можем аппарировать? — свистящим шепотом спросила Лили.

— Нет, — коротко ответил Северус и выпустил в противника за окном пять Ступефаев подряд; тот вильнул в сторону и скрылся из вида. Вспышка желтого света — кто-то попытался воспользоваться моментом и достать Северуса, но Лили успела выставить Протего, и по комнате разлетелись всполохи, как от молний.

— Люциус, — сообщил Северус таким тоном, словно они сидели в кафе, а не оборонялись от врага в разгромленном гостиничном номере, — поставил антиаппарационный барьер, когда вошел в здание. Именно так я и понял, что что-то случилось.

Лили была поражена. Да, она знала, что некоторые чувствуют, когда рядом кто-то колдует, и этому можно научиться, но сама так не умела. Даже когда напрягалась изо всех сил и точно знала, какое заклинание ждет.

— Как же нам быть? — торопливо прошептала она и послала вперед Гоменум ревелио. — Там в коридоре еще четверо...

— Я позабыл, что Люциус все-таки не идиот, — это прозвучало как нечто среднее между шипением и рычанием; лицо Северуса было яростным и вместе с тем сосредоточенным. — Он сказал им про чары Троекратного возвращения, этот ебучий... Слушай, брось-ка дверь, помоги достать того осла за окном.

Он выпустил еще один веер Ступефаев, и, когда волшебник на метле дернулся в сторону, чтобы от них увернуться, Лили врезала по нему собственным оглушающим заклятьем. Попала — тот камнем полетел вниз, и она поморщилась... да, тут всего второй этаж, но все равно можно запросто сломать шею, а эти Пожиратели — или как их сейчас называют — не больно-то рвутся помогать товарищам, до того же Малфоя никому и дела нет...

Как только первый был выведен из строя, в комнату тут же залетел второй — Северус оглушил его куда быстрее, чем предыдущего, потому что внутри не хватало места для маневра. Этот... Пожиратель Смерти, наверное? — грохнулся на кровать, но тут к схватке подключился третий и пальнул через окно целой очередью заклятий. Попал в стену — сверху посыпалась штукатурка, Лили пригнулась — и вдруг ее схватили за воротник и дернули вверх, в волосах запуталась чья-то рука... Мгновение — и под ногами исчезла опора, Пожиратель пытался затащить Лили к себе на метлу — вывернуться не удалось, ее рванули за волосы — от боли на глаза навернулись слезы... ох, только бы суметь проморгаться и стукнуть его чем-нибудь...

Толчок — в нее что-то врезалось, и мир завертелся вокруг, переворачиваясь с ног на голову, а в глазах замелькали вспышки: желтый-красный-лиловый-белый... Что-то зазвенело, звук удара, сдавленное восклицание — заклятье прошло совсем рядом, подняло волосы дыбом и послало по спине волну мурашек, и Лили брякнулась на того волшебника, который валялся между кроватями без сознания, а заклинания продолжали шипеть и потрескивать у нее над головой...

Она вслепую зашарила впереди, чувствуя под пальцами только чужие безвольные ладони, и наконец нащупала палочку; на четвереньках подползла к кровати и заглянула между ножек. В глубь комнаты продвигались сразу двое; Лили увидела две пары ног, вытянула руку и прицелилась в того, что справа... Петрификус — и противник рухнул как подкошенный; второй развернулся, чтобы укрыться в коридоре, но она успела раньше.

И в комнате стало тихо.

— Северус? — садясь, позвала Лили.

У ее ног — тот упавший летун, по-прежнему в забытьи... Люциус Малфой кулем валялся на полу... на пороге куча мала: трое волшебников лежали вповалку — их отшвырнуло в сторону коридора...

И никаких следов Северуса.

Сердце тревожно забилось. Она лихорадочно наколдовала Гоменум ревелио, но пришел только слабый отклик: женщина, в нескольких метрах от двери, в обмороке... должно быть, та маггла. Точно не Северус. Лили подбежала к окну и повторила заклинание, направив его на мокрую траву внизу... четверо, в сознании только один — мужчина...

— Северус! — закричала она.

В темноте загорелся огонек Люмоса — отблески подсветили лицо Северуса, заостряя его резкие черты. Он задрал голову:

— Ты ранена?

— Нет-нет, — она высунулась из окна, оглядела стену — как же тут спуститься... ага, вот: водосточная труба!

— Ты что творишь? — воскликнул Северус; Лили как раз забралась на подоконник и потянулась к своей цели. — Черт побери, если хочешь вниз — возьми метлу!

— Да ну ее в пень! — откликнулась она и уцепилась за трубу, нащупала ногой металлическую скобу, которой та крепилась к стене, и полезла вниз, наплевав на ободранные ладони... чуть-чуть просчиталась с расстоянием, слишком рано разжала руки и приземлилась на задницу. На улице шел дождь, и, должно быть, уже давно: трава пропиталась влагой, и с неба, из темных туч, сыпались капли — бежали по лицу, по голым рукам... Сзади на штаны налипла грязь — Лили это ясно чувствовала, а когда попыталась подняться, то испачкала еще и колени. Северус стоял рядом — в правой руке палочка с Люмосом, сам весь бледный, с разбитой губой и наверняка в свежих синяках, незаметных в этом пятнистом сумраке.

— Гриффиндорцы... — начал было он.

Лили обняла его за шею и поцеловала.

Этот миг казался бесконечно кратким, и в то же время не имел ни начала, ни конца; она прижималась к Северусу, чувствуя все разом: тепло и холод, движение и покой, панику и облегчение; будто щелкнул фотоаппарат, выхватывая кадр из ее жизни, и заставил ее замереть в этом мгновении.

А затем появились и другие ощущения, выстроились в цепочку перед мысленным взором: Северус застыл и весь напрягся — стал как металл, как лед, как камень. Она чуть-чуть промахнулась — поцелуй пришелся не в губы, а в краешек рта; Лили разлепила веки и уставилась на Северуса — глаза в глаза...

Вниз, вниз — падала в поток воспоминаний, их было так много, и они сменялись с такой скоростью, что разобрать ничего не удавалось... сплошные обрывки: какие-то пейзажи, люди, звуки... И эмоции — они хлынули на нее, хлынули в нее, как приливная волна, такая мощная, что захлестнула ее и поглотила — больше никакой Лили, только щепка, которую несет по океанским просторам, швыряя от гребня к гребню...

А затем ее схватили за плечи — руки Северуса; он оттолкнул ее от себя, и связь разорвалась — словно волна разбилась о берег. Лили пошатнулась; захлебывалась, хватая ртом воздух, и все внутри вертелось как безумное, причем во всех направлениях сразу.

— Вот черт, — у нее ослаб голос, а ноги подкосились — руки Северуса соскользнули с плеч, он пытался подхватить ее под локти, но Лили мешком осела на траву и едва не утащила его за собой.

— Ты зачем, — он говорил отрывисто и с трудом, будто только что пробежал пятисотметровку, — это сделала?

— Я подумала, они тебя убили или еще что, — она так обессилела, точно и сама перезанималась спортом; прижала руку к груди, чтобы успокоиться и унять сердцебиение. Северус тогда сказал, что всегда злится, просто обычно не показывает, насколько именно... Неужели этот напор эмоций его обычное состояние? Как же он не сходит с ума? Лили никогда не испытывала столько всего и сразу.

Его дыхание было шумным и сбивчивым — Северус стоял над ней, согнувшись пополам, и пытался его восстановить; через несколько глотков воздуха заставил себя выпрямиться.

— Уходим, — выдавил он через силу. — Сейчас тут будут силы правопорядка; столько магии среди магглов не пропустят даже эти олухи. Ты можешь идти?

— Вроде бы да, — она оттолкнулась от земли — сначала поднялась на колени, и только затем на ноги. Северус протянул ей руку, но как-то странно — будто не хотел, чтобы она упала, но в то же время и не давал до себя дотронуться.

— Тогда пошли, — резко проронил он и отвернулся.

Она шла за ним по сырому саду; остановилась у калитки в железной ограде, за которой начинался переулок. Северус перелез на другую сторону, и Лили вслед за ним, и только-только они успели свернуть за мусорный контейнер с закрытой крышкой, как вдруг там, откуда они только что ушли, один за другим стали раздаваться хлопки аппарации, а потом замерцали вспышки заклинаний, заплясали высоко на стенах окрестных домов, отражаясь в мокрых кирпичах.

— Вовремя это мы, — заметила Лили и зябко поежилась — она осталась без куртки, а горячка боя начала спадать.

Сверху обрушилась влажная шерстяная ткань — Северус снял пальто и набросил на нее.

— Но... — начала было она.

— Не глупи, — сказал он. — На мне хотя бы рубашка с длинными рукавами.

Лили больше не стала спорить и настаивать — молча натянула пальто, машинально отметив, что голос Северуса стал другим: больше никакой холодной отстраненности, изменилось даже произношение — прорезался северный акцент.

— Сев... — полушепотом заговорила она.

— Валим отсюда, — коротко бросил он. — За мной и ни звука.

"И разумеется, когда говорить станет можно, ты уже возьмешь себя в руки — удобно, правда?" — мрачно подумала она, хотя в душе и знала, что он совершенно прав, — а потому запахнула пальто и заторопилась за ним, мысленно извинившись за то, что перепачкала его одежду.