Очерки жизни и быта нижегородцев XVII-XVIII веков - Дмитрий Николаевич Смирнов
Но однажды зимой 1765 года возвратился купец домой не в обычный час. Первая нашлась нянюшка: подняла перину на девичьей постели и толкнула туда оробевшего парня. Поправили одеяло и встали перед дверью как ни в чем не бывало. Вошел старик, уселся на кровать и повел с дочерью долгий задушевный разговор. Наконец перекрестил старик свою дочь на ночь и отправился к себе. Когда замерли отцовские шаги, кинулись нянюшка с Настей к постели, подняли перину и замерли… Гаврила лежал мертвый.
Час прошел в оцепенении. Обдумывая горькое положение, пришли к мысли скрыть труп. Но куда и, главное, как вынести? Нужны сильные мужские руки. Решились подкупить за деньги верзилу Ивана, осокинского дворника. За 20 рублей согласился детина вынести труп в мешке на Волгу и сбросить в прорубь. Получив деньги, каких никогда в своих руках не держал, загулял Иван. Через две недели проспался, пришел домой и… попросил еще. Дали… И еще дали… И — еще. А там пошло… Когда однажды отказали, пригрозил Насте: «Открою все — на каторгу пойдешь…»
Началась для девушки жизнь, полная страданий и муки. Стыд и страх заглушали намерение открыть все отцу. А требования парня становились все более дерзкими. Когда отданы были все до последнего отцовы подарки, пришлось взамен денег дарить вымогателю свои ласки.
Прошел год, нянюшка умерла, еще горше пришлось бедной Насте. Прокучивая заработки в покровском кабаке, по-местному Облупе, спившийся вымогатель вызывал на пирушки хозяйскую дочь, заставляя ее плясать перед пьяными собутыльниками. Однажды, выждав случай, когда злодей с полдюжиной своих дружков, мертвецки напившись, свалился спать под кабацкими лавками, она выскользнула вон и, подперев лопатой дверь, зажгла с четырех углов Облупу. Дело было глухой ночью. Сбежавшийся народ нашел кабак, охваченный пламенем.
Наутро, растаскивая остатки бревен, горожане откопали в пепле восемь обуглившихся трупов. Около пожарища бродила простоволосая, с безумным взглядом, помешавшаяся женщина. Присудили Настю к кнуту и каторге, но приговор не приводили в исполнением что возьмешь с безумного человека? Временами сознание возвращалось к ней, и она тогда рассказывала окружающим о своей горемычной судьбе.
День приезда Екатерины II в Нижний как раз совпал с моментом такого просветления ума Осокиной. Кто-то из добрых людей написал прошение, другие вытолкнули ее из толпы к царской коляске… Прошение оказалось в руках императрицы.
Трудно сказать, чем именно руководствовалась в своем решении Екатерина, — возможно, что в присутствии многочисленных иноземных гостей и собственных подданных хотелось ей прослыть внимательной к просьбам подданных, но приказала она отменить первоначально вынесенный приговор. Губернатору Аршеневскому был отдан приказ: прекратить судебное преследование Осокиной, передав ее на попечение местных монахинь.
21 мая «высокая путешественница» посвятила приему нижегородских знатных, богатых и чиновных горожан, одновременно поручив губернатору представить себе «достойнейших» из обывателей.
В числе представленных императрице жителей был нижегородский мещанин Иван Кулибин — сын хлебопашца пригородного села Бора.
Петр Кулибин, записавшись при Елизавете в посад города Нижнего, открыл в мучном ряду хлебную торговлю. Первенца Ваню, родившегося 10 апреля 1735 года, небогатый мучник заставлял с юных лет сидеть при лавке и помогать ему. Мальчик питал отвращение к торговле. Однажды он, будучи двенадцати лет, вспомнив раннее детство и жизнь у борской речки Везломы, играючи, соорудил на ручье в Успенском овраге водяную меленку. Вертелось деревянное колесо, приводя в движение два жернова, вытесанные из камней, найденных в том же овраге. Зрители, большие и малые, обступя толпой детскую забаву, выражали неподдельное восхищение.
Проходивший мимо старик Кулибин, застав сына «не у дела», пинком ноги разрушил баловство и за вихры потащил непутевого Ивана «на место». Однако мальчик следующей ночью восстановил сооружение и торжественно притащил в лавку горсть смолотой из зерна муки.
Строгий отец, заметив способности сына, отдал его в учение дьячку приходской Успенской церкви. Спустя некоторое время Иван удивил окружающих новым искусством в механическом «рукомесле». Наискосок от усадьбы Кулибиных, располагавшейся по склону Успенской горы, стояла Рождественская церковь, сооруженная именитыми купцами Строгановыми. Установленные в верхнем ярусе колокольни сложные часы-куранты бездействовали уже более десятка лет.
Изумлению горожан не было предела, когда однажды с колокольни раздался громкий бой курантов, сопровождаемый мелодией русского гимна. Замысловатые музыкальные часы, сконструированные в свое время приезжим ученым-архитектором, разобрал, починил и пустил в ход пятнадцатилетний мальчик Кулибин.
Слава побежала по городу. Нижнебазарный торговец Микулин принес Кулибиным неисправные деревянные стенные часы и полушутливо сказал: «Почини, Ваня!» Юноша сумел исправить часы, а затем, имея перед собой образец, попытался сделать такие же новые. После нескольких неудачных попыток (детали он вырезал перочинным ножом) удалось получить вполне удовлетворительный «ходовый ярус». Сработанные часы не замедлил купить кто-то из соседей по улице.
Через полгода у Вани Кулибина была довольно обширная клиентура среди нижегородцев, нуждавшихся в ремонте стенных часов. Однажды купец Костромин доверил молодому часовщику для починки карманные часы, по-тогдашнему «луковицу». И «луковицу» починил смекалистый юноша. От заказов не стало отбоя. Уважение заказчиков возросло настолько, что юношу стали звать вместо Вани и Ванюши полным именем, а некоторые даже величали Иваном Петровичем.
Один из новых заказов заставил 18-летнего «Ивана Петровича» призадуматься. Перед ним были «часы с кукушкой». Этот забавный механизм привозили в Россию заграничные купцы.
Кулибин быстро разгадал секрет поющей кукушки. Через месяц в городе «куковали» многочисленные птички, сработанные руками часовщика-самоучки.
Соединяя занятия торговлей с часовым ремеслом, Иван находил еще время учиться. На его счастье, к этому имелись благоприятные условия. Петр I оставил технической науке в России довольно богатое книжное наследство: книги и учебники по физике, гидравлике, механике, оптике и прочие.[80] Такие книги, конечно, попадали и в Нижний Новгород — центр речного судостроения. Особенно популярна была тогда в России книга, напечатанная в 1720 году в Москве «Осмь книг о изобретателях вещей». В этом обширном переводном с немецкого языка издании перечислялись и объяснялись мировые изобретения и открытия с прибавлением биографических сведений об их авторах.[81]
В 1722 году вышла из печати в Петербурге и быстро разошлась по стране книга русского автора Скорнякова-Писарева «Практика художества статического или механического». В ней давалось много советов начинающим механикам. Определенно известно, что любимой
