Белая Богиня - Роберт Грейвс
«Dic mihi quae est illa res quae caelum, totamque terram replevit, silvas et sirculos confringit… omnia-que fundamenta concutit, sed nec oculis videri aut [sic] manibus tangi potest.
[Ответ] Ventus»[33].
Здесь невозможно ошибиться. Однако, поскольку этому изречению Талиесина не предпослан формальный императив «Dychymig Dychymig» (загадай загадку) или «Dechymec pwy yw» («Отгадай, что это»)[34], то комментаторы просто отказываются интерпретировать его как загадку. Некоторые полагают, что это таинственный набор бессмысленных словес, некий средневековый опыт в жанре нонсенса, предвосхищающий Эдварда Лира и Льюиса Кэрролла и призванный насмешить читателя. Другие придерживаются мнения, что ему все-таки свойствен какой-то мистический смысл, связанный с друидическим учением о переселении душ, но смиренно признают, что им его не разгадать.
И тут я должен попросить извинения за свое безрассудство, ведь я избрал тему, заниматься которой, возможно, не имею права. Я не валлиец, в лучшем случае я могу считать себя почетным валлийцем, так как ел лук-порей в День святого Давида, когда служил в полку Королевских валлийских стрелков[35]. Хотя я с перерывами прожил в Уэльсе несколько лет, я не владею даже современным валлийским, и я не историк-медиевист. Однако мое призвание – поэзия, и я согласен с валлийскими менестрелями, что первый дар, который судьба приносит поэту, – знание и постижение мифов. Однажды, когда я мучительно старался понять, в чем же заключается тайна древневаллийского мифа «Битва деревьев» («Câd Goddeu», «Кад Коддай»), в котором Араун, владыка Аннуна («Неизмеримой Бездны»), выступил против двух сыновей богини Дон, Гвидиона и Аматона, я испытал озарение, подобное выпавшему на долю Гвиона из Лланвайра. Из котла вылетели несколько капель волшебного зелья, дарующего вдохновение, и я внезапно осознал, что если снова возьмусь расшифровывать загадку Гвиона, которую не перечитывал со школьной скамьи, то увижу в ней какой-то новый смысл.
Битва деревьев «началась по вине чибиса, оленя и пса из Аннуна». В древневаллийских «Триадах», собрании нравоучительных или традиционных афористических сентенций, каждая из которых основана на сходстве трех понятий, битва деревьев названа «одной из трех потешных битв Британии». А «Повесть о Талиесине» включает в себя длинную поэму, или несколько поэм, объединенных под названием «Битва деревьев» («Câd Goddeu»), которые кажутся не менее бессмысленными, чем «Поэма о Талиесине», ибо их фрагменты сознательно перетасовали. Привожу поэму в переводе Д. В. Нэша, выполненном в середине Викторианской эпохи и хотя, насколько мне известно, не заслуживающем доверия, но единственно доступном мне в настоящее время. Оригинал написан короткими рифмующимися строками, причем одна рифма повторяется на протяжении десяти – пятнадцати строк. Из них в поэму, давшую название всей «сборной конструкции», непосредственно входит менее половины, и их необходимо скрупулезно вычленить из пестрого целого, чтобы объяснить их связь с загадкой Гвиона. Запаситесь терпением!
Câd Goddeu (Битва деревьев)
Каких только обличий я ни принимал,
Прежде чем обрел подходящий облик.
Я был узким лезвием меча.
(Я поверю в это, когда узрю его пред собою.)
5 Я был каплей в воздушной стихии.
Я был сияющей звездой.
Я был словом, написанным в книге.
Изначально я был книгой.
Я был светом лампады.
10 Полтора года.
Я был мостом
Через трижды двадцать рек.
Я взмывал в поднебесье орлом.
Я был ладьей в море.
15 Я был полководцем в битве.
Я был завязкой на свивальнике младенца.
Я был мечом в руке.
Я был щитом в сражении.
Я был струной арфы,
20 На целый год заключенной колдовством
в пену на воде.
Я был кочергой в огне.
Я был деревом в лесной чаще.
Нет ничего, чем бы я ни побывал.
25 Я сражался, хотя и мал был,
В битве, именуемой Годдай Бриг,
На глазах властителя Британии,
Повелевающего множеством кораблей.
Жалкие барды притворяются,
30 Они притворяются ужасным чудовищем,
Стоглавым,
Одна кровопролитная битва
У корней языка,
А другая —
35 В глубине мозга.
Жаба, лядвеи коей
Усеяны сотней когтей,
Пятнистый змей с гребнем на спине,
Наказующий во плоти
40 Сотни душ за грехи.
Я был в Каер Февэннедд,
Туда устремились травы и деревья.
Их видели странники,
А воины дивились
45 Возобновлению боев,
Подобных тому, к которому подстрекал Гвидион.
К небесам,
И к Христу, Всемогущему Господу,
Возносят они мольбы
50 О спасении.
Если бы Господь ответил,
Посредством заклинаний и магического искусства,
Примите облик главных деревьев,
Постройтесь для битвы
55 И удержите от сражения
Неопытных воинов.
Когда на деревья наложили заклятье,
У них появилась надежда
Отвратить от себя коварный замысел,
60 Вырваться из окружения огней…
Лучше приходится тем трем, кто в полном согласии
Веселится в тесном кругу,
Пока один повествует
О Всемирном потопе,
65 И распятии Христа,
И близящемся дне Страшного суда.
Ольховые деревья в первом ряду
Бесстрашно бросились на врага.
Ива и рябина
70 Медлили стать в строй.
Слива – дерево,
Которое невзлюбили люди.
Такова же и мушмула,
Изнемогающая от тяжкого труда.
75 Бобы, скрывающие под своей сенью
Сонмы призраков.
Малиною
Не насытиться.
Укрыты от бед надежно
80 Бирючина и жимолость,
А в свое время и плющ.
Храбро бьется утесник.
Вишней пренебрегли.
Береза, хотя и великолепна,
85 Поздно явилась на поле брани;
Однако не из трусости,
А из-за богатырского роста.
Облик… —
Поистине дикарский и варварский.
90 Сосна в суде,
Несравненная воительница,
Восхваляемая мною
В присутствии королей,
Вязы – ее подданные.
95 Она ни на фут не отступает,
Но бросается в гущу сражения,
Там
