Пять прямых линий. Полная история музыки - Эндрю Гант
Деньги и коммерция впустили алкоголический блюзовый стиль Ма Рейни и Бесси Смит в дома белых людей, где был фонограф (хит Бесси Смит 1923 года «Down Hearted Blues» спас компанию «Коламбия Рекордс»), и на дороги благодаря Ассоциации по продаже билетов театральных владельцев (Theater Owners Booking Association, или TOBA, также известной как Tough on Black Artists или Asses[1447]). Их музыка повествовала о нищете, неграмотности и насилии, но также о веселье и сексе. Сестра Розетта Тарп, родившаяся в семье собирателей хлопка в Арканзасе в 1915 году, своей манерой игры на гитаре в блюзовых госпелах вроде «This Train» предвосхитила рок-н-ролл.
Диаспора Нового Орлеана подалась на север, в первую очередь в Чикаго: The Original Dixieland Jazz Band, Кинг Оливер, Кид Ори, а также «квалицированный создатель оригинального новоорлеанского стиля» и «первый подлинно джазовый композитор» Джелли Ролл Мортон[1448]. Первыми великими солистами джаза были Сидни Беше («гениальный артист»[1449], утверждал дирижер Эрнест Ансерме, называвший манеру игры Беше «вероятно, магистральным путем, которым затем последует весь мир»[1450]) и трубач Луи Армстронг, возглавивший сессии звукозаписи знаменитых Hot Five и Hot Seven в Чикаго в 1925 году[1451]. Как и в случае с другими музыкантами, в биографии Армстронга множество туманных деталей и барочных приукрашиваний грубой действительности, что в случае Армстронга нашло отражение уже тогда, когда он в возрасте семи лет продавал уголь проституткам и был отослан 12-летним в новоорлеанский Дом для цветных беспризорников за то, что выстрелил из ружья в своего приемного отца. Он также утверждал, что изобрел бессловесную манеру джазового пения, известную как «скэт», когда на звукозаписывающей сессии уронил листок с текстом: так это или нет, но его прогрессивный вокальный стиль до сих пор оказывает влияние на джазовых певцов. Армстронг возглавил джазовый мир, прожив достаточно долго для того, чтобы потеснить в мае 1964 года в американских чартах The Beatles своей версией «Hello, Dollly!».
Если в Новом Орлеане из испанских, африканских, креольских влияний и манеры музыки госпел был синтезирован джаз, то Чикаго смешал вместе «черный джаз, белый джаз, горячий джаз, сладкий джаз, новоорлеанский джаз и диксиленд», согласно списку, составленному историком джаза Тедом Джиойей[1452]. Это понятие стало уже охватывать и популярную музыку, и сладкий джаз в классическом стиле Гершвина и бэндлидера и аранжировщика Пола Уайтмена, что можно увидеть в первом полнометражном звуковом фильме 1927 года «Певец джаза». Самые разные певцы, такие как Джек Тигарден, Бинг Кросби и Фэтс Уоллер, предпочитали упрощенную манеру пения. В джазовом братстве появились свои аутсайдеры, такие как трубач-интеллектуал Бикс Байдербек, а также его коллега и другой пионер кул-джаза, тромбонист Фрэнк Трамбауэр, который, в отличие от Байдербека, пил мало и после концерта собирался и шел домой к семье.
Третьим ключевым городом в истории джаза был Нью-Йорк. Гарлемские rent parties[1453] пригашали музыкантов, чтобы поднять цену за вход, но этот мир был скрыт от взоров мейнстрима: «Многие из нас, артисты и музыканты, смутно слышали, что где-то происходило что-то восхитительное, – говорил Кэб Кэллоуэй, – но напрямую мы не принимали участия»[1454]. Автор чарльстона Джеймс П. Джонсон был пионером страйдовой манеры игры на фортепиано[1455], производной от регтайма и ставшей основным компонентом техники его учеников, Дюка Эллингтона, Фэтса Уоллера и страйдового виртуоза Арта Тейтума. Эллингтон, а также пианист и аранжировщик Флетчер Хендерсон, сочиняли умелую оркестровую музыку, добавляя к ней вокал Эллы Фицджеральд и танцоров клуба «Коттон»: Гарлем создал биг-бэнд.
Биг-бэнды превратили джаз в свинг. Среди оседлавших модную волну бэндлидеров были Гарри Джеймс и драчливые братья Дорси, давшие старт карьере самой, вероятно, крупной звезды, Фрэнка Синатры, а также один из самых любознательных, обладавших исключительной стилистической широтой и работящих музыкантов во всей истории джаза, кларнетист, который записывал Моцарта и заказывал музыку Бартоку, король свинга Бенни Гудмен.
В других городах тоже кипела жизнь. Канзас-Сити дал джазу пианистку и композитора Мэри Лу Уильямс и еще одного музыканта, причислявшего себя к джазовой аристократии, Уильяма «Каунта» Бейси. Вокалисткой ансамбля Бейси в конце 1930 годов была дерзкая, уязвимая, поющая горловым звуком певица из Балтимора, чья автобиография открывается классической фразой: «Мама и папа были всего лишь парой детей, когда поженились. Ему было восемнадцать, ей шестнадцать, а мне три», Билли Холидей[1456]. Прозванная Леди Дей бывшим жильцом ее матери, саксофонистом Лестером Янгом (которого она, в свою очередь, называла «През»[1457]), Холидей выразила боль трудного детства и не менее трудной взрослой жизни в таких песнях, как «Strange Fruit», вышедшей в 1939 году, жуткой истории о линчевании.
Еще дальше, в Париже, где формировался неоклассический джаз, в середине 1930 годов играл коллектив Quintette du Hot Club de France, возглавляемый джазовым скрипачом Стефаном Граппелли и гитаристом Джанго Рейнхардтом, виртуозно владевшим инструментом несмотря на то, что после пожара в цыганском караване у него практически не работали два пальца.
Великая американская песенная книга
Джаз встретился с поп-музыкой Tin Pan Alley на Бродвее. Облик репертуара, известного в истории как Великая американская песенная книга, определили четыре великих музыканта: Ирвинг Берлин, Джордж Гершвин, Джером Керн и Коул Портер.
Ирвинг Берлин прожил дольше всех из четверых: он умер в 1989 году в возрасте 101 года. Он учился своему искусству с юных лет, будучи иммигрантом, пытающимся заработать на жизнь на Tin Pan Alley; его музыка содержит радостную упругость мелодий ранних сочинителей, таких как Джордж М. Коэн («Over There»), соединенную с нежной мелодичностью («When I Lost You», написанная на смерть его первой жены в 1912 году от тифа, которым она заразилась в медовый месяц), мотивы его еврейского наследия, звуки стилей, актуальных в его время («Alexander’s Ragtime Band», его первый грандиозный хит) и сдержанную изощренность («Puttin’ On the Ritz» одна из немногих песен того времени, где куплет написан в мажоре, а припев в миноре). Ирвинг Берлин так и не выучился читать ноты.
Берлин сам писал слова к песням. Для Джорджа Гершвина это делал его брат, Айра, в соавторстве с которым тот создал песни, полные гармонической
