Лесная гвардия - Сергей Иванович Зверев
– Там! Патрули ходят. По два человека. Солдаты. С автоматами.
Василич прохрипел, согнувшись под тяжестью самодельного клина:
– Уходим в лагерь.
Александр заупрямился:
– Собаки с ними есть?
Игорь отрицательно покачал головой.
Лейтенант предложил:
– Давайте переждем в кустах и найдем другой брод. Они, скорее всего, идут осматривать пути перед важным составом. Если бы искали нас, то пустили бы собак.
Капитан замешкался, тяжелый клин давил на плечи, мешал думать. Уже стала слышна немецкая речь – короткие резкие оклики офицера. Они не успевали вернуться в глубину леса: слишком близко немецкие солдаты, через деревья могут заметить уходящие силуэты. Романчук с трудом удерживал клин, и Канунников принял решение сам. Он одними глазами указал на густые заросли, что шли внизу склона вдоль берега реки:
– Уходим туда.
Бойцы отряда ринулись по пологому откосу вниз. Саша перехватил груз, они вдвоем с Василичем почти бегом стащили тяжелую железяку вниз и рухнули в изнеможении в густые кусты. В последний момент не удержали лямки, и увесистый груз с размаху ударил по ноге Никодимова. Тот дернулся от боли, скрючился и зажал себе рот руками, чтобы не издать крик. Сквозь грязную ткань штанины проступила кровь, стопа неестественно вывернулась. Несчастный задергался в судорогах от боли в сломанной конечности.
Лиза подползла к нему и положила руку на плечо, будто умоляя сдержаться – не крикнуть, не выдать своих товарищей немцам, которые, судя по топоту сапог, подходили к берегу.
Шум был все ближе. Канунников слышал, как шуршит под сапогами опавшая листва, как бряцают немецкие автоматы. Гаркнул офицер – и отряд начал шумно переходить по остаткам мостика через речушку. Хлюпанье воды, шум брызг. Время тянулось для партизан невыносимо долго, казалось, что от напряжения сейчас кто-нибудь из них не выдержит и выдаст себя движением или слишком громким дыханием.
«Там ведь Франтишек и Сорока в лесу, – мелькнула испуганная мысль. – Вот кто может все испортить. Поляк слишком нерасторопный, а особист слишком трусливый, чтобы быстро найти укрытие от патруля».
Саша обернулся к Василичу, который, видимо, был обеспокоен той же мыслью, и чуть слышно прошептал:
– Патруль заметит яму.
Капитан растерянно замотал головой – не знаю, как им помочь. Рядом с ним взметнулась светлая грива. Это Зоя решительно приподнялась от земли, дернула круглым подбородком в сторону железной дороги, виднеющейся за деревьями.
Сенька бросился к ней, безмолвно ткнул пальцем в две фигурки на тропе на том берегу – нацисты оставили охрану, не ходи, опасно! Но своенравная девушка стряхнула его руку, сверкнула глазами, в два шага спустилась к глубокой застойной воде и вдруг по-русалочьи, бесшумно нырнула с головой в воду между камышами и исчезла в ледяных перекатах. Только светлая лента волос промелькнула под прозрачной толщей.
– Вода ледяная, это же невозможно. – Александр и сам не заметил, как прошептал это вслух.
Немцы на другом берегу плывущую под водой Зою не заметили. Она преодолела неглубокий брод за пару минут, обогнула оставшиеся опоры моста. Когда на другой стороне реки в сотне метров от настороженного немецкого патруля шевельнулись камыши, все выдохнули с облегчением. Зоя добралась и сейчас сможет предупредить Сороку и Франтишека об опасности.
Канунников повернулся к командиру отряда – что же им делать теперь, как выбраться из ловушки? Тот хмурился, прикидывая расстояние до патруля. Ползком они еще могли бы выбраться из кустов и скрыться в лесу, но только не с тяжелым «башмаком». Самое страшное, что такое промедление не даст времени для подготовки, они могут не успеть установить клин на рельс. Неужели отменять операцию?
Капитан метнул взгляд на окоченевшего от боли бледного Валентина Никодимова. Инженер распластался на земле, вцепившись руками в камни, чтобы сдержать стон, его нога с каждой минутой наливалась адской пульсирующей болью.
Василич повернулся к жене, но та его опередила.
– Я оттащу его обратно в лагерь. Там есть бинты и лекарство. Сделаем перевязку. А вы, – она не отводила решительного и в то же время умоляющего взгляда, – не останавливайтесь. Немцы осмотрят пути и уйдут. Не останавливайтесь. Вы должны… Ради всех, ради нас.
Муж стиснул зубы, снова заострился лицом и кивнул в знак согласия. Повернулся к остальным:
– Потащим клин ползком. Надо найти мелководье для перехода на тот берег.
Лиза тем временем оторвала рукав на рубахе Валентина и крест-накрест зафиксировала его стопу, шепча над самым ухом:
– Терпи, терпи, мой хороший. На вот. – Она положила ему между зубами небольшую щепку. – Зажми, что есть силы. Потерпи. Я тебе помогу.
Она подхватила мужчину под мышки, вытянулась всем телом и поползла, двумя руками подтягивая изнуренного Никодимова. Оставшиеся, будто бурлаки, впряглись в лямки, так же вытянулись на земле среди зарослей и поползли, волоча за собой металлическую деталь.
Игорь полз чуть впереди, не сводя глаз с немецких стрелков. Те лениво переминались с ноги на ногу, посматривали на ленту реки, на колыхание камышей.
Шевелящиеся ветки привлекли их внимание, один из солдат застыл, внимательно всматриваясь в зелено-коричневую массу. Перепуганный Игорь зашипел:
– Батя, они сюда смотрят! Заметили.
Измученный, весь в испарине, Василич обмяк с лямкой в руке:
– Стойте! Нельзя двигаться дальше!
Партизаны замерли, растерянные, как двигаться дальше – непонятно. Вдруг раздались выстрелы, Игорь дернулся и упал. Отец кинулся к нему и зажал рукой рот:
– Тише, нельзя кричать.
Мальчик метался на его руках, извивался от боли в рассеченной пулей руке, откуда тонкой струйкой вытекала кровь. Канунников приполз на помощь, прижал ноги мальчишки к земле. Но было поздно – патруль начал спускаться с пригорка к реке, выставив вперед стволы автоматов.
У Александра будто перемкнуло что-то в голове, он не мог допустить ошибки в последний момент. Выхватил у Лещенко автомат, он съехал к воде и замер в зарослях ивняка. Наверху его товарищи затаили дыхание.
Немцы настороженно крутили головами, пытаясь понять, что происходит в кустах. Канунников наклонился, сделал небольшой глоток, чтобы промыть горло, затем протяжно крякнул – громко, во всю мочь, отчего усатый пожилой немец хохотнул и толкнул молодого напарника в бок:
– Ja, es gibt einen Erpel. Es wird Ente zum Abendessen. Halt![9]
Он сунул молодому свой автомат, стащил сапоги, подвернул штаны и уверенно двинулся к зарослям, растопырив в стороны длинные руки. Как только он вплотную подошел к веткам, Канунников присел почти до пояса, вытянул руки под водой, ухватил фрица за голую икру и с силой дернул на себя. Немец неловко взмахнул руками, качнулся
