Павел Ефремов - Стоп дуть! Легкомысленные воспоминания

Матроса из боцманской команды, ответственного за ограждение рубки, наказали в узком кругу. Меня же доктор заверил, что если бы не выпитый на посошок спирт, то, скорее всего, я бы с ним уже не разговаривал.

Кстати, после моего «одиночного» плавания он не поленился и замерил температуру забортной воды. Что же, минус два, не так уж и много.

Голые погоны

Каждый военнослужащий должен постоянно заботиться о чистоте тела, опрятности и исправности одежды.

Есть недалеко от столицы Северного флота такое местечко — Щукозеро. Ничем не примечательная дыра, где, кроме пары десятков домов, птицефабрики и складов доблестной морской пехоты, ничего нет. И было бы Щукозеро рядовым населенным пунктом среди других, если бы не одно обстоятельство. Находилось в нем еще одно учреждение, делавшее имя поселка известным всем подводникам-североморцам, а особенно матросам. Некий Дом отдыха. И отдыхали в нем после славных дальних походов не офицеры и мичманы, а именно военнослужащие срочной службы. В те уже далекие времена страна победившего социализма ни шатко ни валко, но старалась заботиться об отдыхе не только генералов и адмиралов, но и низших чинов.

А посему в получасе езды от Североморска был воздвигнут небольшой, но довольно уютный комплекс, состоящий из трехэтажной казармы с четырех-, шестиместными номерами и культурно-оздоровительный блок с бассейном, спортзалом, кинозалом, библиотекой, сауной и другими удовольствиями. Место было выбрано на редкость удачно. По тактическим соображениям. Матросская самоволка исключалась на 99 %. С одной стороны — казарма морской пехоты, в нее и за деньги не пойдут. С другой — тундра. Летом болото по шею, зимой снега по горло. Не разгуляешься. Напротив — склады с угрюмыми морпехами на вышке. И только в одном месте можно было исхитриться и выскочить в поселок, но и там от скудности населения каждый новый человек, да еще и в матросской форме, вызывал законные подозрения, и добрые люди немедленно оповещали дежурную службу Дома отдыха обо всех праздношатающихся моряках. Дальше водворение подзагулявших матросов за забор было уже делом техники. А сбежать в Североморск было совершенно невозможно: проинструктированные водители рейсового автобуса наотрез отказывались сажать срочную службу без сопровождения в машину. Такая атмосфера гасила у матросов все низменные инстинкты, и им оставалось только есть, спать, гонять в баскетбол и плескаться в бассейне, попутно залечивая дырявые зубы и прочие походные недомогания в санчасти.

А еще, как положено в Вооруженных силах, рядовому составу и в бою и на отдыхе необходим начальник. Старший. Вот и отправляют с ними вместе в Дом отдыха пару человек. Офицера и мичмана.

В тот раз из автономки мы вернулись в начале февраля. Пока суд да дело, прошел месяц-другой, и наконец в конце марта командование решило премировать экипаж сдачей корабля и очередным отпуском. Матросов было решено спихнуть на Щукозеро, а за это время отремонтировать силами мастеровых мичманов казарму. Сказано — сделано! Но понадобился старший. Офицеры все, как один, наотрез отказывались. Даже в обмен на десять суток к отпуску. Вот делать нечего, почти три недели портянки нюхать! А я поразмыслил-поразмыслил и пришел к выводу о недальновидности офицерской массы. Уйти в отпуск на три недели позже значило захватить большую часть лета, да плюс еще десять дней. Короче, отказываться от предложения командира я не стал и сразу согласился, чем заработал еще пять дней сверху. Командиру жуть как не хотелось кого-либо назначать, а тут я, и без вопросов.

Почти одновременно с нами, парой дней позднее, на базу отдыха заехал еще один экипаж. Тактической торпедной лодки из Западной Лиццы. Это она сопровождала все три месяца наш ракетный крейсер на просторах северной Атлантики. А встретились только здесь. Старшим у них был великовозрастный и заматерелый комдив раз. Капитан 3 ранга Юра Багров. Балагур и говорун. Возраст — от сорока и в бесконечность. Голова седая, как ледники Памира. Вес — за центнер, ладонь, как тиски. Настоящий ветеран!

Его прибытию я страшно обрадовался. Дело в том, что своего мичмана я отпустил на неделю, отвезти жену на Большую землю, и посему куковал на базе один, так как, кроме нашего экипажа, других в Доме отдыха в это время не было.

С Юрой мы сошлись сразу, а вечерком скрепили отношения совместно выпитой емкостью медицинского спирта, запершись в моем номере. Хозяйственный Юра притаранил с собой целый мешок реквизированных у корабельного кока излишков продовольствия, так что от недоедания мы не страдали, да и на базовом камбузе кормили неплохо. Через пару дней, осмотревшись, Юра предложил устроить вечернюю помывку в сауне, плавно переходящую в банкет по поводу удачного возвращения к родным берегам. Идея была великолепная, но, на мой взгляд, трудновыполнимая.

Дело в том, что вся спортивно-оздоровительная часть комплекса наглухо запиралась и опечатывалась ровно в 18.00 лично его начальником подполковником Панфиловым. И в вечернее время простым смертным доступна не была. По выходным в нее приезжали париться семьи офицеров медслужбы флота, в вечернее время по рабочим дням — прочие большие шишки из штаба. Нам же попариться в свое удовольствие, не глядя на часы, не представлялось возможным. Да и сам Панфилов, будучи профессиональным военным «спортсменом», человеком был своеобразным и, на мой взгляд, непрошибаемым.

Где-то к тридцати пяти годам лицо каждого должностного военного спортруководителя сливается по цвету с бордовыми полосками его погон, что, несомненно, является символом высокого профессионального мастерства и остается таковым до конца службы и далее. Ноебременительные обязанности плюс приличный оклад и звание делают службу приятной и ненадоедливой. Флагманский спортсмен — главный распорядитель по культурномассовым мероприятиям командования. От проведения саун до закупки «огненной воды». Ну не самому же адмиралу в магазин нестись? А для чего тогда спортсмен на флоте? Такая неформальная близость к командованию дурно сказывалась на личностных качествах «спортсменов», делая их крайне самоуверенными и наглыми.

Да и вообще, военный спорт и его погончатые проповедники заслуживают отдельного разговора. Чего стоит один только мой училищный преподаватель подполковник Галатонов, у которого каждый прием рукопашного боя завершался ударом «в промежность». На этом ударе он был просто помешан и не вставлял его разве только в упражнения на брусьях. Скорее всего, задачу снижения рождаемости вероятного противника подполковник ставил выше всего. А еще военные спортсмены умеют и любят выпить.

Именно этого, по молодости, я и не учел. А вот мозги многоопытного Юры сработали четко и грамотно. В пятницу после обеда, побулькав в своей комнате трехлитровой банкой со спиртом, Юра засунул в нагрудный карман мундира флягу и, оставив меня в одиночестве, отправился на завоевание Панфилова. Будучи полностью уверенным в успехе, он дал мне команду готовиться к вечернему банкету. Я сбегал в магазин и прикупил к нашим запасам еще пивка и других необходимых для бани ингредиентов.

Ожидание затянулось часа на два. Когда я уже начал волноваться, в комнату ввалился Юра. Был он слегка подшофе, весел и доволен.

— Отличный мужик Панфилыч! Ну и крепок же, зараза!

Меня больше интересовал результат, а не особенности организма подполковника.

— Юра, как насчет сауны?

Юра движением факира извлек из кармана ключи и, помахав перед моим носом, пояснил:

— Они наши до понедельника. Он при мне дежурному звонил, предупредил насчет тебя и меня. Все схвачено. Это первый стакан тяжело пошел. Только через полчаса, а дальше. Да к тому же мы с ним одногодки, оказывается, и из одного города. Поговорили, нормальный мужик оказался, на пенсию скоро уходит. Короче! После ужина оставляем моего мичмана на всех наших обалдуев, и в путь! Что может быть лучше холодного пива в горячей бане?

Сборы подзатянулись. Пока матросов на ужин сводили, пока пересчитали, пока приборку по номерам организовали, пока то да се, часы уже восемь часов вечера показывали. Наконец, нагрузив Юриного мичмана рекомендациями на все случаи жизни, мы подхватили сумки со снедью, мочалками и простынями и отправились в баню. По такому случаю одеты мы были в спортивные костюмы и лишь отдаленно напоминали военнослужащих. К нашему величайшему удивлению, дверь в банно-спортивный комплекс была открыта и в коридоре горел свет.

— Кто живой есть? Народ, отзовись!

Юра несколько раз подал звуковые сигналы, но никто не отозвался.

— Наверное, дежурный открыл. Может, для приборки? Ладно, Паша, нам-то не все равно? Пошли.

Предбанник тоже был открыт. На вешалке висели форменные брюки, офицерская кремовая рубашка, полотенце и прочее банное тряпье. Аккуратно стояли туфли.