Никто не выVOZит эту жизнь - Герман Умаралиевич Садулаев
Ровно семь лет назад я стоял во дворе украинской мазанки и стрелял из подствольного гранатомёта в садик на соседнем участке. Выстрелов к гранатомёту у меня было как у дурака махорки. Целый подсумок. Я вставлял и стрелял навесом. Граната шла дугой, по баллистической траектории, и взрывалась среди голых яблонь и прутьев малины. Где-то там залегла украинская разведгруппа. Они вышли из укреплений, видимо, чтобы разведать пути отхода или снабжения. Но напоролись на нас. Наш отряд скрытно располагался в мазанке на окраине посёлка Чернухино. У высоты 356. Открыли огонь. Джанибеку прилетело в голову. Мы занесли его в хату и положили на одеяло. Характер ранения было трудно определить. Кровь заливала голову. Перевязали, как смогли, и вызвали санитарную машину. Он был ещё жив: шевелил руками и пытался что-то сказать. Гоша спросил у меня: «Чего стреляешь? Может, они ушли уже». Я ответил: «Куда они уйдут?» За садиком был кусок голой степи, ещё и склон. Мы видели и простреливали все подходы. Командир сказал: «Хватит тратить боекомплект. Надо сближаться». Окружили садик со всех сторон и взяли на прицел разведчиков в зимнем камуфляже, распластанных на белом снегу среди комьев земли, вывороченных моими гранатами. Дали несколько очередей. Один разведчик встал на колени и поднял руки: сдаёмся! Держа на контроле, подошли, разоружили, повели к мазанке. Там связали руки скотчем. Приехал ПАЗик с санитаркой. Понесли в автобус раненого на одеяле. Туда же решили загрузить пленных, чтобы отвезти в тыл и сдать в штаб. Командир сказал: «Если Джаник выживет, то и вы будете жить. А если…» Джаник дёрнулся в последний раз и затих. Санитарка проверила пульс: всё. Командир посмотрел на нас с Гошей: «Вы, двое. Этих в лесополосу. Выполнять». Мы подняли пленных и повели за дорогу: вперёд. Дошли до посадки: стой. Пленные стояли к нам затылками. Они дрожали. Один сказал: «Ребята, может, вы нас отпустите?» «Может, и отпустим», – ответил Гоша. Я ничего не сказал. Мы с Гошей произвели каждый по два одиночных выстрела из своих автоматов патронами калибра 7-62. Из-за того, что стрельба производилась с близкого расстояния, практически в упор, около входного отверстия наблюдалось характерное кольцо от пороховых газов. Выходное отверстие было больше входного. Значительно больше. Вынесло к х&рам кусок черепной коробки. Трупы лежали на земле, один ничком, второй закрутившись в неестественной позе. Я сказал: «Вот, Гоша, смотри. Только подумать. Два русских предпринимателя на войне с Украиной расстреливают пленных». Гоша сказал: «Ты только не напиши об этом». Я согласился: «Не напишу, что ты. Хвастаться нечем. Это же как педофилия. Все делают. Но не стоит трепаться. Хорошо, что мы ещё не обыскиваем трупы». Гоша пожал плечами: «А что с них взять? Они же на разведку пошли. Ни документов, ни денег, ни мобильников. Разве что обручальные кольца. Вот завалим укропов в дотах, тогда и посмотрим, чего у них как». В Чернухино ВСУ стояли с июля 2014 года и оборудовали укрепрайон, с бетонными дотами и врытыми в землю железнодорожными вагонами. Мы с Гошей приехали в Луганск в декабре. И через месяц, после учебки, были отправлены под Дебальцево. Как раз начиналась операция. Если бы не Гоша, я бы никогда не записался добровольцем и не поехал бы на войну. Гоша – мой друг. Он похож на меня, он как бы я, но которого делали нормальными руками, а не растущими из жопы. Десять фактов о Гоше:
1. Он родился в тот же год, в тот же месяц, под тем же знаком зодиака, что и я. С разницей в несколько дней. Видимо, эти несколько дней оказались решающими.
2. Рост 190 см.
3. Не рыхлый, накачанный. Рельефная мускулатура.
4. Как и я ненавидит татуировки, потому кожа его чиста.
5. Учился в ФИНЭКе (если ты не из Питера, то не поймёшь, ну и х&р тогда с тобой).
6. Как и я, предприниматель, однако далеко не банкрот. Мы смежники – у него брокерская фирма, он таможит и экспедирует мои грузы. При этом я постоянно в убытках, а он ухитряется зарабатывать.
7. Говорит, что у него аэрофобия. Боится летать самолётами. На самом деле нет. Просто он не хочет ни на миг расставаться со своим рюкзаком. А такой рюкзак в салон самолёта брать не разрешают. В рюкзаке холодное оружие: несколько ножей, иногда боевой топорик.
8. Может совсем ничего не есть.
9. Употребляет только слабые транквилизаторы. Я попробовал, они мне совсем не вставляют.
10. Очень добрый. До поездки на войну никого не убивал. Избивал в год не больше одного-двух дерзких водителей на дороге или посетителей в барах.
Гоша сказал, что нам надо записаться добровольцами и поехать на войну, потому что мужчине нужен опыт. Иначе кровь застаивается и тестостерон не вырабатывается. А без тестостерона молодые девушки тебе не дадут. И старые не дадут. Да тебе и самому ничего не захочется. Мне как раз уже ничего не хотелось. Но я бы всё равно не поехал. Однако так получилось, совершенно случайно, что меня хотели видеть инспектор налоговой службы и оперативник из таможни по вопросам, связанным с моим бизнесом. Мне не приходило в голову, как им объяснить, что я-то их видеть совсем не хочу. Проще было уехать на какое-то время. И мы уехали. Всю дебальцевскую операцию мы провели в отряде луганского ополчения. Целый месяц штурмовали Чернухино. Через месяц нас отправили в отпуск, домой. Все понимали, что мы едва ли вернёмся. Мы и не вернулись. Этот месяц был самым дерьмовым в моей и так в общем не шоколадной жизни. Но я научился ценить простые вещи. Десять простых вещей, которые начинаешь ценить, побывав на войне:
1. Еда.
2. Спать на кровати.
3. Жить дома, в тёплой квартире.
4. Ватерклозет.
5. Чистая одежда.
6. Принимать душ или ванну каждый день.
7. Никто не храпит.
8. Иногда быть одному. Именно тогда, когда ты сам этого хочешь. А не когда тебе, наоборот, страшно и ты не хотел бы оставаться один, ночью, на фишке.
9. Женщина. Или помастурбировать спокойно.
