Владислав Ельников - Рубежи Новороссии

Такие вот чувства пробуждало в душе это произведение Елены Плотниковой, и будь они лишь моими внутренними переживаниями, не стоило бы останавливаться на них. Но песня явно задевала струны души и передавшего мне её бойца, молодого парня, с виду грубого и совершенно необразованного на самом деле. Вскоре я заметил, что эта песня пользуется необыкновенной любовью и известностью почти у всех воинов, причём это была настоящая, высокодуховная любовь без кичения и выставления напоказ. Никто не насвистывал мелодию этой песни просто так, походя, как это часто случается с другой музыкой. Никто никогда не пытался воспроизводить её в шутку или в насмешку, но при этом она была почти в каждом телефоне, а некоторые даже ставили её в качестве сигнала о входящем звонке. Песня оказалась окружена невидимым ореолом глубокого почтения, её бережно хранили и всегда слушали с каким-то особенным, незаметным со стороны, благоговением.

Не смотря на то,что песня написана в 2008–09 годах и посвящена Победе в Великой Отечественной войне 1941–45 года, для меня «О той весне» стала своеобразным гимном Новороссии, знаком крутого поворота судьбы и нового отрезка жизненного пути как всей моей страны, так и личной жизни. Песня накрепко слилась в моей памяти с весной 2015-го, с началом моего служения Новороссии. Она встроилась в чýдную мозаику Русского мира, встала в его незримый образ какой-то совершенно естественной и неотъемлемой частью. Встала наряду с подвигами живых и павших воинов Новороссии, встала вместе с жертвами простых людей, с молитвами и переживаниями соотечественников. Встала частью Тайны, её звучащим олицетворением…[7]

https://youtu.be/OYjbtVhv484

О ТОЙ ВЕСНЕ

Кино идёт —Воюет взвод.Далёкий годНа плёнке старой.Нелегкий путь —Ещё чуть-чуть,И догорятВойны пожары.

Счастливый май!..Любимый край,Своих солдатВстречай скорее!От ран, обидЗемля дрожит.Теплом душиЕё согреем!

Припев:И все о той веснеУвидел я во сне.Пришел рассветИ миру улыбнулся, —Что вьюга отмела,Что верба расцвелаИ прадед мой с войныДомой вернулся!..

В лихом боюВ чужом краюПусть берегутЛюбовь и вера,Чтоб больше ихПришло живых —И рядовых,И офицеров.

Придут весной,Как прадед мой,И в дом роднойОткроют двери.Я помню светДалеких лет.В свою странуЯ буду верить!

Припев

В мае 1945-го наши отцы, деды и прадеды радовались Победе. Мне же выпала честь оказаться спустя семьдесят лет, в мае 2015-го, в рядах русского войска Новороссии и собственным участием встать на защиту попранной безвременьем 90-х памяти предков. Вот они, плоды этого попрания, созревшие спустя двадцать с лишним лет:[8]

Слова замечательного произведения созданного Еленой Ильиничной Плотниковой незадолго до начала войны за Новороссию оказались наполнены поистине пророческим смыслом. Песня самым неразрывным образом связывала не столь давнее прошлое с днём сегодняшним, судьбы воинов Великой Отечественной с нашими судьбами, судьбами вставших на защиту Русской Весны.

Поразительно совпадение воспетого мая 1945-го с маем 2014-го, когда пламя новой войны только начинало разгораться, совпадение с маем 2015-го, приведшего меня в ряды армии Новороссии на место кого-то из павших бойцов, и совпадение с маем 2016-го, накануне которого завершается работа над этой книгой.

Но тогда, в мае 2015-го, стоя на охране наших гаубиц под Горловкой и впервые услышав песню Елены Плотниковой «О той весне», я ещё не знал, как заложенная в ней преемственность, эта великая и незримая связь времён, станет дальше твёрдой духовной опорой в самых тяжелых испытаниях, ожидающих меня впереди.

АРТОБСТРЕЛ

3 июня 2015 года

Накануне вечером, придя из очередного караула, я постригся, помылся, написал своим близким письма и лёг спать. Однако вскоре меня разбудил Санёк, наш молодой боец:

— Вставай! Тревога! Бой!

Такими вещами здесь не шутят. Я вскочил, стал одеваться. Недалеко бахнул взрыв снаряда. Судя по звуку разрыва, по нам била тяжёлая артиллерия, что-то вроде гаубиц Д-30. Пока одевался, бахнуло ещё два или три раза, и эти разрывы опять слышались где-то неподалёку.

Одев разгрузку, как кратко именуется жилет с множеством карманов под боеприпасы, и схватив свой любимый неразлучный автомат, всегда лежащий у меня в изголовье, я спустился во двор казармы. Свет везде был погашен в целях светомаскировки. Так, где мой маленький карманный фонарик? Ага, вот он, здесь.

Во дворе казармы уже толпились бойцы. Кто-то успел одеться лучше, кто-то хуже. Так… а что у меня? Каска на голове, разгрузка с одним магазином и кучей всякой мелочёвки, на ногах — купленные в Москве ботинки для экстремального туризма со стальными вставками в носках. Что ж, в целом неплохо, только магазинов к автомату очень мало.

Мои наблюдения прерывает шелестящий свист летящего снаряда. Да, без сомнения по нам бьют гаубицы. За свистом последовал разрыв. Откуда-то с земли в небо поднимается оранжевое зарево: где-то что-то уже горит. Судя по всему, на этот раз досталось Енакиеву, находящемуся в глубоком тылу небольшому городу с крупным металлургическим комбинатом и не подвергавшемуся обстрелам уже около полугода.

Вновь шелестящий свист летящего снаряда, за ним невдалеке следует мощный взрыв. Опять свист и опять взрыв. Свист — взрыв, свист — взрыв. Свистит не то чтобы над самой головой, но всё равно где-то неподалёку. По опыту прошедших учений определяю путь летящих снарядов: он проходит где-то в 200–300 метрах от нас, с северо-запада на юго-восток. Снаряды падают и рвутся где-то немного дальше, примерно в километре от нас. Тем не менее угроза вполне явная, если к тому же принять во внимание запас нашего боекомплекта, детонация которого не оставит от нашей части и мокрого места….

Интересно, но в душе почему-то нет ни малейшего страха. Мысль работает достаточно ясно и чётко: найти командира, узнать у него, что следует делать. Так, вот и мой командир. Приказывает бежать в парк, заводить машину и выезжать.

Подсвечивая себе путь маленьким светодиодным фонариком, бегу в парк. Вокруг суета, шум, беготня: часть напоминает растревоженный муравейник. В такие минуты очень важно чётко знать, что ты должен делать и не поддаваться панике. Лучше всего как можно спокойнее делать своё дело, не обращая внимания на суету вокруг. Не надо никуда шарахаться, кидаться к кому-то на помощь — этим только умножишь путаницу и неразбериху. Сначала сделай своё дело, потом помогай другим — всё это я мысленно говорю сам себе, подбегая тем временем к своей машине. Вот он, мой «Урал»! Стоит себе под открытым ночным небом на своём месте. Открываю кабину, сажусь за руль, включаю «массу» (аккумулятор), затем — стартер. Двигатель должен запуститься без предварительной подкачки топлива, я ведь заводил его совсем недавно. Поворачиваю ключ, но вместо шума включившегося стартера слышу лишь слабенький «клик».

В это время где-то неподалёку вполне полновесно бахнул очередной снаряд. Так, спокойно! Без паники! Хладнокровие и ещё раз хладнокровие! Двум смертям не бывать, а одной не миновать. В конце концов, нечего было сюда ехать, коли смерть страшна. Снаряды рвутся всё же на порядочном расстоянии, осколки до меня не долетают, следовательно, я в полной безопасности. Я должен завести машину, но она не заводится. Так… Спокойно!

Вспоминаю свой опыт работы в метро, где при возникновении неисправности поезда счёт идёт на секунды, а на устранение этой неисправности по правилам технической эксплуатации положено не более пяти минут. На деле же диспетчер метрополитена не даст тебе и трёх минут, задёргает вопросами и назначит вспомогательный поезд, что неминуемо повлечёт затем наложение строгого взыскания на машиниста неисправного поезда. Вот ведь как бывает в этой жизни! Довелось-таки сравнить два случая: в мирном метрополитене и под настоящим обстрелом, где по тебе бьют пушки противника. И там, и тут счёт идёт на мгновения, но почему-то в метро я нервничал и переживал гораздо больше, чем здесь, на войне. Почему так? Наверное, потому, что здесь чувствуешь себя на пороге Вечности.