Владислав Кардашов - Ворошилов

Владислав Кардашов

ВОРОШИЛОВ

ПРОЛЕТАРИЙ

В 80-х годах прошлого столетия путешественник, въезжавший с севера в пределы Бахмутского уезда Екатеринославской губернии, внезапно и приятно бывал поражен изменением ландшафта. Начиная от станции Попасная, после бескрайних, ровных и несколько однообразных картин южнорусской степи, местность мало-помалу становилась все более лесистой. Железная дорога, подковой обогнув расположившееся в долине реки селение, следовала далее вдоль крутого откоса горы и уходила в лес, тянувшийся по обоим берегам Донца.

Это село называлось Верхнее, оно же — Третья рота и было одним из старейших в том краю. Возникло оно как пограничный пункт в 1720 году, а в 1753–1755 годах здесь по указу императрицы Елизаветы была поселена 3-я рота Бахмутского гусарского полка, состоявшего из сербов и молдаван. Отсюда и название — таких «рот» в Бахмутском и Славяно-сербском уездах насчитывалось то ли 15, то ли 16, соответственно числу их в полку.

Строители Екатерининской дороги намеревались было провести линию прямо через Верхнее, но обыватели заломили за землю такую ни с чем не сообразную цену, что строители предпочли обойти дугой это живописное село. Железнодорожный путь прошел по склону горы.

Вблизи от села Верхнего, между станцией Переездная и разъездом Волчеяровка, на косогоре примостилась сторожевая будка, смотревшая единственным своим окном прямо на рельсы. Здесь 23 января 1881 года у Марии Васильевны и Ефрема Андреевича Ворошиловых родился третий ребенок. Нарекли его при крещении Климентием.

С детских лет были знакомы маленькому Климу меловые кручи берегов извивающегося в глубокой долине Северского Донца, заросшие лесом и кустарниками буераки, глубокие омуты и пронизанные солнцем перекаты реки, где барахтался он с ребятишками. Навсегда запечатлелись в его памяти просторы раскинувшейся кругом степи, наполненные весной неповторимыми ароматами ковыля, типчака, пырея…

Сын путевого обходчика начал жизнь так, как и многие другие мальчишки той поры, — в нужде и в раннем труде. Судьба его отца была своеобразной. Ефрем Андреевич Ворошилов родился на хуторе Воронов Старобельского уезда Харьковской губернии в 1844 году и был шестым сыном в большой русской семье. Крестьянствовать ему, однако, не пришлось — не в свой срок, вместо старшего брата, пошел он в армию, а по возвращении со службы остался без земельного надела, покинул родной хутор и стал работать в помещичьих имениях, на шахтах, на железной дороге — повсюду, где находился спрос на его труд. О своей деревенской родне Ефрем Ворошилов вспоминал неохотно, да и братья не очень-то интересовались его судьбой.

Мария Васильевна Ворошилова, в девичестве Агафонова, была на 13 лет младше мужа. До замужества она не покидала село Боровское того же Старобельского уезда, но по выходе замуж ей пришлось немало поскитаться — семейство Ворошиловых то и дело меняло местожительство. Причиной тому были не только нужда, но и характер ее мужа.

Ефрем Ворошилов был своенравным, беспокойным человеком. Нанимаясь на самую разную работу, он нигде не уживался подолгу. Не мирился с обидами и несправедливостями, а сыпалось их на голову наемного работника множество: и со стороны хозяев, и от слуг их. В таких случаях Ворошилов-старший давал отпор сразу и в результате оставался без места. Можно отметить, что эта же черта — нежелание молча переносить обиды и несправедливость — присуща и Климу Ворошилову.

Неуступчивость Ефрема Ворошилова часто приводила к тому, что ему приходилось подыскивать новое место работы, нередко вдали от жены и детей. Семья бедовала в такие периоды особенно. Детей было пятеро: старше Клима — брат Иван и сестра Катя, младше — Анна и Соня. В отсутствие отца все заботы о большой семье ложились на плечи матери, и она нанималась работать то прачкой, то кухаркой.

Жилось Ворошиловым нелегко. Сверстник Клима вспоминал: «Я с Ворошиловым рос вместе и хорошо его помню. Клим одевался в детстве по-крестьянски. Носил фуражку с широкими полями; черные или голубые сатиновые рубахи были у него. Ходил летом всегда босиком. Жили Ворошиловы очень бедно. Питание было слабое. Борщ постный ели, ржаные галушки, замешенные на воде… В землянке Ворошиловых было очень темно, пол глиняный, обстановка самая бедная: вместо кроватей — нары, вместо стульев — сбитая из досок скамья». Не слишком-то разнообразные впечатления остались у Клима от той поры и сохранились скорее горестные, чем светлые. Помнил он, как играл с сестренками в хате в пятнашки, ударился лбом об угол плиты, лицо залила кровь, и навсегда остался заметный шрам (впоследствии — особая примета в полицейских документах). В другой раз он качался с ребятами на доске, положенной поперек большой колоды. По временам кто-нибудь становился посредине доски и помогал ее раскачивать. Клим тоже хотел взобраться на доску, оперся руками на бревно, и внезапно тяжелая доска прижала ему пальцы: дикая боль, ногти на руках сорваны. Домашнее лечение — примочки, гусиный жир, нашептывание знахарок — и руки постепенно заживают.

Запомнилась ему болезнь и смерть сестренки Сони. Оспа поразила только ее в семье, о противооспенных прививках думать не приходилось. С ужасом и болью следили родные за мучительным угасанием маленького существа…

Крепко сохранились в памяти у мальчика впечатления о жизни помещичьей семьи генерала Суханова в селе Смолянинове. Тайком, сквозь ограду сада наблюдали дети батраков-поденщиков за господами. Костюмы, занятия, поведение господ — все вызывало удивление и любопытство, но особенно нравилась Климу игра оркестра в помещичьем саду — то была первая его встреча с музыкой…

Главное, что запомнил мальчик, — это постоянную нужду и голод. Рано, очень рано пришлось ему думать о том, как прокормить себя и по возможности помочь матери. Особенно нелегко было семье во время безработицы отца — не однажды маленький Клим с сестренкой вынуждены были просить у добрых людей хлеба. Уже на седьмом году жизни он получает вполне определенное и, пожалуй, единственно посильное для ребят его возраста и происхождения занятие.

В двух верстах от станции Юрьевка, рядом с волостным селом Васильевка, раскинулось богатое поместье Алчевского. За 60 рублей в год Ефрем Ворошилов подрядился пасти здесь скот, а его жена — кухарничать. Жить все же было очень тяжело, поэтому на заработки идет сначала тринадцатилетняя Катя, а за нею — и Клим. Вместе с десятилетним напарником Васей каждое утро по пыльной степной дороге, щелкая кнутом, гонит маленький пастушонок стадо помещичьих телят. Так начинает он свой трудовой путь.