Обиды на Россию не имели. Штрафные и заградительные формирования в годы Великой Отечественной войны - Юрий Викторович Рубцов
Результатом стал ряд законов, приказов наркомов обороны, ВМФ, юстиции, постановлений пленума Верховного Суда СССР, директив Генерального штаба Вооруженных сил СССР. В процессе нормотворчества получили необходимое разрешение многие вопросы, связанные с привлечением к участию в боевых действиях осужденных и несущих дисциплинарную ответственность военнослужащих – организацией, комплектованием и применением штрафных частей, определением правового статуса штрафников в целом и отдельных категорий (офицеры, военнослужащие-женщины, военнослужащие военных округов и недействующих фронтов), порядком направления в штрафные части лиц, которым судом военного трибунала предоставлялась отсрочка исполнения приговора, и другие.
Создание в сравнительно короткий срок обширной законодательной и нормативной базы, которой регулировался комплекс вопросов, не гарантировало, однако, ее качества. Вследствие новизны и особенностей задач, решаемых штрафными частями, большой динамики военных действий многие нормативные акты не поспевали за требованиями момента и принимались с большим опозданием. В тех же случаях, когда управленческие органы военного ведомства и органы правосудия пытались оперативно реагировать на порождаемые боевой обстановкой проблемы, содержавшиеся в нормативных актах предписания нередко излагались двусмысленно, с недомолвками, противоречиво. Неточность, недостаточная ясность и определенность норм порождали, как показывает анализ правоприменительной практики, их неоднозначное истолкование и произвольное применение.
В первую очередь противоречивые толкования предназначения штрафных формирований не позволили до самого конца войны выработать единообразное понимание командно-начальствующим составом и органами военной юстиции основополагающей категории – правового статуса как собственно штрафных частей, так и воевавших в их составе военнослужащих.
Априори штрафные батальоны и роты создавались для выполнения специальных задач и содержались в соответствии со спецификой этих задач по особому штату. Но в чем состояла эта специфика, иначе говоря, в чем принципиальном штрафные части отличались от линейных (типовых) воинских частей? Все ли такого рода отличия нашли адекватное отражение в нормативно-правовых актах или только подразумевались, проявляясь лишь на практике и оставаясь в правовом отношении не отрегулированными?
В интересах установления истины необходимо выяснить, во-первых, какие представления о природе штрафных частей имелись у командиров и юристов-практиков в 1942–1945 гг., а после войны – у теоретиков и историков права, и во-вторых, какими в действительности по своему предназначению были штрафные части:
а) исправительно-воспитательными, схожими по типу с дисциплинарными батальонами, существовавшими в предвоенное время и упраздненными осенью 1941 г.;
б) военно-пенитенциарными частями (учреждениями);
в) обычными, лишь незначительно отличавшимися от типовых воинских частей тем, что на них были возложены специальные задачи.
Ответы на эти вопросы, предлагаемые в немногочисленной литературе, на наш взгляд, истинную природу штрафных частей отражают не вполне адекватно. Так, В.М. Чхиквадзе в конце 1940-х гг. рассматривал содержание в дисциплинарных (в мирное время) и штрафных (в военное время) частях военнослужащих, осужденных за воинские и общеуголовные преступления, как применение «специальных воинских наказаний (выделено автором. – Ю.Р.)»[346].
Аналогичные утверждения высказали авторы изданного в 1970 г. учебника «Воинские преступления», утверждая: «В целях более разумного и целесообразного применения наказания (выделено автором. – Ю.Р.) к военнослужащим в специфических условиях военного времени были учреждены штрафные батальоны и штрафные роты»[347].
Похожие взгляды на статус штрафных частей нашли свое отражение и в энциклопедической литературе. Так, в Советской военной энциклопедии штрафная часть определялась как «особое воинское формирование для отбытия военнослужащими наказания за уголовные и воинские преступления, совершаемые в военное время»[348]. По существу, это же определение воспроизведено и в российской Военной энциклопедии, вышедшей в свет 2004 г. с исправлением понятия «отбытие наказания» на «отбывание наказания» и добавлением: «…а также за трусость и неустойчивость в бою»[349]. В статье ВЭ также имеются такие положения: «за боевые отличия штрафник мог быть освобожден из штрафной части досрочно», «получивший ранение в бою считался отбывшим наказание», которые, по существу, уравнивают штрафную часть с местами отбывания уголовного наказания.
Эти формулы встречаются и в современных публикациях. Но с ними согласны далеко не все. Так, С.А. Погорелов отмечает, что институт штрафных формирований был составным элементом карательной системы государства, но при этом «помимо нескольких признаков уголовной ответственности также собрал воедино признаки различных групп дисциплинарных взысканий, установленных довоенным Дисциплинарным уставом»[350].
С учетом такой разноречивости во взглядах на природу штрафных частей А.Ю. Егоровой обоснованно поставлен вопрос о проблеме неопределенности их правового статуса[351].
Говоря отвлеченно, правовая определенность законодательства во все времена остается одной из центральных проблем юриспруденции, и правовое регулирование штрафных частей – лишь частный случай. Частный, но в какой-то степени – особенный, поскольку именно здесь предельно наглядно реализовались негативные последствия, которые С.В. Нарутто формулирует так: «Неопределенность содержания правовой нормы… допускает возможность неограниченного усмотрения в процессе правоприменения и неизбежно ведет к произволу, а значит – к нарушению принципов равенства, а также верховенства закона, ослабляет гарантии государственной защиты прав, свобод и законных интересов граждан»[352].
Анализ процесса правового обеспечения деятельности Наркомата обороны СССР по созданию, комплектованию и применению штрафных частей, на наш взгляд, дает основание не ограничиваться понятием «неопределенность», а говорить о прямых пробелах и дефектах в нормах, посредством которых осуществлялось регулирование общественных отношений, связанных с функционированием штрафных частей.
На взгляд автора, неправомерно ни проводить аналогию между штрафными частями, введенными приказом наркома обороны СССР № 227, и дисциплинарными батальонами, представлявшими собой исправительно-воспитательные учреждения, в которых содержались осужденные военнослужащие срочной службы, ни считать их военно-пенитенциарными.
Друг от друга штрафные части и дисциплинарные батальоны отличались по большинству параметров. Единственное, в чем они были сходны, так это в том, что в штате и тех и других находились осужденные военнослужащие. В то же время в штрафных частях воевали не только рядовые и сержанты (а именно они составляли весь контингент отбывавших наказание в дисциплинарных батальонах), но и офицеры, как лишенные воинского звания, так и не лишенные.
В дисциплинарных батальонах находились осужденные только за самовольную отлучку, а в штрафных частях – осужденные по широкому спектру статей УК РСФСР. Кроме того, если в дисциплинарных батальонах содержались только осужденные, то в штрафных частях наряду с осужденными с отсрочкой исполнения приговора были военнослужащие, направленные сюда во внесудебном порядке, приказами командиров.
Но даже те штрафники, которые были направлены в ОШБ/ОШР по приговору военного трибунала, не содержались в них на положении заключенных с вытекающими отсюда строгими ограничениями в правах и свободах. Достаточно сказать, что им доверялось боевое оружие, с которым они шли в бой, несли внутреннюю службу, участвовали в боевой учебе.
В этой связи обоснованным (хотя и не охватывающим явление полностью) представляется суждение А.С. Безнасюка
