Происхождение Второй мировой войны - Игорь Тимофеевич Тышецкий
Чтобы лучше понять чувства многих немцев, надо вернуться на несколько месяцев назад, ко времени, когда война была в разгаре и никто не надеялся на ее скорое окончание. Можно сказать, что путь воюющих держав к миру начался 8 января 1918 года. В этот день президент Вильсон огласил в Конгрессе 14 принципов, на основании которых мировая война могла быть прекращена. Различные мирные инициативы выдвигались некоторыми политиками и до того, но история обернулась так, что именно «Четырнадцать пунктов» Вильсона принято считать отправной точкой движения к миру. Это было очень привлекательное и честное, хотя и несколько наивное предложение, в полной мере отражавшее не только взгляды самого президента, но и национальные интересы Соединенных Штатов 56. Вильсон начал с того, что предложил отменить тайную дипломатию и секретные договоры и сделать весь переговорный процесс открытым (п. 1). Этот пункт лишь на первый взгляд казался наивным и несбыточным. К моменту появления «Четырнадцати пунктов» большевики уже начали публикацию секретных документов бывшего МИДа, и предложение Вильсона было призвано, скорее, успокоить мировое общественное мнение 57. Следующие пункты, касавшиеся абсолютной свободы морского судоходства вне территориальных вод (п. 2) и свободы торговли (п. 3), отражали давнюю и хорошо известную позицию Соединенных Штатов и могли встретить возражения, прежде всего, в Великобритании. Далее следовали призывы к всеобщему разоружению (п. 4) и справедливому решению всех колониальных споров (п. 5). Эти пункты, как и последний, призывавший к созданию будущей Лиги Наций (п. 14), не задевали напрямую интересов Германии и никак не могли стать препятствием для ее участия в мирных переговорах.
Основные противоречия скрывались в пунктах 6-13, где речь шла о пересмотре границ и будущем устройстве Европы. Вильсон требовал вывода германских войск со всех российских территорий и предоставления России права самой выбирать свою будущую политическую систему (п. 6). Далее шло требование о восстановлении довоенной территориальной целостности и суверенитета Бельгии (п. 7). Следующий пункт (п. 8) предусматривал освобождение всех занятых Германией территорий Франции, включая Эльзас и Лотарингию. Однако о возвращении последних Франции прямо ничего не говорилось. Их оккупацию Вильсон называл «несправедливостью», которая «подрывала спокойствие в мире почти пятьдесят лет». Формулировка этого пункта вызвала в Белом доме наибольшие трудности 58. Дело в том, что излишне жесткое требование вернуть две провинции могло оттолкнуть Германию от переговоров, а с мягким упоминанием не согласилась бы уже Франция. Рожденный Вильсоном и Хаузом «компромисс» временно устраивал всех, поскольку допускал различные трактовки. Границы Италии также должны были быть пересмотрены и расширены с учетом национальной принадлежности населения (п. 9), то есть за счет Австро-Венгрии. Самой Двуединой монархии предлагалось реформироваться на основе предоставления проживающим в ней народам «максимально свободной возможности автономного развития» (п. 10). Германии и ее союзникам предлагалось очистить территории Румынии, Черногории и Сербии, причем последняя должна была получить доступ к морю (п. 11), чему до войны всячески противилась Австрия. Османской империи Вильсон предлагал предоставить автономию всем проживающим в ней нетурецким народам, а Черноморские проливы объявить открытыми для свободного судоходства всех наций (п. 12). Наконец, еще одним требованием американского президента было создание независимого Польского государства, имеющего выход к морю (п. 13). Таким образом, в первоначальном изложении мирной программы Вильсона, кроме обтекаемого требования вернуть Франции Эльзас и Лотарингию, не было ничего, что сильно ущемляло бы национальные интересы Германии.
Надо сказать, что «Четырнадцать пунктов» американского президента сразу после их оглашения не вызвали бурной реакции в мире. В январе 1918 года Германия совсем не считала себя проигравшей стороной, и идти даже на незначительные уступки, а не то что отдавать добровольно две провинции, она не собиралась. Немцы готовились заключить сепаратный мир с Россией, а значит, для Германии заканчивалась война на два фронта. Теперь можно было целиком сосредоточиться на Западном фронте, что существенно облегчало немцам жизнь. Снабжение Германии также должно было улучшиться, так как немцы готовились поправить нехватку продовольствия за счет территорий, которые они планировали отторгнуть от России. Немецкие политики в конце 1917 — начале 1918 года куда более пристально следили за развитием событий в Англии, где видный представитель консерваторов, бывший министр иностранных дел маркиз Лэнсдаун 29 ноября 1917 года опубликовал в The Daily Telegraph открытое письмо с призывом к миру. Британия не желает уничтожения Германии как великой державы, писал Лэнсдаун. Британия не собирается навязывать германскому народу какую-либо форму государственного правления. Ее должны избрать сами немцы. Британия не отрицает за Германией подобающего ей места среди торговых держав. Британия согласна обсуждать вопрос свободы морского судоходства. Британия желает решить все конфликты мирным путем на основе международных соглашений 59. Назревала политическая сенсация. В Берлине заговорили о возможной замене в Лондоне кабинета Ллойд Джорджа на коалиционное правительство Лэнсдауна-Асквита и изменении британского курса 60.
Все это были, конечно, фантазии. Позже в Англии объяснили появление письма «нервным срывом» и назвали его публикацию «полной неожиданностью даже для друзей и родных» Лэнсдауна 61. Но в Германии предпочитали смотреть на все по-другому. Многие немецкие политики посчитали, что в Англии силы сторонников продолжения войны и приверженцев мира с Германией примерно равны. Будущий канцлер Макс Баденский, например, был уверен, что Лэнсдаун мог бы своей «мирной программой» объединить в то время «подавляющее большинство лейбористов во главе с Хендерсоном, практически всю группу Асквита и значительную часть опытных политиков, балансировавших между консервативной и либеральной партиями» 62. А главное — Лэнсдаун и те, кто стоял за ним, ни словом не упоминали об Эльзасе и Лотарингии. Был, правда, один, неизвестный немцам нюанс. Лэнсдаун в частном письме Бальфуру, написанном незадолго до появления статьи в The Daily Telegraph, говорил о том, что он против «уничтожения или расчленения» Германии. Бальфур ответил ему, что все зависит от того, что именно Лэнсдаун имеет в виду под «Германией»? «Я, конечно, не желаю разрушения и расчленения Германии, — написал Бальфур, — если под “Германией” подразумевается часть Центральной Европы, обоснованно принадлежащая германскому народу. Поэтому я не считаю, что передача Эльзаса и Лотарингии Франции или воссоздание исторической Польши является расчленением. Но немцы думают иначе...» 63 Лэнсдаун и Бальфур не выставляли обсуждение этих «тонкостей» на публику, потому что, как и американцы, прекрасно понимали, что четко заявленная позиция оттолкнет либо Германию, либо Францию. В Берлине же этих «тонкостей» могли не знать и радоваться тому, что Лэнсдаун не упомянул в своем письме в газету об Эльзасе и Лотарингии. Такой расклад при заключении мира, памятуя о выбывшей из борьбы России, позволял бы
