Дан Берг - Страна Эрцель
Гилад говорил вдохновенно и умело. Религиозные темы — любимые им. Разбить в пыль скалу атеизма — достойная цель. «Безбожие свидетельствует о силе ума, но сила его ограничена и не открывает истины, а без нее нет счастья, которого всякий хочет. Обреченный на неведение, безбожник несчастен.» — проповедует Гилад. Подчеркнуто скромное одеяние Дианы стало этапом на пути к успеху внедрения моральных традиций в головы переселенцев. Гилад объяснил: ”Любое, хоть самое малое деяние на благом пути есть кирпич для постройки храма.»
Итак, Гилад говорил–старался для обоих потенциальных неофитов равно, но питомцы понимали ментора не равно. Диана ловила каждое слово, неспособный к языкам Алекс не поспевал за беглой речью. А что же наставник? Всякому пахарю милее тучный клин, туда и направляет свой плуг. Неуспех злобил ученика, успех тревожил ученицу.
***Не своих, а Алекса достижений, хотела честолюбивая в прошлом Диана. Две причины тому. Любящая жена тяготилась приоритетной ролью. Хотелось быть ведомой, хотелось передать супругу место у семейного руля. Возлагала надежды на новое начало, а оно не принесло новизны. Второе — Диана страшилась, как бы растревоженное самолюбие не стало искать успокоение в бальзаме старого греха. Время показало: опасения были напрасны. Вино Алекс прочно забыл.
Диана любила Алекса такого, каким он был. Но кто упрекнет за желание новых достоинств предмету любви? Блестящий и благонамеренный Гилад одарен всем тем, что Диана хотела видеть не в нем, а в Алексе. Это обстоятельство не убавило любви, но невыгодные сравнения не укрепляют чувств. В тот год, как на беду, дела у Гилада шли великолепно, и он все сожалел, что Райлика сгоряча, не поняв, что к чему, ушла из его страховой конторы. Преисполненный такта, Гилад не распространялся о своем процветании, беседуя с погруженными в тяжкие проблемы первоустройства Дианой и Алексом. Но когда сквозь случайную щелку в занавесе деликатности проглянет старательно скрываемое благополучие, оно скажет чутким душам и о прочности своей и о заслуженности. Трудно унять зависть, а она — лишний камень в корзине, которую Фридам еще долго волочить.
Опыт страхового агента научил Гилада: хочешь расположить к себе клиента, стоящего ниже тебя на социальной лестнице — держись с ним просто, рассказывай о себе, о семье, о проблемах своих. Идею эту Гилад опробовал с клиентами другого рода. Диана и Алекс узнали о скромном пути Бернара и Луизы Фальк, о недавней воинской службе Райлики, о нелюдимом Теймане, о нелегкой жизни детского врача Хеврона. Бейт Шэм, что за серой линией, Гилад представил местом, благословенным богом, за которое, однако, было и еще будет пролито много крови. Поселение это, и прочие вокруг, — преддверие будущего рая, земля спасения эрцев. И Свиток при этом был упомянут.
О себе Гилад говорил скупо. Диана резонно предположила, что он тяготится своей бессемейностью. Холостяки о себе либо лгут, либо молчат. Ни с чужими, ни, тем более, со своими, Гилад никогда сего предмета не касался. Он хранил достойное молчание, предоставляя любопытствующим и заинтересованным строить догадки: кто–то подозревал сменяющие друг друга романтические истории, а кто–то намекал на тайные набеги в южный Авив — место, где свершаются смелые мечты холостяка.
***Алекс и Гилад для Дианы, как два силовых поля, что непрестанно и неумолимо пронизывают женское сердце. Она любит Алекса, но разочарование от несвершения надежд омрачает дни. Гилад полон достоинств, и доминантность его освещает дни. Диана боится и стыдится невольного восхищения этим светом. Ей кажется, что она несправедливо пренебрегает слабейшим, почти изменяет ему. Жалость и чувство вины затопляют душу, и сердце ищет убежище от мук. Гилад открывает ей путь в убежище — путь к спасению от самой себя. Он терпеливо разъясняет Фридам догматы веры и пожинает урожай с женской половины нивы. Праведными делами, праведными речами, даже праведной одеждой Диана ограждает себя от греха. Наставник, внушающий идею абсолютного духовного превосходства веры эрцев над верой прочих народов, безоговорочно доказателен в ее глазах и ушах. Прелесть высшего — в его трудной достижимости. «Выходит, коли вера эрцев самая высокая, то принятие ее и исполнение заповедей ее — лучший путь укрепить то, что грозит пошатнуться.» — говорит себе Диана. Впрочем, не только страх потерять Алекса, но и дремавший прежде и разбуженный теперь интерес к мистическому, вдохновляли ее. Что до Гилада, то он на многих женщин смотрел с позиции возможных перспектив, но, искренне верующий, не помышлял посягнуть на запретное. Встречаясь со своими питомцами, он действовал только в интересах добровольного общества, командировавшего его.
Диана хотела мужниного честолюбия и горевала, что оно не пришло к нему. Ошибалась. Оно пришло, да она проглядела.
Отставая от Дианы и не поспевая за Гиладом, Алекс досадовал на их взаимное понимание, и, сознавая неосновательность досады, искал в себе ревность.
Нехитрая служба Алекса состояла в охране чужого добра. Коллегами его были земляки из Хорфландии. Как–то один из них рассказал, что вот, живет в стране Эрцель великий ученый по фамилии Даркман, который преподает баккару всем желающим. Сторож пригласил сторожа на беседу к мэтру. И Алекс пошел. И не знал еще, что шаг этот многое предопределил, и спрямил путь судьбы, и избавил ее от терзаний выбора.
Прежде Алекс слышал кое–что о баккаре, в том числе и от Гилада. Ученого Даркмана, который для всего мира был доктор и профессор, ученики ласково величали «жрец». Но, несмотря на жреческий титул, он торжественно заявил, что баккара есть наука, и нет в ней и пяди общей земли с религией, и что пришедшие к ней из религии не понимают в баккаре ни единого слова, и что предмет сей науки — высшие духовные миры. Мастер по отечески положил руки на плечи Алексу и добавил: «Присоединяйся, будь усерден, с годами познаешь тайны мира, и вместе спасем его!»
Алекс думал: «Даркман, как и Гилад, говорит о спасении. Баккара — наука, а не религия. Первое мне близко, второе — чуждо. Если Даркман прав, то, выходит, Гилад не смыслит в вещах, которым нас с Дианой учит. Бедняжка, она верит ему! Баккара — это для меня. Наука наук. Познать мир! Спасти его! И, черт возьми, утереть кое–кому нос! Когда–то давно, родители принудили меня к инженерству, а я тянулся к духовному. Они смеялись надо мной. Теперь я нашел свое!» Обида, желание превзойти мнимых обидчиков, проснувшееся честолюбие, вынужденная бездеятельность ума, реальная доступность вершины и еще бог знает что — все вместе захватило его. И червячок сомнения уснул.
***Для супругов жить вместе и видеться всечасно — порой хорошо, порой не очень. Жить вместе и почти вовсе не видеться — добра не сулит.
Итак, Алекс стал учеником Даркмана. Почетно, но трудно. «Великие учителя — это светила, что восходят над нами» — думает Алекс. В специально нанятом доме, ежедневно с трех часов утра, учеба начинается и продолжается три часа. После краткого отдыха сплоченная группа выезжает в лес, в парк, к морю, чтобы среди вольной воли провести время до полудня, закрепляя в головах урок учителя. Время от полудня и до вечера Алекс отдавал бездумной своей службе, которая, во благо его страсти, не мешала ему конспектировать труды Даркмана, а то и писать что–то свое. С вечера до трех утра Алекс отдавался краткому, но крепкому и беспробудному сну, дабы восстановить силы для нового дня.
Тревожно и горько на сердце у Дианы. «Неужели не нужна? Баккара, Даркман, высшие миры — вот и весь его лексикон! А я? — думала Диана. Велика обида любящей жены. Молодая женщина имеет права на мужа. Это и верой закреплено. А муж редко смотрит в свою душу и в душу жены забывает заглянуть. «Это я виновата. Я не эрца. Вот, что разделяет нас, вовсе не баккара! Пусть Гилад поторопит жрецов, чтобы поскорее приняли меня под сень своей веры. Я сравняюсь с Алексом. Я соберусь с духом и стану вкушать от баккары Даркмана. По ложке в день. Я соглашусь платить из семейного дохода десятину в пользу жреца и его храма. Еще вернутся благие добрые дни!» — утешает себя Диана.
Нетерпение Дианы стать прозелиткой крайне польстило Гиладу. Он отнес это на счет успешности своей пропаганды. Он потеплел к Диане. Заметив это за собой, подумал: «Не уподобиться бы Пигмалиону!» Воодушевленный, употребил свои связи, и через посредство авторитетов в жреческой среде ускорил достижение желаемого.
И вот, свершилось! Блистательная питомица Гилада Фалька приняла веру эрцев, и советом жрецов была признана полноправной во всех отношениях эрцей. И с принятием веры и по закону ее, новообращенная приняла другое имя. Итак, нет более Дианы. Есть Сара Фрид!
Названия вещей выражают их природу. Люди хотят придать своим именам такую же значимость.
Алекс погружен в науку наук. Ступень за ступенью он поднимается по бесконечной лестнице, ведущей к вершинам духовных миров. Поначалу он несколько индифферентно принял весть о новой ипостаси супруги. Рассеянно удивился. Мысленно не одобрил. Быстро привык к тому, что жену зовут Сарой. Потом принялся обдумывать новый факт. «Зачем ей это? Ради Гилада? Нет сомнения — ради него! Она поглощена его проповедями, увлечена им самим. Я, кажется, не нужен ей!» — думал уязвленный муж. Не надо более искать ревность на дне души — вот она, как пена, вся наверху. Впервые пришла мысль о разводе. Поколебавшись, Алекс решился открыться Даркману. Жрец пришел в замешательство от чересчур конкретных предметов, быстро овладел собой и изрек несколько цитат из своих трудов на морально–этические темы. Алекс остыл, ибо наука не терпела отвлечения или остановки, а сладость учения перебивала любую горечь.