Дан Берг - Страна Эрцель
Жрец благословил молодых и сделал запись. И Сара Фрид стала Сарой Фальк.
Свадьба немноголюдна. Приглашены родня и близкие друзья. Нелегко принять в семью вчерашнюю хорфландку. Бернар и Луиза почти счастливы. «Она так умна, так мила. Вот только…» — говорит Луиза. «Предрассудки! Все будет великолепно!» — искренне, как ему кажется, возражает Бернар. Предрассудки, впитанные с молоком матери, мы считаем непреложными истинами.
Райлика весело щебечет возле новобрачной. Они подружились. Тейман явился не один. Он впервые показал семейству свою девушку. Ту самую, у которой коса, по мнению Райлики, не толще мышиного хвоста. Косби и Хеврон, покровительственные, как старшие, и свойские, как сверстники, были главной моральной опорой молодоженов в нестерпимо долго тянувшейся свадебной маете. Идеологически заостренный Итро Окс, по праву говорить запросто, каковым обладают только лучшие друзья, заметил Гиладу: «Великие эрцы склонны жениться на женщинах из народов. Этим путем мы вбираем лучшее, что есть у других. Хорошее предзнаменование для тебя — будешь великим!» Оба улыбнулись шутке.
Отец той, что звалась прежде Диана Фрид, ничему не удивлялся и каменным молчанием встречал любые новости из страны Эрцель. Мать была огорчена — она любила Алекса. Приехать на свадьбу и познакомиться с новым зятем не решилась: чужие кругом. «Пусть обживутся, тогда и повидаемся.» — подумала.
Почтенная чета Фрид, получив весть о разводе сына, навестила его. Алекс был сдержан, скрытен, холоден даже. Хотел утаить свое увлечение, но проговорился случайно, и колкие шутки были ему наказанием. «Насмешники — всегда люди поверхностные!» — беспощаден сын в своей безгласной оценке. Быстро и безошибочно нащупав явные и тайные пружины страны Эрцель, сделав резонный вывод о ее неприемлемости для себя, посокрушавшись над безысходной непутевостью сына, Фриды покинули этот нелепый край, предоставив Алексу навещать их в столице Хорфландии.
Глава 6
Левые и правые
На главной площади Авива собралось множество народа. Лозунги в руках, сияющие улыбки на лицах. Ждут выступления главы Левой партии. Он во всеуслышание объявит о том, что из ста двадцати скрытых праведников, избранных сегодня в парламент страны Эрцель, более половины принадлежат к Левой партии, и поэтому, согласно закону, страной будет править эта партия, а сам он, как глава ее, займет пост Первого министра. Надо ли говорить, что собравшиеся — почти поголовно сторонники Левой партии!?
И вот, взошел на трибуну немолодой человек, в прошлом генерал, водивший армию страны Эрцель от победы к победе, и провозгласил то, что ждали от него, а затем произнес программную речь. Он сказал, что народ эрцев, избрав левых, избрал мир и отверг войну. Он сказал, что готов отправиться во все соседние столицы и вершить мир, ибо мир лучше и надежнее всякой победы. Он сказал, что два народа — эрцы и геры — должны жить каждый на своей земле и не посягать на землю соседа, и что пришло время признать серую линию законной границей. Он сказал, что зовет к своему знамени всех без исключения граждан, к какой бы партии они себя ни причисляли. И то ли серьезно, то ли шутя, добавил в конце, что Свиток спасения, о котором знает каждый эрц, теперь несомненно будет найден и попадет в добрые руки, и достигнутый мир принесет спасение народу. Потом выступали другие, а в заключение любимая в народе певица пропела песню о мире, и люди разошлись по домам.
Во время победного митинга Мики Парицки располагался на достаточно малом расстоянии от трибуны. Величина этого расстояния по неписаному закону, по простому человеческому разумению, по здравому смыслу, наконец, обратно пропорциональна статусу функционера. Сердце Мики полнилось гордостью за верный прогноз исхода выборов и надеждой на скорое продвижение в партии.
Сыновья Бернара почти поверили в абсолютно правдоподобные рассказы родителей и сестры о необычайном путешествии. Как с другом, Гилад поделился новостями с Шаем Толедано. Последний довел до сведения своего боевого товарища Мики лишь один фрагмент — дескать у Райлики появился жених. Шай чистосердечно полагал, что, если ради доброй цели, немного прибавить фантазии к реальности, да притом в духе очевидной тенденции, то сие деяние будет не грехом, а благом. И расчет подтвердился, и Мики отступился от Райлики, и много всего худого, что могло случиться — не случилось.
***В кабинете Роны Двир кроме старшего редактора расположились Шай, Мики, Райлика. Результаты выборов благотворным образом сказались на настроении Роны, но виду она не подает. В ближайшем недельном приложении появится статья Шая Толедано на злобу дня. Рона, желая отвести от своей газеты упреки в левизне, предоставляет на сей раз первые полосы журналисту правых взглядов.
Предстоит обсуждение статьи. Райлика, уже не новичок, имеет голос, и его слышно. Рона довольна успехами юной сотрудницы, осваивающей редакторское ремесло и к тому же недавно занявшей место на университетской скамье.
— Господа, мы начинаем. На прошедших выборах левые взяли верх над правыми. Я не опасаюсь чрезмерного противостояния: победители, как правило, очень скоро приобретают черты побежденных, — сказала Рона.
— Коллеги! — воскликнул Шай, — Мне хотелось бы остеречь левых от гордыни, ибо успех — сын небес, и нет у него корней в земле. Я не сомневаюсь, что Вы, как и многочисленные читатели моих политических обзоров, согласны с тем, что они объективны. Поэтому я начинаю свою статью с похвалы левым и присоединяюсь к осуждению распоясавшихся жрецов, подстрекающих солдат к бунту, говоря: «Без страха взгляните в глаза приказу и вырвите его жало, если оно ранит нашу веру!»
— Браво, Шай! Дай бог, дальше не хуже! — вставил Мики.
— Наберитесь терпения, господин Парицки! — почти ласково заметила Рона Двир, весьма одобрявшая сделавшуюся с Мики известную перемену.
— Достойно похвалы намерение Левой партии уничтожить возмутительный контраст между кричащим наглым богатством и онемелой робкой бедностью. В этом — народ с левыми, и нам лишь остается трижды в день возносить к небу горячие молитвы, чтобы тяжелый дух коррупции не заглушил фимиам благих обещаний, — продолжил Шай.
Мики, откинувшись на спинку стула, приготовился возразить солидно и едко. Но его опередила юная ученица.
— Господин Толедано! Ваше двусмысленное замечание о горячей молитве уничтожает похвалу! — пропищала Райлика, оглянулась по сторонам и, как всегда, неуместно покраснела.
Все без исключения присутствующие посмотрели на нее одобрительно. Рона пожала ей запястье, сказала «Молодец!» и перевела выразительный взгляд на Шая.
— Мое замечание проистекает из опыта прошлого, дорогая Рай…, простите, госпожа Фальк! — добродушно возразил Шай.
— Прошу вас, господин Толедано, шагайте динамичнее, — сказала Рона.
— Центральная тема статьи — тема мира с герами, — продолжил Шай, — В этой точке мои похвалы левым уступают место горьким упрекам. Стремление к миру — не монополия левых, как им самим кажется, ибо мира желает весь народ эрцев. Но, похоже, левые — наивнейшая часть нашего народа. Их планы фантастичны и гибельны. Нельзя вооружать врага! Нельзя отдавать землю! Наконец, геры, воспитанные на ненависти к нам, не станут партнерами в переговорах. Им еще надо созреть! — патетически произнес Шай.
— В этом гвоздь вопроса! Политика, как и агрономия, знает средства ускорения созревания. Мы взрастим себе партнера! — смело возразил Мики.
— В этом головокружительном агрономическо–политическом эксперименте желаю вам успеха, а нам всем — его безопасного проведения, — сказала Рона и повернулась к Шаю, — Вы присоединяетесь к пожеланию, господин Толедано?
— В статье можно найти ответ на этот вопрос, госпожа Двир.
— Меня убеждает речь Первого министра. Он упомянул о Свитке неспроста. Я так надеюсь, что вскоре у нас появится Свиток… — задумчиво произнесла Райлика, и глаза ее наполнились грустью, и Рона заметила это, но объяснение сему обстоятельству не знала.
— Господин Толедано! — строго сказала Рона, сверля глазами Шая, — Все сидящие здесь знакомы с рукописью статьи. Я позволю себе высказать категорическое несогласие кое с чем. Разумеется, наша страна абсолютно демократическая, и у нас, слава богу, нет цензуры в прессе. При всем том прошу вас обдумать один из абзацев. Я имею в виду вашу беседу со жрецами поселений, расположенных за серой линией. Те, по своему обыкновению, делят эрцев на верных и неверных, полезных и вредных, на тех, кому можно доверять и тех, кто доверия не заслуживает. И для них само собой разумеется, что соль земли — это люди, живущие за серой линией, а обитатели Авива — пена и накипь людская. Не кажется ли вам, Толедано, такая классификация неприемлемой?
