Николай Верещагин - Любовь к велосипеду

Но сначала нужно было уйти из конькобежной секции. Записаться в другую секцию тайком, не предупредив Ивана Данилыча, Володя считал нечестным, он не мог так поступить.

Весна была ранняя, лед на катке растаял, и тренировки уже проводились в спортзале. В пятницу, сдав беговые коньки и форму, Володя сказал тренеру, что больше на занятия ходить не будет, что хочет записаться в другую секцию. Он даже не ожидал, что Данилыч так огорчится.

— Жаль, — сказал тренер, помрачнев. — Из тебя мог бы получиться неплохой конькобежец.

-​ Меня больше на велосипед тянет, — пробормотал Володя, чувствуя себя виноватым, что подводит тренера, не оправдал его надежд. — Мне у вас в секции нравится, но я не люблю коньки. Мне хочется на велосипед. Давно уже хочется… — И, не найдя больше слов, он замолчал. Иван Данилыч сложил руки на груди и тоже молчал, погрустневшими глазами глядя на него. Ребята из секции уже разминались в зале. Оттуда доносились тугие удары мячей и оживленные выкрики — знакомая в начале тренировки веселая возня.

-​ А то бросил бы ты эту затею!.. — доверительно сказал Иван Данилыч и положил руку ему на плечо. — Ты парень способный. Так я бы, может, и не сказал из педагогических соображений, но раз такое дело, скрывать не стану: по–настоящему способный, без дура​ков! Ты мог бы стать большим спортсменом…

-​ Вот я и хочу… — краснея, выдавил из себя Воло​дя. — Только на велосипеде. Вы не думайте, — сказал он, страдая, что обижает своим уходом тренера, — я бы с удовольствием остался, я вас очень уважаю. Но тянет меня, понимаете?..

-​ Ну что ж, как знаешь, — вздохнул тренер и слегка отчужденно добавил: — Если что, возвращайся.

Расстроенный, Володя прошел мимо двери, за которой с веселыми криками разминались ребята из секции.

— Смотри, — сказал тренер ему вслед. — Будь по​осторожней. Ты хоть и спокойный на вид, но парень заводной, азартный. А там, на шоссейке, падать больней…

2

В воскресенье на своем дорожном Володя приехал на стадион «Авангард». Он и раньше бывал здесь на катке, как–то даже выступал на соревнованиях. Стадион был невзрачный, а сейчас, в начале весны, выглядел особенно уныло. Лед уже стаял, но футбольное поле еще не просохло, оно походило на болото с мелкими лужицами и спутанной тиной прошлогодней травы. От пустых деревянных трибун, от барьеров с облупившейся краской, от дорожек, заваленных зимним еще мусором, веяло скукой и отрешенностью межсезонья.

Оставив свой велосипед у входа, он зашел в двухэтажное здание, где располагались тренировочные залы, служебные помещения, и двинулся по пустому коридору, заглядывая в приоткрытые двери. В одном зале тренировались штангисты, вздымая и с тяжким грохотом роняя па помост свои штанги, из другого раздавался звон клинков и резкие выкрики фехтовальщиков, в третьем звучала музыка и требовательный женский голос скандировал: «Р — раз — два! Р — раз — два!.. Тяни носок!..»

Он прошел весь первый этаж насквозь, но признаков велосипедной секции не обнаружил. В конце коридора темнела маленькая дверь, ведущая куда–то в полуподвал. Он хотел уже повернуть обратно, но, услышав характерное жужжание трещотки, вошел в эту дверь, спустился на несколько ступенек вниз и оказался в полутемном помещении с низким потолком. Небольшие запыленные окна почти не пропускали света. Несколько парней в велосипедной форме, надетой поверх трико, возились тут с машинами: что–то подкручивали, смазывали, вертели колеса. В углу была еще одна дверь в какой–то освещенный электрическим светом чулан или кладовку.

На него никто не обратил внимания. Он потоптался у входа, выискивая глазами, кого бы спросить, по тут услышал: «Привет, старик!» — и увидел Мишку Ядыкина, развалившегося на складном стуле в углу.

— Пришел все–таки… — сказал Мишка, и непонятно было, приветливо он это сказал или не очень. Похоже, он не слишком обрадовался, но в то же время ему хотелось показать себя хозяином, своим человеком здесь.

— Где у вас тренер? — тихо спросил Володя.

— Тренера тебе? — переспросил Мишка, дурачась. — Тренера, это мы могем… Аркадий Вадимыч!.. — крикнул он в сторону кладовки. — Новобранца принимай!..

Из кладовки, в такой же велосипедной форме, как у всех, вышел невысокий, на полголовы ниже Володи, рыжеватый парень или мужик. Он был в таком возрасте, что ни то ни се. Он подошел ближе и вопросительно, с легкой ухмылкой посмотрел на Володю. На вид ему было лет двадцать семь, но на макушке у него уже обозначилась лысинка.

-​ Здрасте, — сказал Володя, под его насмешливым взглядом чувствуя себя неловко и краснея. — Я вот хотел заниматься у вас. Если можно, конечно…

-​ Можно, если осторожно, — сказал тренер. — Но свободных машин у меня нет. — Он достал из кармана зубочистку, внимательно осмотрел ее и ковырнул в зубах.

-​ Я на своем могу пока… на дорожном, — сказал Володя.

-​ Давай, жми, — бросил тренер с ухмылкой, не то поощряющей, не то насмешливой, повернулся и ушел в кладовку.

Володя был несколько обескуражен таким приемом. С одной стороны, все оказалось куда проще, чем он предполагал, — его с ходу приняли в секцию. Но все же как–то неловко вышло, что тренер ни о чем его не спросил, не поинтересовался, кто он, занимался ли он спортом до этого, даже как зовут не спросил. Несмотря на вроде бы благосклонный прием, ему вдруг захотелось повернуться я уйти, но он пересилил себя и остался.

Ребята из секция, мельком оглядев его, продолжали заниматься каждый своим делом. А он постоял рядом с Ядыкиным, который, перевернув велосипед, подтягивал спицы на заднем колесе, потом прошел вперед, заглянув в кладовку. Там по стенам висели старые велосипедные рамы, колеса, цепи. Между ними были косо наклеены полуголые красотки и замасленная репродукция из «Огонька», изображавшая «Данаю» Рубенса. На полках валялись разные мелкие детали и шестерни. В углу громоздилась куча совсем уж ни на что не годного велосипедного хлама: какие–то покореженные обода, ржавые шатуны и втулки, старый руль от гоночного велосипеда со снятыми рукоятками тормозов… Руль этот привлек его внимание. «А что, если поставить его на свой дорожный? — подумал он. — Руль этот явно никому не нужен… Нет, не подойдет, — тут же решил он. — Руль ведь от гоночного… Ну и что, что от гоночного — попробовать–то можно». Он не сразу решился попросить об этом тренера, но вспомнил, что надо быть настойчивым, и пересилил себя.

— Аркадий Вадимович, можно, я этот руль на свой дорожный попробую?

Тренер высоко поднял брови. Ребята в кладовой весе​ло переглянулись, явно ожидая от него какой–то шутки.

— Ну что ж, — благожелательно сказал тренер. — Попробуй… Но имей в виду, одна попробовала да родила…

Некоторые из ребят засмеялись этой старой и не очень остроумной шутке. Покраснев от неловкости, Володя взял руль и пошел за велосипедом. Среди гоночных машин, которые регулировали и смазывали другие ребята, свой велосипед показался ему громоздким и неуклюжим — будто ломовую лошадь в помещение завел. Он попросил у Ядыкина ключ и быстро переставил руль. К его удивлению, руль подошел. Правда, на дорожном он выглядел диковато, зато посадка стала удобнее, ближе к спортивной.

Ядыкин и с ним еще двое ребят подошли посмотреть.

— Машина марки «велодрын!» — объявил Ядыкин, приподняв Володин велосипед для всеобщего обозрения. Ребята засмеялись, но безобидно, вполне добродушно.

— А что, — сказал один из них, невысокий сероглазый крепыш. — Дельно придумано… На, вот еще ручки изолентой обмотай, удобней будет.

Он подал Володе моток синей изоленты, но, видя, что тот плохо справляется, сам ловко и красиво обмотал ему ручки руля.

-​ Тебя как зовут? — спросил он.

-​ Володя… Бронников.

— Меня Саша Рябов, — сказал крепыш. — А это Ви​тя Пряжннков, — назвал он другого парня с красивым, скучающе — высокомерным лицом.

У Пряжникова, единственного из молодых — Володя сразу это заметил, — был новенький десятискоростник. На вид этот парень показался ему сильным гонщиком.

-​ А я граф Ядыкин, — щелкнул каблуками и наклонил голову Мишка. — Честь имею представиться.

-​ Теперь у нас будет команда юношей, — сказал Саша Рябов. — Нас теперь четверо молодых, а те, — кивнул он в сторону остальных, — выступают за взрослых.

Значит, врал Ядыкин, что команда юношей уже укомплектована. Ну что ж, тем лучше. Он будет нелишним в секции. Из тех ребят, что постарше, Володя с первого раза, конечно, всех не запомнил. Обратил внимание лишь на Семанова, которой поправился ему волевым открытым лицом, и на Соломина, довольно грузного мужчину в лыжном костюме, уже плешивого, который даже отдаленно не походил на гонщика.

— Ну, что, хлопцы, по коням? — сказал тренер, выводя из кладовки свой щегольской новенький «Чемпион». Все разобрали велосипеды и двинулись вслед за ним на улицу.