Надежда - Талан Светлана
Ольга шла под руку с Валерием Петровичем, и я заметила, как его рука скользнула вниз и стала щупать округлый Олькин зад. «Странно, что он позволяет себе такое, – подумала я. – Может, у них на работе это в порядке вещей? Или…»
– Разрешите откланяться, – нарушил ход моих мыслей Валерий Петрович, – и поблагодарить за гостеприимство хозяйку этого дома. – Спасибо этому дому, мы пошли к другому…
– Спасибо, что заехали к нам, – сдержанно произнесла я и улыбнулась. – Всего хорошего!
Мы запихнули Наумова в такси и с облегчением захлопнули дверцу.
– Осталось только, чтобы к нам заявились Инесса Владимировна и свидетели Иеговы, и праздник будет окончательно испорчен, – сказал Юра, когда мы вернулись в квартиру.
– Кто-кто? – удивился Вася. – У тебя есть что-то общее с иеговистами?
– Да нет. Это они хотели со мной что-то общее иметь, – засмеялся Юра. – Пришлось чуть ли не силой их выпроваживать. Ужас, какие настырные!
Теперь пришла моя очередь смеяться. Я вспомнила, как Юра выталкивал меня за дверь. Мне нравилось наблюдать за немного захмелевшим Юрой. Он развеселился, танцевал, правда, не очень умело, дурачился, много шутил. Я поймала себя на мысли, что люблю его всякого – грустного, задумчивого, радостного, веселого.
Оля стала цепляться к Васе, неудачно шутила, и мне захотелось начать рассказывать анекдоты о глупых блондинках. Очевидно, такие анекдоты сочиняют люди, рядом с которыми крутятся такие вот Оли.
Вася и Оля ушли домой часа в три ночи.
– Я помогу тебе убрать со стола, – сказала Оля, уже почти выходя из квартиры.
– Я сам ей помогу, – быстро произнес Юра, и я с благодарностью посмотрела на него.
– Спасибо, что избавил от ее присутствия, – сказала я, когда мы остались одни.
– Ты ее не любишь?
– Она неискренняя. – Я вспомнила, как рука Наума щупала Ольгин зад.
– Я тоже так думаю. Но меня сейчас больше беспокоит не Ольга, а визит Наума.
– Как ты думаешь, почему он приехал? – спросила я, собирая со стола тарелки.
– Ума не приложу. – Юра почесал затылок. – Он никогда до этого не заходил ни ко мне, ни к Васе.
– С подарками пришел. Какой добренький дядя!
– Хочет показать, что зла не держит. Давайте, мол, ребята, жить дружно. Так, что ли? – размышлял вслух Юра.
– Получается, что так. Играется, как кот с мышкой, – сказала я, снимая скатерть со стола. – Добродушный такой кот, а сам готов мышку сожрать с потрохами.
– Подавится! Мышка маленькая, но может перехитрить большого и сильного кота.
– Как?
– Притаится, притворится мертвой, а потом шмыг в норку – и все, кот остался ни с чем, – сказал Юра и обнял меня за плечи. – Ну ее, эту посуду. Давай завтра ее помоем, а?
– Мама приучила меня: как бы ты ни устала, никогда не оставляй немытую посуду на утро. Я взяла это за правило.
– Сегодня мой день рождения, и ты можешь нарушить правило. Ну один, – он показал палец, – всего один разочек?
– Могу, – согласилась я. – Но учти, это я делаю только ради тебя.
– Лисенок, иди ко мне! – Он подхватил меня на руки и унес в спальню, где на тумбочке стоял подсвечник «Окошко» с мерцающим огоньком свечи внутри.
Самый лучший праздник
– Мама, это тебе, – сказала я, протягивая ей новогодний подарок.
– Что это? – Лицо мамы осветила улыбка, и она с нетерпением ребенка стала разворачивать пакет, перевязанный красной атласной ленточкой.
Я купила ей шелковую ночнушку светло-розового цвета, коротенькую, на тоненьких бретельках, и такие же трусики с ажурным кружевом по низу. Увидев подарок, восхищенная мама ахнула.
– Какая прелесть! У меня никогда не было такого красивого белья! – сказала она, а ее глаза сияли от восторга. – Наверное, дорогое?
– Мама, о цене подарков не спрашивают – ты меня сама этому учила. Тебе нравится?
– Очень! Спасибо, Павлиночка! Я даже не думала, что на старости лет у меня будет такая красота! Я хочу это примерить, и немедленно! – Мама закружилась с рубашкой в руках по комнате, и волосы образовали вокруг ее головы золотистый ореол.
«Как же мало порой нам, женщинам, надо, чтобы почувствовать себя счастливыми!» – подумала я и присела на диван. Впереди новогодняя ночь, а я уже ощущала усталость. Сегодня дневная смена в хирургии выдалась тяжелой, и не было ни минутки, чтобы присесть и отдохнуть. Я вытянула отяжелевшие ноги и принялась их растирать, пока в комнате не было мамы, которая была категорически против моей подработки. «Я устроюсь где-нибудь мыть полы и буду зарабатывать столько же, сколько и ты», – твердила она. Но я видела, что в ее аптечке становилось все больше обезболивающих препаратов, и все чаще она пополнялась новыми, более сильными. У мамы опять практически постоянно болела голова, но она пыталась со свойственным ей упрямством от меня это скрывать.
– Ну как? – Мама появилась в комнате в легкой розовой ночнушке, не прятавшей ее длинные, стройные, без малейшего намека на целлюлит, ноги. Она выглядела не на свои сорок три, а лет на тридцать-тридцать пять, была в расцвете своей женственности.
– Мама, ты у меня самая красивая, самая лучшая! Не одна девчонка из нашей группы позавидовала бы твоей фигурке. Да что там группа! Если взять курс и сосчитать всех толстушек, «тумбочек», «колобков» и им подобных…
– Павлина, перестань! – Мама капризно топнула ногой. – Можно подумать, что, кроме нас с тобой, рыжих, нет красивых девушек!
– Не-а. – Я отрицательно помотала головой, и мы обе расхохотались.
– Знаешь, что мне Степан Иванович подарил? – спросила мама.
– Скажешь – узнаю.
– Смотри. – Мама торжественно открыла дверь шкафа.
Оттуда она достала огромную коробку конфет «Вечерний Киев» и маленький коробочек. Лукаво прищурившись, она подошла ко мне и открыла его перед моим носом. Там блестели золотые сережки.
– Ну как? – спросила мама.
– Мама, тебе сделали предложение? – спросила я вместо ответа.
– Маленькая рыжая нахалка! – Она шутя дернула меня за волосы. – Как ты все перекручиваешь! Это просто подарок! Могу я получить подарок просто так?
– Просто так и папа маму не целует, – рассмеялась я. – А подарок отличный! У нас самый лучший сосед!
– Не буду отрицать, – согласилась мама, примеряя сережки. – Как ты считаешь, стоит их надеть сегодня?
– А для чего тебе их подарили? Чтобы ты их в шкафу прятала? Я тебя прошу, подарки не складывай в шкаф, а носи. Ясненько? – обратилась я к маме и тут же хлопнула себя ладонью по лбу. – Ой, дура я, дура! Подарок от Юры забыла тебе отдать!
Нащупав ногами пушистые тапочки, я впрыгнула в них и принесла с лоджии большой коробок.
– Это тебе микроволновка! – Я протянула подарок маме.
– Да ты что?! – всплеснула она руками. – Это же моя мечта! Ай да Юра! Ай да молодец! Надо же так угодить!
Когда эмоции немного поутихли, мама достала откуда-то два блокнота.
– У меня для вас более скромные подарки, – сказала она. – Я подумала, что вы оба вечно куда-то спешите, опаздываете, что-то забываете, и решила подарить вам по ежедневнику. Больше не опаздывайте и ничего не забывайте.
– Спасибо, мама. – Я обняла ее и чмокнула в щеку. – Ежедневник мне точно пригодится.
– Знаешь, Павлинка, мне кажется, что это самый лучший Новый год в моей жизни, – задумчиво произнесла мама.
– Почему именно этот? Следующий будет еще лучше!
– Не знаю. Мне кажется, что этот самый замечательный. Я почему-то уверена, что он неповторимый. И подарки мне дарят самые лучшие за всю мою жизнь, и люди меня окружают прекрасные, и меня переполняет ощущение счастья. У нас нет своего жилища, дом сгорел со всеми нашими вещами, тебе еще учиться не один год и неизвестно, хватит ли нам денег на твою учебу, если опять поднимут плату, но на душе так легко, я словно парю над землей. Но так не может быть всегда, это закон жизни. Когда-то мне придется опуститься на землю, и праздник души закончится. Но пока моя душа ликует от счастья просто оттого, что у нас с тобой все хорошо. Я не хочу, чтобы это ощущение меня покидало, и в то же время понимаю, что так не может быть всегда. Я чувствую, что это ненадолго.
