Надежда - Талан Светлана
– Почему не может? Уверяю тебя, это надолго! Разве не о такой жизни мечтал Гадкий утенок вместе со своей мамой, глядя на мир испуганными глазами сквозь толстые стекла очков? Ты ведь сама меня учила, что человека никогда не должна покидать надежда.
– Я и не говорю, что она меня покинула. Просто появилось смутное предчувствие ненастья в ясную погоду. Знаешь, как иногда бывает: светит солнце, на небе ни одной тучки, а возникает ощущение, что скоро грянет гром и небо станет темным и злым.
– Господи, мама! Новый год на носу, а ты начала хандрить! Не хочу слышать ни о чем плохом! Все плохое мы оставим в этом году. Договорились?
– Договорились. Я пойду прилягу, а то скоро надо будет накрывать на стол. В одиннадцать придет Степан Иванович.
Я слышала, как мама, пошуршав упаковками, глотнула таблетки и запила их водой, как тихонько прилегла на кровать. Я повертела в руках ежедневники. Один из них был в коричневой обложке, другой – в черной. Они не были подписаны, и мне предстояло выбрать один из них, а другой отдать Юре. Поразмыслив, я решила, что коричневый больше подойдет к моим рыжим волосам, и улыбнулась такому умозаключению. Я открыла ежедневник и на первой странице в графе «Владелец» написала ровными красивыми буквами «Романюк Павлина Андреевна». Далее я вписала свой домашний адрес и номер мобильного, проставила группу крови – «(III)+». Потом шла графа «Мои ближайшие родственники и их адреса». Рядом со словом «Мать» я написала, старательно выводя каждую букву, «Романюк Алевтина Викторовна», адрес и номер ее телефона. В строке «Отец» я хотела было поставить по привычке прочерк, но подумала, что у всех людей есть отец, независимо от того, живет он со своей семьей или нет.
– Мама, как зовут моего биологического отца? – крикнула я.
– Андрей Максимович, – ответила из спальни мама. – А что?
– Просто заполняла титульную страницу ежедневника, и оказалось, что я до сих пор не знаю даже его фамилии.
– Самая распространенная. Догадайся, какая.
– Иванов, – улыбнулась я. – Или Петров?
– Иванов.
– Да уж, – протянула я. – При рождении мне не суждено было получить самую распространенную фамилию. Может, когда-нибудь все же ее получу.
– Юра тоже Иванов?! – удивилась мама.
– Представь себе, да!
– Жизнь дает тебе второй шанс, – пошутила мама. – А фамилия не такая уж и плохая. По крайней мере ее легко запомнить и не надо проговаривать по буквам – ее все знают.
– А где он живет? – спросила я маму.
– Не знаю. Раньше жил в Тюмени, улица Ленинского комсомола, 36. Наверное, и улицу эту уже давно переименовали, и неизвестно, живет ли он там. Да и зачем мне это знать? Это ты, возможно, захочешь когда-нибудь увидеть своего отца.
– Я?! Никогда!
– Никогда не говори «никогда».
– Я это помню. И ты же знаешь, я редко говорю слово «никогда», но то, что у меня нет ни малейшего желания встретиться с отцом, – это я знаю точно.
– И тебе не хотелось бы знать, какой он, где он, с кем? Есть ли у тебя братья-сестры?
– Меня нисколечко не интересуют ни он, ни его дети, ни его жены. Он для меня просто пустое место, которое нельзя ни любить, ни ненавидеть. Ноль. Зеро.
Мама ничего больше не сказала, а я записала в блокноте (сама не знаю зачем) фамилию, имя, отчество отца и его адрес. А вот в графе «муж-жена» я поставила прочерк. Пока прочерк…
Это был действительно незабываемый праздник. Мы были с Юрой одни. Горели праздничные ароматизированные свечи, по стенам весело прыгали тени. Мягкий свет делал атмосферу непринужденной, романтической, интимной. Запах свежей хвои смешался с ароматом апельсинов и яблок, и это был запах праздника, какого у меня в детстве не было, запах Нового года.
Ровно в двенадцать мы подняли бокалы с пенящимся шампанским, и Юра сказал:
– С Новым годом, любимая.
– С новым счастьем! – ответила я и коснулась губами его губ.
– Задумываем желания!
Я кивнула. Мне не надо было долго думать. Я желала всей душой быть с ним. Всегда и везде.
Когда мы сели за стол, я протянула Юре ежедневник:
– Это тебе от мамы.
– Вот спасибо! Представляешь, Павлинка, я каждый год собираюсь купить себе ежедневник и все забываю. Таскаю с собой записную книжку, но в ней не проставлены даты, а для меня дни летят так быстро, что я не успеваю следить за числами. К тому же какую-нибудь мелочь обязательно забуду!
– Мама так и сказала, что мы часто что-то забываем. Она и мне подарила такой же.
– Передай ей большое спасибо.
– Тебе от нее спасибо за микроволновку.
– Да не за что. Пусть пользуется на здоровье.
– У меня есть для тебя подарок, – сказала я и достала из сумочки коробочку с туалетной водой для мужчин Angel Schlesser. – C Новым годом тебя!
Юра взял коробочку и улыбнулся.
– Это не иначе как намек на то, что тебе не нравятся мои парфюмы. Так ведь?
– Понимай как хочешь, – ответила я.
– Я действительно не разбираюсь в них. Просто беру то, что, как мне кажется, хорошо пахнет. И каждый раз беру что-то новенькое, чтобы не надоедало. Спасибо, моя радость. – Он прижал меня к себе, и я утонула в его объятиях.
– Теперь моя очередь, – сказал Юра и посмотрел мне в глаза.
Его голубые глаза излучали мягкий свет, как звезды на ночном небе. В них были ласка, нежность, любовь, в них можно было утонуть, не сожалея ни о чем, или раствориться до последней капли. Он достал из кармана брюк маленькую коробочку, в каких обычно продают ювелирные украшения, и протянул ее мне.
– Павлинка, сама открой.
Мое сердце учащенно забилось, когда я, затаив дыхание, открыла коробочку. В ней на красном бархате я увидела колечко с небольшой розочкой, лепестки которой были украшены мелкими сверкающими камешками.
– Какая прелесть! – восхитилась я.
Юра вынул колечко и надел его мне на палец.
– Кажется, неплохо, – сказал он.
– Оно прекрасно! Оно бесподобно! Что это за камешки?
– Колечко из белого золота, а на нем белые бриллианты.
– Бриллианты?! Это же ужасно дорогое кольцо!
– Не в цене дело. А в том, что ты ответишь мне на предложение стать моей женой.
От неожиданности я замерла с открытым ртом. Но это длилось лишь несколько секунд, пока земля не перестала вращаться с бешеной скоростью под моими ногами.
– Повтори, что ты сказал, – прошептала я.
– Ты станешь моей женой? – повторил Юра, глядя мне в глаза.
– Да, – прошептала я.
Мне хотелось сказать это громко и внятно, но во рту пересохло, и мир опять закружился в радостном танце любви вокруг нас…
– Мы поженимся в начале лета, – сказал Юра, когда мы лежали на его широкой кровати. Я прильнула к его плечу, он поглаживал мои волосы, разметавшиеся по подушке, и мне было спокойно и уютно. – К этому времени я закончу расследовать так называемое дело Наумова и возьму отпуск. Я уже два года не отдыхал. Иногда брал несколько дней в счет отпуска и ездил к отцу.
– Ты можешь найти себе работу поспокойнее?
– Не могу обещать, но то, что я хочу уйти из органов, – это точно. Я устал бороться с ветряными мельницами. Человек должен видеть конечный результат своих усилий, а теперь для меня это проблематично. В органах еще много чего делается не по справедливости, а я не могу с этим смириться и понимаю, что ничего не в силах изменить. Надо это дело закончить, и тогда можно будет подумать о новой работе.
– Чем бы тебе хотелось заняться?
– Наверное, я бы поехал к отцу. Он давно настаивает на этом. Знаешь, Павлинка, когда мы поженимся, отправимся в путешествие. Где ты уже была?
– Нигде, – честно призналась я.
– Вообще нигде?! – удивился Юра.
– Вообще.
– Однажды, когда я был еще студентом, мы с отцом отдыхали в Раю. Да, да! Представь, есть на свете место, похожее на рай. Мы обязательно побываем там с тобой. Это будет наше свадебное путешествие. Хорошо, лисенок?
– И где же этот рай?
– На греческом острове Родос. Представь себе клочок суши в тысячу с небольшим квадратных километров, который омывает с одной стороны Эгейское море, с другой – Средиземное. Рай – это не сравнение, а перевод названия одной небольшой деревушки, Парадиси. Там везде запах моря и неутомимый морской бриз. Говорят, что где-то на дне Эгейского моря в том месте находится одно из семи чудес света – Колосс Родосский, бронзовая статуя древнегреческого бога солнца Гелиоса.
